Голос силовиков в Кремле всё громче и страшнее: Дело Сафронова как отражение дела Голунова

Кто вновь роняет имидж власти?

На фото: советник генерального директора Роскосмоса по информационной политике Иван Сафронов, задержанный по подозрению в государственной измене, в Лефортовском суде во время рассмотрения вопроса об аресте. (Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС)

Арест журналиста Ивана Сафронова по делу о госизмене вызвал широкий общественный резонанс и все больше напоминает случай с Иваном Голуновым, в отношении которого было сфальсифицировано дело о продаже наркотиков. По крайней мере, эти дела схожи в том, что привели к консолидации профессионального сообщества и протестам — одиночные пикеты в поддержку журналиста идут второй день, несмотря на задержания.

Лефортовский суд удовлетворил ходатайство обвинения о закрытом судебном процессе, что вызвало еще больший негатив и добавило сомнений в том, что арест Сафронова это не личные счеты, акт запугивания, а реальное дело о шпионаже.

Союз журналистов России обратился к директору ФСБ Александру Бортникову с просьбой разъяснить, связано ли уголовное дело госизмене в отношении Ивана Сафронова с его журналистской деятельностью.

Большинство журналистов и общественников просят рассекретить дело Сафронова и провести публичный и состязательный судебный процесс.

Пока понятно, что обвинение не связано с работой Сафронова как советника главы «Роскосмоса». Защита Сафронова раскрыла подробности обвинения: журналиста подозревают в передаче секретных сведений о военном сотрудничестве России со странами Ближнего Востока чешской разведке в 2017 году. Тогда подозреваемый работал военным обозревателем «Коммерсанта».

Доктор политических наук Владимир Слатинов констатирует, дело Сафронова показало, что голос силового блока во власти звучит как никогда громко и пугающе.

— Силовики уже во многом диктуют идеологическую и политическую повестку. В системе координат силовиков не может журналист, занимаясь профессиональной деятельностью, вредить серьезным операциям и сделкам страны.

Пока у меня складывается ощущение, что это какая-то месть и демонстрация того, что определенные формы действий журналистов, аналитиков — неприемлемы. Та же ситуация складывалась с псковской журналисткой Светланой Прокопьевой — ну нет в тексте оправдания терроризма.

Силовая часть системы приучает нас к новому уровню ограничений. К новым правилам, в рамках которых ни тексты Прокопьевой, ни расследования Сафронова, недопустимы, — считает политолог.

Чуть подробнее о деле Ивана Сафронова и его последствиях мы поговорили с политологом Константином Калачевым.

«СП»: — Как дело об госизмене журналиста Ивана Сафронова повлияло на имидж власти?

— Обратите внимание, как это дело садится на консолидацию журналистского сообщества. В поддержку Ивана Сафронова создаются группы в соцсетях, журналисты выходят в одиночные пикеты.

Если говорить о последствиях, то если не будет предъявлено убедительных доказательств вины — а они необязательно будут предъявлены, учитывая, что разбирательство будет носить закрытый характер — то многие полуфрондирующие, чуть оппозиционные журналисты перейдут в радикальную оппозицию.

Сегодня любой журналист может стать сам себе СМИ, ньюсмейкером и собирать многотысячную аудиторию на различных площадках. Кто-то солидарен с коллегой, кто-то на себя это примеряет, кому-то кажется, что с Сафроновым сводят счеты, а другие возмущены, что у силовиков так много власти. Последствия мы увидим чуть позже — круги на воде уже пошли. Количество тех, кого это дело связало и заставило выражать свое отношение, велико и будет расти.

Самое неприятное для власти, как мне кажется, где бы эти люди не работали, будут ли они находиться в России или за рубежом, они умеют работать с широкой аудиторией. И смогут найти повод как-то ответить.

«СП»: — Репутация каких структур в большей степени пострадала из-за большого резонанса и как власти сохранить лицо в этой ситуации?

— Администрация президента безусловно находится под ударом в этой ситуации, потому что им работать с общественным мнением. Подобные дела без гласности, публичности, без доказательств и состязательности сторон обрастают большим количеством вопросов и сомнений. Лучшим выходом из этой ситуации было бы не идти инерционно, как у нас в таких случаях делается. Нам иногда предлагают априори поверить, что люди, занимающиеся государственной безопасностью, по определению всегда правы.

Сейчас тот самый случай, если у ФСБ есть весомые доказательства противоправной деятельности и предъявленных обвинений, то надо их предъявлять. Если рассматривать эти доказательства может только судья, то предъявить их на суде. В любом случае, если в деле не будет поставлена жирная точка, что даже скептикам, сторонникам и знакомым задержанного будет очевидна его вина. Если этого не будет — сложно будет дальше.

«СП»: — Не кажется ли примечательным, что Дмитрий Рогозин не отстранился от своего помощника, можно сказать, поддерживает его и охарактеризовал с хорошей стороны.

— Глава «Роскосмоса» понимает, что эта история бьет в том числе и по нему. Как бы кто не относился к Рогозину, он человек самостоятельный. Он реальный политик, который может проявлять характер, и понимает, что такое потеря лица. В этой ситуации по-человечески неправильно было бы отстранятся от своего советника, правильно было бы его поддержать до того момента, пока суд не вынесет решения. Желательно, все-таки открытый и публичный.

Мне кажется, многие в отношении Рогозина сегодня перезагрузились — не сточки зрения положения в системе, а с точки зрения общественного реноме. Его позиция должна быть симпатична президенту, который тоже всегда считал, что своих сдавать нельзя.

Дмитрий Кокко