Как встретит школа в сентябре?..

В связи с приближающимся началом нового учебного года в нашу редакцию поступает немало вопросов от обеспокоенных родителей: новые требования Роспотребнадзора, меняющиеся правила и нестабильная эпидемиологическая обстановка – все это заставляет родителей тревожно присматриваться к перечню принятых властями решений. Прокомментировать перспективы на новый учебный год мы попросили члена редколлегии народной газеты, первого заместителя председателя комитета по образованию и науке ГД РФ Олега Николаевича СМОЛИНА.

«СР»: – Олег Николаевич, на этой неделе мы напечатали сообщение  от министра Кравцова о том, что мы заканчиваем с дистанционным форматом и с 1 сентября переходим на классическую форму обучения, и в День знаний во всех школах будут традиционные линейки, и начнется нормальный учебный год. Однако получается, что в первый же день в одном месте собирается толпа ребятишек, в то время как по улицам гуляет еще живой вирус, и в той же Москве собрали 300 миллионов рублей штрафов за работу без масок сотрудников магазинов. Возможно ли в таких условиях классическое обучение, и как эти сложности могут быть преодолены в случае со школами?

О.Н. СМОЛИН: – Я бы очень хотел, чтобы прогноз Сергея Сергеевича Кравцова оказался справедливым, и все ребята 1 сентября смогли начать обучение в классической форме, но я думаю, что реально ситуация в разных субъектах Российской Федерации окажется различной. В Москве, скорее всего, 1 сентября можно будет начать обычное обучение. Однако не секрет, что на всякий случай власти, в том числе и в Москве, готовятся к возможной второй волне коронавируса и к тому, что, может быть, где-то на рубежах сентября или ноября придется вновь переходить на дистанционные технологии, причем так может продолжаться до тех пор, пока значительная часть населения России не будет вакцинирована. Это Москва. Что же касается других регионов, то, например, в моей родной Омской области в настоящее время пик пандемии коронавируса: более чем по 100 человек инфицированных выявляется ежедневно, а по некоторым данным – до 400 человек в день получают диагноз внебольничная пневмония. За этим диагнозом весьма вероятно, во всяком случае, за частью этих диагнозов, тоже скрывается коронавирус. Сможет ли Омская область 1 сентября приступить к обычным занятиям в школах? Не факт. Ситуация будет зависеть от спада или не спада заболеваемости. 

Что касается требований Роспотребнадзора по сокращению количества детей в классе, начале уроков в разное время и так далее, то я убежден, что в большинстве своем они невыполнимы. Во-первых, российский закон об образовании и без того требует, чтобы в классе было не более 25 детей. В подавляющем большинстве городских школ это не соблюдается. Часто детей за 30, иногда за 35.

Если вы рассадите этих детей на два класса, вам потребуется вдвое больше посещений и вдвое больше учителей. Это нереально.

Что касается предложения проводить начало занятий в разное время, это реализуемо лишь отчасти, потому что если вы начнете первый урок вовремя – в 8.30 и будете разводить всех по классам, то четвертый урок вам придется начинать уже ближе к 12.00. То есть, день окажется у ребят разбит – и это серьезное неудобство с точки зрения подготовки к занятиям. Надо уж либо первую смену, либо вторую. Хотя, если вы помните, президент РФ еще недавно ставил задачу избавить нас от второй смены. Эта задача сейчас забыта, потому что количество школ, которые строятся, в лучшем случае – и то не факт, позволят избавиться от третьей смены. Министр финансов Силуанов говорит – а что плохого, мы же учились многие во вторую? Да, мы учились во вторую смену, хотя не все, но не секрет, что учиться в первую смену удобнее, потому что во вторую смену ты можешь заниматься дополнительными делами, секциями, кружками, факультативам и так далее. Мой прогноз: в большинстве школ требования Роспотребнадзора при всем желании исполнить не смогут.

– Сергей Кравцов сообщил также, что в этом году планируется провести диагностику знаний, чтобы выяснить, какие потери произошли у учеников, и определить уровень этих потерь. Оценки ставить никакие не будут, но постараются затем оказать помощь – как бы компенсировать эти знания. По вашему мнению, насколько это может сочетаться с идущим учебным процессом?

– Я не знаю, какую информацию хочет получить Министерство просвещения, но одну диагностику мы уже получили. Это результаты ЕГЭ. Самое удивительное, что результаты единого государственного экзамена в этом году выше, чем были в прошлом, то есть готовились дети хуже, в худших условиях, а результаты получились лучше. Причем по большинству предметов, даже по химии, с которой был скандал. Результат ЕГЭ в этом году на 0,13% лучше, чем в прошлом. Как такое возможно?

Нисколько не сомневаюсь, что в среднем уровень подготовки детей слабее по простым причинам: не у всех детей есть компьютеры для дистанционного обучения, не во всех семьях компьютеров хватает: бывает так, что компьютер один, а претендентов трое – отец, мама, которые работают дистанционно, и ребенок, который дистанционно учится. Понятно, что одного компьютера на всех не хватает, не по ночам же учиться. Поэтому, с моей точки зрения, несомненно: качество такого дистанционного образования ниже, чем качество образования традиционного.

Если же объяснять, почему результаты ЕГЭ оказались лучше, то у меня есть три версии. Версия первая – самая очевидная: в этом году примерно 10% детей ЕГЭ не сдавали. Очевидно, что это самые слабые. Ушло 10% слабых, и это могло сказаться прямо на результате единого госэкзамена. Версия вторая: весьма вероятно, что по некоторым предметам уровень сложности заданий в этом году был ниже, чем в предыдущем. Дело в том, что даже когда вы даете несколько вариантов заданий по математике на одном пункте приема экзамена, то, как утверждают математики, разница в сложности заданий может доходить до 25%. Тем более разница в сложности по годам. Вот химия и профильная математика оказались очень сложными, а по другим предметам задания могли оказаться значительно легче. Версия третья – гипотетическая: в условиях глубокого стресса, в условиях нехватки общения с учителями дети мобилизовались и попытались учиться по формуле «Спасение утопающих есть дело рук самих утопающих».

Какая из версий ближе к истине? Я думаю, что могут быть все три, но ясно, что без всяких проверочных работ можно смело часть времени в первой четверти следующего учебного года посвятить повторению того, что плохо дети усвоили в четверти четвертой. Усвоили по-разному. Я знаю, например, учеников двух московских школ: это первоклассница и второй шестиклассник – у первоклассницы было очень много дистанционных занятий и много заданий, у шестиклассника нередко было по три урока в день вместо пяти или шести, и, соответственно, пробелы в знаниях оказались значительно больше. Поэтому я не вижу большого смысла дополнительно тратить силы на проверочные работы для того, чтобы узнать, что качество образования упало. Мне кажется, что лучше сразу заниматься восполнением пробелов за четвертую четверть прошедшего учебного года. 

– Каково ваше мнение о педагогическом составе – насколько он готов вести эту специфическую работу, потому что люди уже устали на голосовании по конституции, а теперь они будут проводить по две смены занятий, и вряд ли им будут положены за это какие-то компенсации? 

– Я напомню, что 23 июля 2019 года, то есть больше года назад, Государственная дума единогласно приняла специальное постановление, одна из позиций которого заключается в следующем: базовый оклад учителя должен составлять не менее 70% средней заработной платы в регионе.

Много это или мало? Я знаю, что очень во многих регионах базовый оклад, он же ставка за 18 часов, составляет порядка 8 тысяч рублей, иногда меньше. То есть четвертую-пятую часть где-то в регионе. Другими словами, если исполнять постановление Госдумы, нужно поднимать базовый оклад учителям примерно в три раза. И это было бы совершенно справедливо. Но этот вопрос мы задавали прежнему правительству. А недавно я обратился с ним к председателю правительства Мишустину. Михаил Мишустин ответил, что, по его данным, заработная плата учителей в России – 41 тысяча рублей. Тогда не выдержал председатель Государственной думы Вячеслав Володин. Он сказал (цитирую по памяти), что, если бы премьер-министр пришел в обычную школу в любом регионе, не в Москве, не в Ямало-Ненецком или Ханты-Мансийском национальных округах, а в обычную школу в любом регионе, и рассказал бы учителям, что они получают по 41 тысяче рублей, они бы его попросили показать, кто столько получает. Потому что на самом деле заработная плата учителей значительно ниже, причем зарплата не за одну ставку, а как минимум за полторы. То есть учитель работает за себя и за того парня, а получает только за себя. Согласно данным Российской академии народного хозяйства и госслужбы, каждый учитель работает уже за двоих – на две ставки.

Я считаю, что в условиях пандемии надо доплачивать не только медицинским работникам, которым, кстати, доплатили только примерно каждому пятому или шестому, но и педагогическим работникам, поскольку от учителей потребовалось сверхсрочно переходить на дистанционные образовательные технологии, то есть совершенно по-другому планировать уроки. А самое сложное в работе учителя (я как учитель в прошлом по первой специальности это говорю) – это не провести сам урок, а подготовиться к уроку. В дистанционной форме подготовка к уроку требует намного больше усилий. Ну, например, скажу как вузовский профессор, ректор одного из крупных питерских университетов ИТМО (университет, который, в том числе, занимается информационными технологиями): для того чтобы подготовить одну лекцию в виде презентации, то есть с использованием дистанционных технологий, требуется 25 часов работы. Похожая ситуация и с уроками. Поэтому многие учителя, те, кто старался сделать уроки действительно разнообразными, в этих условиях работали, что называется, на износ. Никто за это ничего не доплатил. Напротив, из-за пандемии многим учителям пришлось разрывать отпуск: часть – в июне, часть – в августе, а в июле заниматься ЕГЭ.

Мы считаем, что если ситуация не изменится, если правительство не выделит средства на заработную плату учителей, мы очень скоро столкнемся с кадровым кризисом в школе. Собственно говоря, он уже сейчас проявляется. Напомню, когда Российский народный фронт опросил 1300 педагогов, то 44% заявили, что в их школах не хватает математиков, 39% – говорили о дефиците учителей иностранного языка, 30% – об учителях литературы и русского языка, и 26% – о нехватке учителей начальных классов. Как проблема решается? Проблема решается за счет безумных перегрузок тех, кто работает. Когда я напомнил в одной из омских школ, что, по данным Академии народного хозяйства, каждый учитель работает на две ставки, мне возразили: подумаешь, две ставки – 36 часов; у нас есть те, кто работает и по 40, а вот-де учитель иностранного языка ведет 50 уроков в неделю. Знаете, что такое 50 уроков в неделю? Умножьте это хотя бы на два, потому что к каждому уроку нужно готовиться не меньше и потом проверять работы. Получается 100 часов в неделю! 100 часов в неделю – это ты не видишь белого света, когда тебе уже не до детей. Ты думаешь, как тебе дожить до понедельника, в соответствии с известным фильмом. Понятно, что если ситуация не изменится, кадровый дефицит будет нарастать, и качество образования неизбежно будет падать, поэтому одна из главных тем, которой мы должны сейчас заниматься, это повышение статуса педагогического работника. Кстати, нами подготовлен, и я думаю, что в сентябре группой депутатов фракции КПРФ во главе с Геннадием Зюгановым и Иваном Мельниковым будет внесен законопроект о повышении статуса педагогических работников. Как только внесем, дадим специальное интервью «Советской России» с характеристикой этого законопроекта. 

– Олег Николаевич, от чего лично вы хотели бы сегодня предостеречь власти, родителей, педагогический состав?

– Что касается дистанционного обучения, говорю это как куратор экспертного совета по информационным технологиям, образованию и науке при соответствующем думском комитете, не надо всерьез принимать результаты ЕГЭ, которые якобы от дистанционного обучения только улучшились. Качество образования при авральном переходе на дистанционное обучение улучшиться не может.

Совместно с депутатом Сергеем Казанковым мы внесли другой законопроект, который включает два основных положения. Первое: переход на дистанционное обучение в обычных условиях может быть только на добровольной основе. Не принуждайте тех, кто этого делать не хочет. Второе: если же в особых условиях власть переводит детей на дистанционное обучение, она обязана обеспечить их компьютерами, соответствующим контентом и широкополосным интернетом, то есть всеми условиями, которые позволяют осуществлять это дистанционное обучение полноценно. Мы пока не получили отзывы от правительства на этот законопроект, но он разослан в регионы, посмотрим, какая будет реакция.

Мы убеждены, что это правильный подход, потому что очень многие родители, педагоги и профсоюзы обеспокоены тем, что власти попытаются удешевить образование, переводя принудительно детей на дистанционное обучение за счет живого учителя. Но, напомню, учитель – это не только человек, дающий знания, это человек, но и воспитатель, вкладывающий душевные силы в формирование юношества. А это через дистанционные технологии реализовать весьма затруднительно.

По поводу семьи и родителей я думаю, что нет худа без добра, и весной многие родители поняли, оказавшись вольно или невольно в роли педагогов, насколько сложна педагогическая работа. Поэтому мой совет: прививайте детям любовь к знаниям, дружите с учителями, вы не по разные стороны, а по одну сторону баррикад… И самое главное – больше читайте вместе с детьми. Одна из главных проблем современных детей – они почти не читают. Больше читайте российской классики. Главное помните формулу древнего Евангелия: «Незнание – это рабство, знание – это свобода». 

О.Н. СМОЛИН, депутат Госдумы