ПАМЯТИ ЕВГЕНИЯ БАРАТЫНСКОГО

Известный русский поэт Евгений Баратынский золотого века родился в дворянской семье. Отец его был помещик, отставной генерал-лейтенант. В детстве Баратынский учился в частном немецком пансионе в Петербурге, а в 12 лет его отдали в Пажеский корпус. Однако шалости и отказ подчиняться порядкам корпуса привели к тому, что через два года он был оттуда исключен с запретом поступать на военную службу, кроме как рядовым.

После этого несколько лет юноша жил в поместьях родных, начал писать стихи. В начале 1819 года Баратынский все-таки решил пойти по стопам предков и поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк. Он поселился в одной квартире с Дельвигом, подружился с Пушкиным, Кюхельбекером, Гнедичем и начал печататься.

В 1820 году Баратынский получил унтер-офицерский чин и был переведен в полк своего родственника, стоявший в Финляндии. Суровость северной природы произвела большое впечатление на этого поэта-романтика.

https://www.youtube.com/watch?v=y8kQCKJOgAA&feature=emb_err_woyt

https://youtu.be/y8kQCKJOgAA

А. С. Пушкин с шутливым изумлением писал П. А. Вяземскому 2января 1822 года:

«Но каков Баратынский? Признайся, что он превзойдёт и Парни и Батюшкова — если впредь зашагает, как шагал до сих пор, — ведь 23 года счастливцу! Оставим все ему эротическое поприще и кинемся каждый в свою сторону, а то спасенья нет».

Баратынский знакомится с бароном Антоном Дельвигом – выпускником Лицея, другом Пушкина. Живёт он не в казармах – снимает квартиру вместе с Дельвигом:

Там, где Семёновский полк, в пятой роте, в домике низком,

Жил поэт Баратынский с Дельвигом, тоже поэтом.

Тихо жили они, за квартиру платили не много,

В лавочку были должны, дома обедали редко.

Часто, когда покрывалось небо осеннею тучей,

Шли они в дождик пешком, в панталонах трикотовых тонких,

Руки спрятав в карман (перчаток они не имели!),

Шли и твердили шутя: «Какое в россиянах чувство!»

Как-то на вечере у своего брата Пушкин вспомнил эту шутку, заставил Баратынского прочесть и хохотал, скаля белые зубы...

Именно Дельвиг опубликовал его первые стихи, без спросу отнеся их в журнал «Благонамеренный».

Барон Антон Дельвиг

Князь Пётр Вяземский вспоминал: «Это была забавная компания: высокий, нервный, склонный к меланхолии Баратынский, подвижный, невысокий Пушкин и толстый вальяжный Дельвиг».

И в Финляндии, куда вскоре перевели его полк, Баратынский пишет стихотворные послания к Дельвигу.

Его внезапную, раннюю смерть в 1831 году он будет тяжело переживать. Вдова Дельвига потом выйдет замуж за брата Баратынского.

«Баратынский – прелесть и чудо... После него не стану печатать своих элегий»

Так писал Пушкин Александру Бестужеву в 1824 году.

В Финляндии, природа которой вдохновляла его так же, как других поэтов – Кавказ, Баратынский пишет элегии, поэмы «Пиры» («опередившие на полшага «Евгения Онегина», по мнению Александра Кушнера) и «Эду», которую Пушкин называл «Чухонкой» и высоко ценил: «…что за прелесть эта Эда! Оригинальности рассказа наши критики не поймут. Но какое разнообразие! Гусар, Эда и сам поэт, всякой говорит по-своему. А описания лифляндской природы! а утро после первой ночи! а сцена с отцом! – чудо!»

Через восемь лет после исключения из Пажеского корпуса Баратынскому присваивают наконец офицерское звание. И он, освобождённый, сразу же подаёт в отставку. В 1827 году выходит первый сборник его стихов и сочинений, через год, под одной обложкой с «Графом Нулиным» Пушкина, – поэма «Бал».

Баратынский и Пушкин в Казани. Художник Борис Старчиков

В 1824 году он был назначен в штаб генерала Закревского, где увлекся его женой, «Медной Венерой» Пушкина. На следующий год он был произведен в офицеры. В 1826 году из-за болезни матери Баратынский вышел в отставку и поселился в Москве, женившись на Анастасии Энгельгардт — двоюродной сестре супруги Дениса Давыдова.

Анастасия Львовна Баратынская, 1826 год

После издания поэм «Эда» и «Пиры» в 1826 году общественное мнение поставило Баратынского в ряды лучших поэтов своего времени. С 1828 по 1831 год Евгений Баратынский находился на гражданской службе, в частности как губернский секретарь. После выхода в отставку Баратынский ушел в частную жизнь, обустраивал приданое жены — поместье Мураново (позже — Музей Тютчева, родственника Энгельгардтов). Там до сих пор стоит дом, построенный под руководством Баратынского, растет посаженный им лес.

Гибель Пушкина поразила Баратынского. Позже, разбирая с Жуковским его неопубликованные стихи, поэт писал жене: 

«Все последние пьесы его отличаются… силою и глубиною! Он только что созревал. Что мы сделали, Россияне, и кого погребли! — слова Феофана на погребение Петра Великого».

Он замыкается в своей усадьбе. За весь 1838 год им написано только двадцать стихотворных строк.

В 1842 году Баратынский издал последний, самый сильный сборник стихов – «Сумерки». Его называют первой в русской литературе «книгой стихов» или «авторским циклом», характерным уже для поэзии начала XX века. «Сумерки» композиционно выстроены: каждое последующее стихотворение вытекает из предыдущего, внося в общее поэтическое повествование свои оттенки.

Тем не менее современники приняли книгу прохладно, а Белинский и вовсе обрушился с критикой, обвинив автора в том, что тот восстал против науки и просвещения. Возможно, это тоже сыграло свою роль в раннем уходе поэта из жизни.

Осенью 1843 Евгений Баратынский осуществил свое давнее желание - предпринял путешествие за границу. Зимние месяцы 1843-44 он провел в Париже, где познакомился со многими французскими писателями (А. де Виньи, Мериме, оба Тьерри, М. Шевалье, Ламартин, Ш. Нодье). Чтобы познакомить французов со своей поэзией, Баратынский перевел несколько своих стихотворений на французский язык. Весной 1844 Баратынский отправился через Марсель морем в Неаполь. Перед отъездом из Парижа Баратынский чувствовал себя нездоровым, и врачи предостерегали его от влияния знойного климата южной Италии. Едва Баратынские прибыли в Неаполь, как с Н. Л. Баратынской сделался один из тех болезненных припадков (вероятно, нервных), которые причиняли столько беспокойства ее мужу и всем окружающим. Это так подействовало на Баратынского, что у него внезапно усилились головные боли, которыми он часто страдал, и на другой день он скоропостижно скончался.

В 1845 году его тело было погребено в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге.

В браке с Анастасией Энгельгардт (1804-1960) у Евгения Баратынского родилось девять детей, двое из которых умерли в младенчестве.

В 1869 году в Казани сын поэта Лев Баратынский издал собрание сочинений своего отца в одном томе, в 1884 году там же оно было повторно издано другим сыном поэта — Николаем

Не ослеплен я музою моею:

Красавицей ее не назовут,

И юноши, узрев ее, за нею

Влюбленною толпой не побегут.

Приманивать изысканным убором,

Игрою глаз, блестящим разговором

Ни склонности у ней, ни дара нет;

Но поражен бывает мельком свет

Ее лица необщим выраженьем,

Ее речей спокойной простотой;

И он, скорей чем едким осужденьем,

Ее почтит небрежной похвалой.

Поэты двадцатого столетья сходились в том, что Баратынский опередил своё время:

«Баратынскому суждено было предварять свой век. Он воистину был пророком… Его жалобы, что „век шествует путём своим железным“, относятся как бы к годам едва минувшим», – писал Валерий Брюсов.

А Иосиф Бродский в интервью сказал: «Я думаю, что Баратынский серьёзнее Пушкина. Разумеется, на этом уровне нет иерархии, на этих высотах...»

Очарованье красоты

В тебе не страшно нам:

Не будишь нас, как солнце, ты

К мятежным суетам;

От дольней жизни, как луна,

Манишь за край земной,

И при тебе душа полна

Священной тишиной.

Особенности поэзии Баратынского лучше определил Пушкин, сказав:

"Он у нас оригинален - ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко".

"Поэзия мысли" - вот, действительно, самое общее определение, которое можно дать поэзии Баратынского. Сам он даже считал это свойство отличительной чертой поэзии вообще, жалуясь: "Все мысль да мысль, художник бедный слова!"

Если освоиться с особенностями поэзии Баратынского, если внимательно вникнуть в склад его речи, открывается меткость его выражений, точность его эпитетов, энергия его сжатых фраз. У Баратынского мало стихотворений, пленяющих музыкой стиха; чтобы оценить его музу, надо его стихи не только почувствовать, но и понять; к его поэзии применимо то, что П. А. Вяземский сказал о нем как о личности: "Нужно допрашивать, так сказать, буравить этот подспудный родник, чтобы добыть из него чистую и светлую струю".

Люблю деревню я и лето:

И говор вод, и тень дубров,

И благовоние цветов;

Какой душе не мило это?

Быть так, прощаю комаров!

Но признаюсь — пустыни житель,

Покой пустынный в ней любя,

Комар двуногий, гость-мучитель,

Нет, не прощаю я тебя!