Зачем ставить памятники неудачникам Колчаку, Краснову etc.?

Разве в России нет героев, уважаемых всеми партиями и движениями? Если кому так уж хочется в честь столетия окончания Гражданской войны ставить памятники примирению белых с красными, то кандидатов десятки среди тех же офицеров Колчака.
*
... 15 октября 2017 года «Комсомольская правда» откликнулась на установку памятника Симону Петлюре статьей «Политическому неудачнику Петлюре поставили памятник в Виннице». Но разве к Колчаку, Врангелю, Миллеру и другим белогвардейцам не подойдет термин «политический неудачник»?

Вернемся к фигуре адмирала Колчака. Казалось, неплохим местом для его памятника мог бы стать Севастополь. Ведь Колчак в свое время командовал Черноморским флотом России. Но памятник должен свидетельствовать о заслугах, верно? Например, бронзовый Колчак мог стоять в Севастополе, если бы он потопил крейсер «Гебен», в 1914–1917 годах проводивший боевые операции на Черном море против русского Черноморского флота и Кавказской армии. Но, увы, за время командования Колчак не потопил ни одного турецкого военного корабля. Зато при нем Черноморский флот потерял линкор «Императрица Мария» и ряд других новейших кораблей.

После революции Колчак пришел к власти в ходе военного переворота и провозгласил себя Верховным правителем России. А чем и кем он правил на самом деле? Транссибирскую магистраль контролировали чехословацкие легионеры, не подчинявшиеся «правителю». Кстати, именно они потом и сдали неудачника-адмирала Политцентру в Иркутске.

Большую часть Приморья контролировали японцы и их ставленник атаман Семенов. Колчак пытался отрешить Семенова от должности, но японцы, признававшие Колчака на словах, пригрозили «верховному правителю», и «полевой командир» Семенов остался на своем месте. А в целом в 1918–1920 годах Сибирь и Дальний Восток находились под внешним управлением США, Англии и Японии.

Разве вышесказанные детали биографии Колчака неизвестны устроителям его памятников? Скорее всего самозваным меценатам нужно лишь паблисити и аргументы против политических противников. Поэтому российским властям неплохо всерьез продумать порядок установки памятников историческим деятелям. Вряд ли в наше неспокойное время нужны памятники одиозным деятелям, к тому же еще и неудачникам.

Разве в России нет героев, уважаемых всеми партиями и движениями? Почему бы, например, не установить конную статую царя Алексея Михайловича в Смоленске? Ведь царь лично участвовал в освобождении этого города от поляков и окончательно присоединил его к России.

А разве не достоин памятника полковник российской армии Ламброс Качонис, державший турок в страхе в течение двух войн в Восточном Средиземноморье? И место для памятника есть хорошее – Ливадия. Екатерина Великая подарила Ламбросу это местечко, и он назвал его в честь родного городка в Греции. Кстати, в Греции есть памятники Качонису, и с начала ХХ века как минимум один греческий корабль носит его имя. А ведь Качонис воевал под Андреевским флагом.

Ну а если кому так уж хочется в честь столетия окончания Гражданской войны ставить памятники примирению белых с красными, то кандидатов десятки среди тех же офицеров Колчака.

Вот лишь два примера. Прапорщик царской армии Леонид Александрович Говоров с 8 сентября 1918 года командовал 3-й артиллерийской батарей в колчаковской 8-й Камской пехотной дивизии 2-го Уфимского корпуса. В мае 1919 года Леонид Говоров за боевые заслуги был произведен в подпоручики.

После прихода в Томск частей 5-й Красной армии Говоров вступает в 51-ю стрелковую дивизию Василия Блюхера и вскоре становится командиром артиллерийского дивизиона.

За штурм Перекопа в ноябре 1920 года Говоров награжден орденом Красного Знамени, а 18 июня 1944 года командующему Ленинградским фронтом Говорову было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Ну, ладно, Красная армия остро нуждалась в профессиональных артиллеристах. А вот белого полковника Василия Григорьевича Янчевецкого вполне можно назвать главным идеологом Колчака. И этот «идеолог» в 1941 году получил Сталинскую премию 1-й степени. Жизнь Янчевецкого полна загадок и тайн. В 1897 году Василий окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, уже будучи к этому времени автором ряда исторических и литературных трудов. Затем Янчевецкий три года работал журналистом, а в 1901 году его пригласили в Ашхабад на службу в канцелярию начальника Закаспийской области генерала Субботича. Однако 26-летний чиновник в канцелярии не засиживался, а колесил по всей Центральной Азии со специальными поручениями Субботича.

Во время Русско-японской войны в 1905–1906 годах Янчевецкий был военным корреспондентом Санкт-Петербургского телеграфного агентства на Дальнем Востоке. За «работу» в телеграфном агентстве на театре военных действий Янчевецкий был награжден орденом св. Анны 3-й степени с мечами.

В 1911 году «корреспондент в штатском» оказался в Персии. Там он встречался с Мохаммедом Али-шахом, которого в борьбе за престол негласно поддерживала Россия. В 1912–1914 годах Янчевецкий работал в Константинополе: во время Балканской войны и до начала Первой мировой собирал информацию о внутренней и внешней политике правительства Энвер-паши, в том числе в отношениях с Германией. Из Константинополя в Петербург потоком шли ценнейшие сведения, донесения о настроениях в столице, перевороте младотурков, заговоре Энвер-бея. После начала Первой мировой войны в октябре 1914 года Янчевецкий успел бежать из Константинополя на последнем пароходе.

В 1915–1917 годах Янчевецкий был корреспондентом в Румынии. В 1918 году через Севастополь вернулся в Россию и отправился в Сибирь. В Омске Янчевецкий и поступил на службу к Колчаку. В феврале 1919 года коллежский советник Янчевецкий был назначен на должность начальника Осведомительного отделения канцелярии – чин, равный командиру полка. Помимо иных дел Янчевецкий был редактором колчаковской армейской газеты «Вперед».

С отступлением армии Колчака Янчевецкий на поезде колчаковского штаба добрался до Ачинска. По его словам, там он дезертировал и явился в уездный ревком. Так, мол, и так, я мирный учитель из Петербурга, и супруга моя – грамотный человек, мы хотели бы трудиться на благо революции.

Летом 1920 года кто-то узнал в Янчевецком белого полковника. Его арестовали и вскоре… с миром отпустили. Мало того, Янчевецкий стал бойцом идеологического фронта, но на сей раз советского. В Минусинске он заведует редакцией газеты «Власть труда» и пишет пьесы для народного театра. Чтобы его произведения до 1920 года и после различали, он сократил свою фамилию. Был Янчевецкий, а стал Ян. Именно под этой фамилией он и стал знаменитым писателем. За романы «Чингиз-хан» (1939) и «Батый» (1941–1942) Василию Яну была присуждена Сталинская премия в области литературы и искусства 1-й степени за 1941 год.

Естественно, у Яна хватало завистников, которые постоянно клеили ему политические ярлыки. Тем не менее он ни разу не попадал в немилость властей, хотя ряд его родственников ненадолго арестовывались.

История Российского государства полна великих событий, которые, безусловно, совершали люди, наши с вами соотечественники. Память о них достойна увековечивания.

Но относиться к своей памяти нужно очень бережно и аккуратно. Чтобы никому не позволить ее замарать.
*
Из статьи историка и писателя А.Б. Широкорада «За белых или за красных? Как перекрашивались недавние враги»