РЕФОРМИРУЕМ, БРАТЦЫ!

РЕФОРМИРУЕМ, БРАТЦЫ!

Русский патриот – это державник, государственник, имперец, противник коммунизма. Русский патриот желает, чтобы русских рабочих эксплуатировала исключительно русская, но никак не еврейская или татарская буржуазия. А еще лучше – феодал, царь.

Другая напасть: в начале 90-х пермский писатель, преподаватель иврита и большой любитель демократии, толерантности и мультикультурализма Славик Букур, муж не менее гениальной поборницы демократии Нины Горлановой, написал сатирический рассказ против патриотов, которые противятся внедрению английских слов в российский обиход. Дескать, слово «компьютер» патриоты хотят заменить на «искродум», ха-ха-ха.

С тех пор западный идиотизм прочно вошел в российскую жизнь.

На телеканале «РТР-планета» в очередном «ток-шоу» некий молодой бастард выступил в том духе, что, дескать, не стоит так возмущаться иностранными названиями, просто ранее была монополия русского языка, теперь эта монополия разрушена… Хотелось бы дополнить: в школьных учебниках тоже разрушена монополия на истину, даже в арифметике.

Господа, вы увлекаетесь шопингом? В Перми рекомендуем шоп «М. Лиза» на ул. Крупской: всё на свете, начиная утюгами и кончая карандашами. Вероятно, М. – это имя, например, Мона. А Лиза, соответственно – фамилия.
Аптека «Медея». Наверно, тот, кто пришпандоривал аптеке такое название, полагал, что Медея была медичкой. Но, как известно, в греческом мифе волшебница Медея из ревности к Ясону укокошила ядом их общих детей. Так что если у вас заболели дети, смело обращайтесь в «Медею»!

Уже никого не удивишь макаронами «кунгурскими из Кургана» или русским костромским сыром, который, оказывается, издревле готовили в татарском поселке Орда Пермской области (шоп «Виват» рядом с цирком).
Но как вам духи «Ветра любви»? Именно так перевели с английского в одном из пермских шопов. Даже не ветер любви, а ветра. Полюбил, сходил до ветру – выпустил ветра. Или беременность ветрами надуло, в ветреную погоду в ветреном возрасте… А называются духи “Wings of love”, что переводится не «ветра», а «крылья любви».

В ЦУМе, принадлежавшем Юре Трутневу и бывшему пермскому губернатору Чиркунову, духи под названием «Стикс». Стикс – это река смерти. Так что первичноротый выпускник Академии КГБ Чиркунов непосредственно намекал пермякам, что, мол, Северное кладбище недаром занимает первое место в Европе по площади. Мол, поторопитесь, не все места еще заняты.

Ну, ладно, переименовали «Кафе восточное» рядом с пермской 7-й школой в «Весткафе», что значит на самом деле «кафе западное». То-то радость ученикам английской школы! Бесплатное наглядное пособие. Правда, позже все-таки еще раз переименовали в «Исткафе», ист - восток. Но вообще у торгашей - манэра писать английские слова русскими буквами. Например, замызганые овощи – «гринхаус», т.е. «зеленый домик».
А как измывались торгаши над яблоками имени революционера Льва Симиренко! По-украински – Симиренка. И семиренка, и симеринка, и семеринка. Еще шедевр: «Расстягай». Господа торгаши, расстегай – это не глагол!

Офис «Девелопмент». «Хоум-кредит-банк» на Комсомольской площади. Не «домашний», по-простецки, по-бедняцки, а хоум. Перед вами аптека «Таймер»! Т.е. отстукивает, сколько вам осталось. И уже попроще, чтобы всем было понятно, аптека «Скоро».

Повсеместно плакат «Айл би бэк в 20.30.». Это чтобы ревнивые жены пермских прокариотов не перепутали, мол, вернусь именно в 20.30.
Сочетание «фак ю», регулярно используемое во всех североамериканских боевиках, уже прочно вошло в быт российской молодежи. Молодые бастарды считают, что «фак ю» имеет русский вполне определенный матерный смысл. Увы, это неверно. Это вообще не ругательство. Дело в том, что в сочетании «фак ю» слово fuck – старая аббревиатура, fornicate under consent of king, что означает «вступить во внебрачную связь с согласия короля». В наши дни, когда сочетание «голубой экран» является не метафорой, не гиперболой какой и даже не эпитетом, а суровой реальностью, пресловутое «фак ю» звучит вовсе не матерно-ругательно, а вроде «хорошая погода» или «как дела?»

На Комсомольском проспекте салон женской одежды «Наф-наф». То ли женщины, которые туда заходят – свиньи, то ли перепутали пол, ведь в сказке о трех поросятах Наф-наф – мужского пола…
А чем вам не угодила реклама мобилы на Северной дамбе: «Мы вам дарим 60 минут разговора»? Ваш покорный слуга за бесплатно может вам подарить и полтора часа разговора.

Кроме английского языка живоглоты… простите, полиглоты торговой сети успешно осваивают и французский.
Деревянный барак, вероятно, какой-то склад около Центрального рынка нарекли «Жётем». Русскими буквами. Т.е. «я люблю». Жётем, блин, и все тут!
Салон штор «Этуаль» на шоссе Космонавтов. Этуаль – это модная актриса. Звезда сцены. Вероятно, продвинутый на голову хозяин шопа думал, что актеры вместо юбок носят шторы…

Что французский! Торговому человеку и немецкий язык – семечки. Магазин канцелярских товаров все на той же многострадальной площади Дружбы «Канцлер». Даже «Канцлеръ». Беда только, что в царской России «канцлеръ» – вовсе не начальник канцелярии, государственный канцлер – высший гражданский чин. В Германии канцлер – министр. И только в средние века канцлер имеет отношение к канцелярии, но не в России опять же, а в Англии. Это начальник королевской канцелярии и архива, так что никому в то время не пришло бы в голову к английскому слову присобачивать твердый знак из кириллицы.

Помимо языкознания торговля внесла свой вклад и в мировую философию. Она легко и непринужденно посрамила материализм, который утверждает, что качества вещей не существуют отдельно от вещей. Как вам сухарики со вкусом сыра? Или со вкусом грибов? Или со вкусом кальмара? Т.е. в этих сухариках самый тщательный химический анализ не обнаружит ни сыра, ни грибов, ни кальмара, а вот их вкус в сухариках наличествует. Согласно этикетке.
До кучи:
Компьютерный центр «FROGGY», ул. Ленина. В переводе – лягушачий.
Магазин «Агора»: линолеум, паркет, ламинат, ул. Куйбышева. Агора - площадь в древнегреческих полисах, являвшаяся местом общегражданских собраний.
Салон красоты «Эстетик», ул. Белинского. Маразматик, блин!
Магазин женского белья «Репер», ул. Крупской. Репер – это базисный вектор в сопутствующем базисе.
Домофонная фирма «Парсек». Парсек - расстояние до объекта, годичный тригонометрический параллакс которого равен одной угловой секунде, чтоб не икалось, равняется (не икать!) чуть менее 30 трлн. км.

Из той же оперы – салон мебели «Ангстрем», магазин оптики «Скорость света».
Салон мебели «Фронда». Фронда - ряд антиправительственных смут во Франции в 1648-1653 гг., фактически гражданская война.
Магазин «Ла штора», ул. Героев Хасана. Как же, в деревенской Перми – и без французского.
Кафе «Привилегия». Мол, не для всех, для привилегированных.

Это не всё! В Перми один из театров называется «Театр». А одно из кафе поименовано «Кафе». Почему нет, если есть газета «Газета».

***

Напомню, что реформа речи произошла в 60-е прошлого века, тогда всех актеров обязали говорить по-московски: «тупогубинькый», «жжется» через «ё», «четверьг», «наверьх», ну, и, соответственно. «дощщ», «дожжи», «лавошный», «сутошный», «загадошный» и пр. Почему тогда не «тапошки», «девошки», «тряпошки», «ношка» или «тошка».
И стихи исправить:
Когда свинцовые дожжи
Лупили так по нашим спинам,
Что снисхождения не жжи…
«Дэти, слово кон пишется с мягким знаком на конце, а слово тарэлька – бэз».

Что говорить, мы входим в мировое цивилизованное сообщество. Вступая в этот мир, мы озираемся и шарахаемся, не только от бомжей, попрошаек, бритоголовых кожаных курток, безапелляционных дебильных менеджеров и тому подобных жертв демократических реформ. Достоевский описывал, как каторжанам в остроге, чтобы не сбежали, выбривали половину головы, это считалось унижением. Сегодня бритье полголовы – в прейскурантах парикмахерских.
Но как не шарахаться и от названий магазинов, и от рекламы, и от «музыки», которая мордует нас из дорогих иномарок. То ли забивают сваи, то ли звуки тамтама. Как в джунглях. Вместо музыки – забивание свай, сплошное бух-бух, бух-бух-бух! Нет-нет, не так: бух, бух, бух-бух! Ммм… нет, пожалуй, бух-бух-бух-бух-бух-бух-бух-бух! Вот так. Будто за рулем иномарок сидят орангутанги, бьющие себя кулаками в грудь. Или кто-то зверски стирает джинсы на стиральной доске. Что перемежается звуком гудящего трансформатора, только прерывистого. Или еще какие утробные звуки. Мелодия не важна, это даже не рэп, это просто «бух-бух-бух».

В Челябинске та же история. Кафе «Ла Мур». Салон музыкальных инструментов «Армагеддон» (и что, кроме «бух-бух» ещё ждать?) Магазин одежды «Чё», у народа сразу же родилось встречное предложение открыть через дорогу магазин «Ничё». Замечательное объявление в бесплатной газетке – «предлагается кресло для директора из натуральной кожи и для секретаря с тканевым покрытием».
 

Благами цивилизации джунглей вошли в нашу речь рэкетиры и рэперы, дилеры и дайверы, киллеры и брокеры, хакеры и менеджеры, омбудсмены и консалтингеры, пирсинги и фитнесы, риэлторы и ритейлеры, девелоперы и франчайзеры, кастинги и генетически модифицированные продукты. Мы обучились выговаривать, узнали слова и словосочетания «фуфло», «педалировать», «демократия», «стрелка», «вау», «бутик», «разборка», «преференции», «мочить в сортире», «подвижки», «кому-то неймется», «сетевой маркетинг», «лохматить бабушку» и иные полезные знания о мире.

Полный текст см. в статье «Шопинг после ланча» здесь: https://proza.ru/2019/12/01/1029

***

Читаем стать Светланы Замлеловой «Насаждение безграмотности» (в сокращении):

«КОГДА российские власти заговаривают о реформах, впору кричать «Спасайся, кто может!» Всё, чего коснулись реформы в современной России, неизменно приходило в упадок. Один Сердюков чего стоит, а еще монетизация льгот, введение ТСЖ и УК с гражданской войной нищих с нищими по все России, урезание образования с реформой РАН, введение частной собственности на землю, урезание трудового законодательства в пользу буржуа, не говоря уже о повышении пенсионного ценза. Поэтому многие насторожились, когда сначала президент, а затем Мишустин заговорили о реформе русского языка. 

6.8.2020 на заседании правительства Мишустин объявил: «Наша задача – сохранить и обеспечить развитие русского языка в РФ и в мире… необходимо сформировать целостную языковую политику. Решением этого вопроса и станет заниматься правительственная комиссия… будет разработана концепция государственной языковой политики, а также определены единые требования к созданию словарей, справочников и грамматик, содержащих нормы современного русского литературного языка. В т.ч. необходимо провести экспертизу правил русской орфографии и пунктуации. Важной частью работы комиссии должен быть вопрос повышения уровня подготовки специалистов. В первую очередь тех, чья деятельность связана с профессиональным использованием русского языка». «Сохранить и обеспечить развитие». Оксюморон какой-то: нельзя оставить в неизменности то, что должно меняться.

Несколько лет назад говорили, что русский язык слишком сложен, что давно пора отменить многие правила и писать, как слышится. Не нужна буква «ю» в «брошюрах» и «парашютах», да и от «кофе» мужского рода порядком все устали. Правда, выступила Людмила Путина и заявила, что общество не готово к таким реформам, после чего брошюры с парашютами перестали мешать счастливой жизни российского обывателя. Но в сентябре 2018 г. доктор филологических наук, проректор по науке и профессор кафедры общего и русского языкознания Гос. ин-та русского языка Михаил Осадчий разразился статьей об упрощении русской орфографии и пунктуации. Профессор заявил, что как лингвист и носитель русского языка он считает родную грамматику чрезмерно сложной. «Почему нельзя писать «жури» или «жызнь»? – вопрошает профессор. – Почему обязательно нужно запоминать правило «лаг – лож»? Ведь все слова с этим корнем можно договориться писать с одной и той же гласной: «пологаю», «излогаю», «положим», «выложим». Почему нельзя одинаково обособлять все сравнительные и причастные обороты? Что в этом такого страшного?» Осадчий привел в пример белорусов, которые пишут, как говорят, и не испытывают никаких неудобств, и в РФ могли бы если не повторить буквально опыт белорусов, то хотя бы чуть упростить русскую орфографию, а сопротивление такой реформе лежит в области социальных страхов. При отмене правил многие перестанут чувствовать себя образованными на фоне полуграмотной толпы. Кто был грамотным, окажется вдруг неграмотным. Потому реформа невозможна, пока не будет политической воли. «Так вышло, – сетует Осадчий, – что одного лишь желания сделать жизнь проще для этого недостаточно». 

Свод орфографических правил не обновлялся с 1956 г., а с тех пор в жизни и в языке изменилось очень многое. Заслуживают перемены быть отраженными в новых сводах правил? Член Орфографической комиссии РАН, зам. директора Ин-та русского языка РАН по научной работе Елена Шмелева считает, что речь идет не о реформе, а об издании новых словарей: «Составлен примерный список словарей, который сейчас обсуждается экспертами. Будет пересматриваться и дополняться список словарей, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного. В настоящее время в этот список входят 4 словаря, перечень которых был утвержден Мин.

образования и науки в 2009-м. Будет проведена экспертиза словарей, а потом правительственная комиссия, о которой говорил г-н Мишустин, утвердит новый список нормативных словарей».

Положим, новые словари, созданные профессионалами (без намека на участие в этом деле шоуменов), нужны. Но заявления некоторых русистов и впрямь наводят на мысль о готовящейся реформе орфографии. Так, ректор Гос. ин-та русского языка, член Совета при президенте РФ по русскому языку Маргарита Русецкая сообщила, что правительственная комиссия проведет анализ современной орфографии и пунктуации и выработает требования к словарям. «Возможны ли изменения в орфографии? Конечно, как в любом правиле, договоре... В какой мере они сейчас необходимы – вопрос, на который и будет отвечать созданная комиссия». О том же и Шмелева: «… нами будет подготовлен новый свод правил орфографии и пунктуации. Мы его планируем делать в виде еще одного компьютерного портала, где будет очень много информации, в книгу она не уместится. По каждому слову можно будет получить исчерпывающую информацию: если были изменения правописания, они будут отмечены, и объяснено, почему эти изменения произошли. Будут отсылки к объяснительным словарям, ссылки на правила». Будут подготовлены и разъяснения по поводу новых слов, недавно вошедших в язык. Дфн, профессор кафедры русского языка, общего языкознания и речевой коммуникации УрФУ Мария Рут рассказала о том же: «Реформы в русском языке, наверное, назрели. О них давно уже говорят. Существует литературный, то есть нормированный язык. Несколько искусственный, потому что наш обычный язык, которым мы общаемся между собой, тоже следует определенным законам – склонениям, спряжениям и так далее, но по отношению к каким-то строгим правилам он свободный. Строгие правила литературного языка иногда начинают мешать ему развиваться. Поэтому естественно, что время от времени в цивилизованном государстве возникает необходимость пересмотра языковых норм. Может быть, их нужно как-то смягчить. И в том, что создана комиссия по русскому языку, нет ничего удивительного. Когда начинают составлять нормативные словари литературного языка, то много вопросов возникает. Вы же знаете, какая у нас сложная орфография, сколько в ней сложных правил». Что особенно интересно, так это совпадение примеров. И Русецкая, и Рут указывают на одни и те же сложные случаи орфографии: например, на одно или два «н» в причастиях. Следом за Осадчим Русецкая говорит о «жи», «ши» и корнях с чередованием. Высказывания сии не дают сомневаться, что орфография русского языка в ближайшее время претерпит изменения. С их неизбежностью придется смириться.

Есть только 2 категории граждан, кого эти реформы могут обрадовать: сами языковеды, получающие государственный заказ, и люди, для кого разобраться с двумя «н» в причастиях или запомнить правило «жи», «ши» – пиши через «и» представляется непосильной задачей. Сложно не согласиться и с кфн Алексеем Михеевым, предположившим, что «эта правительственная инициатива связана с какими-то бюрократическими процедурами. Вдруг кто-то решил выделить какие-то средства, гранты, их надо освоить – вот и возникла необходимость «решить эту актуальную проблему». Все убаюкивания насчет «назрело» или «необходимо» напоминают недавние возгласы по поводу пользы ЕГЭ. А чтобы Митрофанушки сдавали ЕГЭ при отсутствии даже ущербных знаний, нужно упростить и орфографию. А для этого понадобятся новые учебники, переподготовка, пособия – денег-то в казне куры не клюют.

Но главное – это опасность упрощения языка, за которой всенепременно и сверхобязательно последует упрощение сознания и отчуждение от культурной национальной традиции.

А ведь гораздо более серьезной угрозой для русского языка, чем двойное «н» в причастиях, представляется какое-то сплошное и всеохватное засилье американизмов и неологизмов, отражающих уже нынешнее состояние сознания. Сегодня любят говорить, что в русском языке и без американизмов полно иностранных заимствований. Например, всеми любимые «культура», «поэзия», «литература», «музей», «театр»… Так зачем же бояться новых слов? Мария Рут приводит такой пример: «Говорят: «Зачем нам «спонсор», когда есть прекрасное русское слово «меценат». А что «меценат» – это тоже заимствование, причем сравнительно недавнее, люди даже не задумываются. При этом меценат – это прежде всего покровитель искусства, а спонсор все-таки не столько помогает таланту, сколько поддерживает того, на ком сможет впоследствии заработать». Однако пример не вполне корректный. 

Во-первых, «меценат» – когда-то имя собственное – слово, заимствованное из латыни. Как и «культура» или «литература». А, например, «поэзия», «музей» и «театр» пришли в наш язык из греческого. Но латынь и греческий обогатили все европейские языки. Рим и Афины – колыбель европейской, христианской культуры. И заимствования из этих языков не просто не зазорны, но и естественны, закономерны. Во-вторых, «спонсор» по-русски действительно не соответствует «меценату». Однако слов, заменяющих «спонсора», вполне достаточно. Это и «покровитель», и «благодетель», и «попечитель», и, в конце концов, «предстоятель». Поэтому замена «покровителя» «спонсором» так же непонятна, как и замена «убийцы» – «киллером», а «грабителя» – «рэкетиром». 

А зачем, простите, понадобилось заменять «управляющего» – «менеджером», «товароведа» – «мерчендайзером»? Для чего вместо «образ» повсеместно стали говорить «лук», вместо «отдела» (в магазине) – «корнер», вместо «подписчиков» (в интернете) – «фолловеры», вместо «направления» – «тренд»? Вместо «ухищрение» или «полезный совет» – «лайфхак», вместо «недоброжелатель», «ненавистник», «злопыхатель» – «хейтер»… Чем обогатили русский язык «фейки», вставшие на место «лжи», «подлога» или «обмана»? Чем «сейл» оказался лучше «распродажи» – скидки, что ли, больше? Что нового принес «хайп», вытеснивший «шумиху» или уже прижившийся французский «ажиотаж»? Чем «харрасмент» превосходит «домогательство»? И почему словом «паста» называется теперь и вермишель, и лапша, и спагетти, и всё множество других макаронных изделий? Да, во время и после Петровских реформ в Россию пришло огромное множество новых слов: голландских, немецких, французских. В первую очередь это были слова, обозначающие новые явления. Прижились не все, что-то потом нашло и русское подобие. Но вот приведенные выше примеры – это совсем другое. Эти слова не обозначают новые явления, они просто встают на место русских слов, потому что так модно, потому что подражать Америке – значит, ощущать себя передовым и продвинутым. 

Отдельная история – неологизмы, вызывающие приступы тошноты, «молочки», «мимимишный», «няшный» или «вкусняшки». Или диминутивы, слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Куда ни плюнь, всюду «денежки», «ноготки», «бровки». А еще «чек» (человек»), «бргжлбыич» («Константин Вениаминович»). Насчет «хайпов», «хейтов» и прочей дребедени поступают предложения о включении их в новые словари. Причем не в словари иностранных слов, не в словари жаргонов, а в обычные, толковые. И предложения такие поступают в т.ч. и от учителей русского языка. Нельзя быть композитором, не имея слуха или плохо владея нотной грамотой, не бывает писателя, лишенного чувства слова. Если о человеке, не умеющем точно, образно, красиво излагать свои мысли, говорят: «писатель» – не верьте, это не писатель – это «проект», предприятие, созданное с целью заработка, основанного на продаже книг, на освоении грантов и прочих бюджетных или благотворительных средств, на эксплуатации авторитета и созданного «имиджа».

В апреле 2020 г. газета «Культура» взялась зачем-то рассказывать о том, какие бывают писатели. Оказывается, писатели – это те, кто со своими произведениями активно участвует в премиальных играх и доходит до финала. Хотите узнать современных писателей – смотрите списки главных премий страны. Читатель знает «Шишкина, Донцову, Прилепина, Водолазкина, Попова, Виктора Ерофеева, Петрушевскую, Улицкую, Токареву, Рубину, Маринину, Гениса, Юзефовича, Буйду, Славникову, Быкова, Шаргунова, Садулаева, Рубанова, Елизарова, Акунина, Аствацатурова, Яхину, Степнову, Ганиеву и Абгарян» и еще прорву таких же бездарей. Среди писателей не оказалось ни Шукшина, ни Платонова, ни Катаева, ни Шолохова, ни Маканина, ни Распутина, ни Пильняка, ни Замятина. 

Современные писатели, точнее, допущенные до кормушки Роспечати – оказались, в большинстве своем, чужды русскому литературному языку. И речь идет не об ошибках, описках или, как теперь принято говорить, «блохах» – тут уже не блохи, а скорее могильные черви. Речь идет именно об отсутствии чувства слова и как следствие неспособности писать грамотно, четко и красиво, повинуясь «чувству соразмерности и сообразности». Например, один «известный писатель» упорно путает «духовный» и «духовитый», «каемка» и «окоем», уверен, что пот поддается исчислению («первое, что делает деревенский житель, всю жизнь вкалывавший до бесчисленного пота…»), а легкие в деревне «получают полный разлив свежести», он же расскажет о «генерации нашего поколения» (?) или об извивающихся гнидах («я извивался в воде, как гнида»); другая считает, что стена вполне может катиться («лесные пожары в Забайкалье, катившиеся огненной стеной»), а глаза – набрякнуть («набрякшие глаза»), что можно выложить на стойку бара декольте («девицы, выложившие на стойку овальные декольте»), а на кисть руки надеть обручальное кольцо («мужская пухлая кисть в обручальном кольце»)… Молодая писательница, представляющая РФ на международных книжных ярмарках и прочих мероприятиях того же толка, поддерживаемая ведущими российскими издательствами, выпускает небольшого объема книги, о которых даже самые благожелательные критики не рискуют отзываться с обычными для них восторгами. А уж критики независимые не раз называли язык сочинительницы не то базарным просторечием, не то жаргоном некой тусовки. Да вот, не угодно ли: «впендюрил исправленную цитату в свою передовицу», «к двум друзьям-партнерам присобачиваются любовники», «счастливые крики купальщиков, плещущихся в огромной дождевой луже на месте выкопанного и недостроенного фундамента», «прима надевает тугое декольте» и так далее, и тому подобное – можно просто поставить знак бесконечности. На каждое критическое замечание писательница считает нужным огрызнуться, причем сделать это по-хамски, и заверить, что очередной критик просто «поцапал блох».

По текстам этих «писателей» пишутся т.н. тотальные диктанты, эти тексты переводятся на другие языки, иные из этих текстов вошли в школьную программу. Это бессмысленное косноязычие называют русской литературой (когда-то литературой называли сочинения Пушкина и Гоголя, Толстого и Достоевского, Чехова и Бунина, Булгакова и Горького). Другой пример из приведенного газетой «Культура» списка. Один из означенных «писателей» пишет: «в то время как русские школы ломились от желающих в них учиться, <…> в украинских царили спокойствие и камерность». Далее рассказывается, как русскоязычный мальчик, посещающий украинскую школу, восхищается как украинскими словами, называя их «волшебными», так и теми, кто знает эти слова. Тот же «писатель»: «… из всех безрадостных вещей не было в эти годы ничего безрадостнее уроков русского языка». Отметим, что пишет это один из модных ныне писателей, не просто тиражируемый, но и записанный доброхотами в классики. Всем (или очень многим) недовольным предстоящей реформой остается сказать: Tu l’as voulu Georges Dandin! (Ты этого хотел, Жорж Данден!)»

***

Однако ж ясно даже наивному: русский язык упрощают в угоду правящему классу. То есть, быдлу. То есть, бизнесменам-коммерсантам-предпринимателям-чиновникам, у которых проблемы с русским языком. И потому проблемы, что вообще с интеллектом проблемы. Российская буржуазия – как тот мошенник в фильме-сказке, который представлялся волшебником, но учился волшебству всего три месяца, а три года учил слово «престидижитатор». Соответственно, таковы и интеллектуально и духовно кастрированные дети российской буржуазии.

Даже малый ребенок, если он не умеет играть на скрипке, не ездит окружающим по ушам. Но всё общество пронизано буржуазными отношениями. Молодежь… да что молодежь, и пожилые обыватели с появлением интернета вдруг решили ездить по ушам окружающим – доносить до публики свое мнение. И речь о безграмотности далеко не только в русском языке, но и в физике, биологии, истории, экономике, политике. Страна с изумлением узнала, сколько в ней дураков.

Из дневниковых записей Александра Александровича Блока.

«Я живу в квартире, а за тонкой перегородкой находится другая квартира, где живет буржуа с семейством (называть его по имени, занятия и пр. – лишнее)… его голос – теноришка – раздается за стеной, на лестнице, во дворе у отхожего места, где он распоряжается и пр. Везде он.
Господи, боже! Дай мне силу освободиться от ненависти к нему, которая мешает мне жить в квартире, душит злобой, перебивает мысли. Он такое же плотоядное двуногое, как я. Он лично мне ещё не делал зла. Но я задыхаюсь от ненависти, которая доходит до какого-то патологического, истерического омерзения, мешает жить.

Отойди от меня, сатана, отойди от меня, буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать; лучше я или ещё хуже его, не знаю, но гнусно мне, рвотно мне, отойди, сатана».

Борис Ихлов, 22.8.2020