Экономист Иноземцев дал рецепт обогащения бедных россиян

Огромные потери для экономики России от коронакризиса так же очевидны, как то, что у государства нет четкой стратегии выхода из него. Свой прогноз по поводу экономического будущего страны нам дал директор Центра исследований постиндустриального общества, доктора экономических наук Владислав Иноземцев. Экономическую кривую на фоне пандемии он описывает как латинскую букву L - ничего утешительного. При этом Иноземцев дал свой рецепт исправления ситуации.

— В течение трех месяцев российская экономика находилась в «кандалах» жестких карантинных мер. Насколько глубоко она просела за это время и как долго будет отыгрывать падение?

— Пока у нас есть показатели за два месяца — апрель и май. Россия ввела карантинные меры очень рано — сразу после того, как 28 марта президент Путин объявил режим нерабочих дней.

Если мы посмотрим на количество заболевших и умерших, допустим в Италии, там оно на момент закрытия страны было, соответственно, в 10 и 30 раз больше, чем у нас. Поэтому март оказался в целом нормальным, и в первом квартале бюджет удалось даже свести с профицитом.

По апрелю и маю мы видим, что спад усиливается. Промышленность в апреле упала на 6,6% и на 9,6% в мае, транспорт, соответственно, — на 6% и на 9,5%, строительство — на 2,3% и на 3,1%, сфера услуг — на 37,9% и на 39,5%, розничная торговля — на 23,4% и на 19,2%. Прибыль до налогообложения оказалась вдвое ниже, чем была год назад, а доля убыточных предприятий в целом по экономике выросла до 36,7%.

В общем, за эти два месяца мы просели довольно серьезно, и предприниматели пока не ждут взрывного роста: мы, конечно, отчасти отыграем падение, но затем, мне кажется, скорее «ляжем в дрейф», перейдем в состояние стагнации. ВВП по итогам года сократится, скорее всего, на 8–9%. Да, у нас формально вся сфера услуг откроется, но рестораны, кинотеатры, вообще весь сектор развлечений еще долго не смогут работать в полную мощь. В значительной степени провалится туристический сезон. Людям придется гораздо более экономно тратить деньги. Их доходы пойдут уверенно вниз, в целом процентов на 10, и осенью никакого подъема я бы не ждал.

— Эксперты спорят: V-образной, U–образной или W-образной будет кривая нашего выхода из кризиса. А вы что думаете?

— L-образной. То есть в 2020 году мы упадем на 8–9% и не встанем вообще. Точнее, упадем в середине года на 12–14% и поднимемся к концу года до 8–9%. В 2021-м отыграем еще около 3% и надолго останемся на этом плато.

Ситуация сравнима с той, что сложилась после 2014 года: мы тогда резко провалились и продолжали двигаться по своеобразному «дну» пять лет. Как доходы людей не росли тогда, так не будут они расти и в ближайшие годы. На чем экономика может сейчас подняться, я просто не понимаю. В стране низкое потребление. Народ мало получает и мало тратит. Очень многие реально недоедают — и это вовсе не фигура речи, об этом пишут сегодня все чаще. Власти раздавать «вертолетные» деньги не хотят. Да, у нас и пищевая промышленность, и сельское хозяйство, и торговля обладают огромным потенциалом роста — в промышленности перед коронакризисом средняя загрузка мощностей составляла 66–69%, а сколько сейчас — страшно даже подумать. Но откуда возьмется рост, если население не может себе ничего позволить? 

— Из-за пандемии экономики рухнули по всему миру. Как на общем фоне выглядит наша?

— ВВП России во втором квартале на общемировом фоне будет смотреться вполне неплохо. Предполагаю, что за этот период экономики США, Великобритании, стран ЕС упадут гораздо глубже, чем наша. Но вот дальше они покажут подъем (хотя полностью восстановятся, я думаю, лишь к лету 2021 года), а вот мы — нет.

В апреле американская экономика обвалилась на 16%, товарооборот — на 14,5%. А безработица в мае достигла в США совершенно безумных 23% от рабочей силы, но затем резко сократилась.

У людей одномоментно выросли на 13% реальные доходы — за счет масштабной помощи от правительства, за счет пособий по безработице, которые были значительно повышены. Это дало американцам возможность сидеть дома, соответственно, меньше тратить и не пытаться трудоустроиться любой ценой. В перспективе они вернутся на свои рабочие места, придут в магазины и рестораны, экономика перезапустится.

Но при этом западная экономика гораздо сложнее нашей, в ней значительно больше связей, которые разорвал кризис. У нас она устойчивее в силу своей примитивности: табуретку сложнее сломать, чем стул на тонких шарнирчиках.

В 2014 году пошли разговоры, что Россию «размажут» санкциями. Никто не размазал. Экономика упала на какое-то количество процентов и устаканилась — за счет своей финансовой базы, резервов, нефтянки, за счет того, что люди стали больше вертеться, в конце концов. Но проблема в том, что удерживать экономику от падения мы худо-бедно научились, а вот придавать ей ускорение не получается никак.

— Насколько мощным оказался удар по малому и среднему бизнесу? Сможет ли он восстановиться, как быстро и в какой степени?

— Удар оказался сильным, но сейчас я не скажу, что ждет малый и средний бизнес. Когда Путин предложил выдавать компаниям (при условии неувольнения работников) кредиты под выплату зарплат, это был разумный шаг. Речь фактически идет о дотациях. С их помощью, будем надеяться, удастся спасти какое-то количество рабочих мест.

Но в целом малый бизнес находится в крайне тяжелом положении по двум причинам. Во-первых, у него сокращается количество потребителей. Понятно, что все побежали в парикмахерские, когда их открыли. Чего не скажешь о ресторанах: сейчас они забиты, но денег у людей стало меньше, и скоро все это ощутят.

Во-вторых, остро стоит вопрос о том, удастся ли бизнесу оптимизировать издержки. До кризиса арендные ставки были высокими, а помещения, в которых располагались многие фирмы, особенно в торговых центрах крупных городов, — вполне современными и дорогими в обслуживании. Естественно, арендодатели хотели их окупить. Сегодня при прежних расценках на аренду существовать невозможно, и я не вижу выхода, каких-то компромиссных вариантов. Ситуацию не «разрулить» указом президента или постановлением правительства. Каждый хозяйствующий субъект завязан на отношениях с подрядчиками, поставщиками, арендодателями, арендаторами, потребителями. Как они выстроятся в новую систему — вопрос, на который нет пока ответа.

— Как бы вы на месте властей поступили в отношении малых предпринимателей?

— Государство может сделать только одну вещь — забыть про налоги. На месте президента я бы поручил правительству посчитать объем налоговых выплат, который в 2019 году поступил от мелких бизнесов — микрокомпаний, малых предприятий, индивидуальных предпринимателей (в 2018 году он составил 513 млрд рублей — около 1,5% доходов консолидированного бюджета). Суммы такого порядка — не такая уж большая потеря для бюджета. Никакой прибыли у компаний с оборотом менее 3–4 млн рублей в год в нынешнем и в следующем году не будет, забудьте об этом. Кстати, почему не подумать и о том, чтобы освободить их от НДС?

А вообще, малый бизнес может выжить только в двух случаях: либо вы даете кучу денег населению, чтобы подхлестнуть платежеспособный спрос, либо частично снимаете нагрузку на предпринимателей, налоговую и административную.

— Насколько своевременными и адекватными были меры по поддержке экономики и населения со стороны государства? Как они смотрятся в сравнении с подобными шагами других стран?

— Решение выплатить семьям 10 тысяч рублей на каждого ребенка в возрасте до 16 лет — абсолютно логичное.

Тем самым власти поддержали значительную часть домохозяйств. То же самое могу сказать и о мерах, направленных на сохранение занятости.

Однако в целом масштабы помощи невелики: на поддержку экономики у нас выделено не больше 3% ВВП (причем эти меры пока только озвучены — реально в экономику влилось куда меньше). Тогда как в развитых странах — не менее 10%, а в Германии — 22%.

Все зависит от того, чего мы добиваемся. Чтобы через полгода о кризисе забыли? Не будет этого, да власти к этому и не стремятся. Государству нужна политическая стабильность, оно прекрасно понимает, что народ никуда не денется, что не будет никаких волнений, выступлений, майданов. Люди будут пытаться выживать самостоятельно, как, собственно, делал народ во всех постсоветских странах с начала 1990-х. Соответственно, задача какого-то безумного экономического роста не стоит. Цель одна — сохранить резервы и не допустить драматичного развития событий. И то, и другое достигнуто.

— Какие отрасли видятся вам наиболее уязвимыми с точки зрения возможности восстановления? Какие рецепты для их спасения вы бы предложили?

— Самая уязвимая отрасль — транспорт, особенно пассажирский. Обвалились авиаперевозки. Между тем в последние годы их динамика была очень неплохой. Авиатранспорт развивался рекордными темпами, превзойдя в итоге советский уровень. Серьезные инвестиции вкладывались в инфраструктуру: строились аэропорты, закупались самолеты, у нас появилось свыше 10 авиакомпаний, которые конкурировали друг с другом в общенациональном масштабе.

Сейчас все это рухнуло, и я не понимаю, как тут быть. Каким образом реанимировать авиатранспорт, если до пандемии половина рейсов осуществлялась за границу, а сейчас — ноль? Нужно бороться за то, чтобы авиакомпании не умерли, нужно освободить их от налогов, давать дотации, чтобы они могли поддерживать авиапарк, делать плановый ремонт. Просто бросить отрасль на произвол судьбы — это будет очень жестоко.

Салоны красоты, спортивные клубы — все эти секторы быстро возродятся, поскольку люди уже привыкли ими пользоваться. Конечно, они потеряют в прибыльности, но сам по себе бизнес не прервется. А вот общепит, особенно в мегаполисах, ждут проблемы в силу переоцененности. Интерьеры ресторанов и кафе, установленное там оборудование были избыточно богаты, окупить их никак не получится.

С большими трудностями столкнется кинопроизводство, оно также будет очень серьезно подорвано, поскольку фактически лишится кинотеатров и уйдет в Интернет, где сплошное пиратство. Мощный удар получит тяжелая промышленность, прежде всего металлургия, выплавлявшая трубы для нефтегазовой отрасли (сейчас никто новых трудопроводов строить не собирается) и обслуживавшая железные дороги, которые вдвое сократили свои инвестпрограммы. Пострадает и угольная промышленность: огромные объемы шли на экспорт, и сейчас, когда цены упали, производство становится абсолютно нерентабельным.

— Много говорят об угрозе для экономики второй волны пандемии коронавируса. Насколько она серьезна?

— Скорее, эта угроза необратима. Фактически пандемия никуда не делась. Мы видим на примере США: как только происходит открытие экономики, туристического сезона, тут же идет новая волна заражений. Если сейчас наш народ рванет в Сочи и Крым, мы увидим то же, что во Флориде: среди выехавших на море американцев число выявленных случаев коронавируса увеличилось в четыре раза.

В Москве пик вроде бы пройден, но едва ли напуганный столичный люд массово хлынет в Туапсе. Скорее, на дачу. А вот жители Казани, Новосибирска, Тюмени, где до пика пандемии еще, на мой взгляд, далеко, вполне могут устремиться на российские курорты, и тогда рванет так, что мало не покажется. А когда через месяц-два откроются внешние границы страны, это тоже приведет к увеличению заболеваемости.

Нам не останется ничего иного, кроме как свыкнуться с постоянным присутствием вируса в жизни. С тем, что в офисах надо работать посменно, в магазины ходить в масках, а в кафе сидеть через столик. Словом, вторая волна неминуема, а вот второго карантина, закрытия производств не будет. Экономика и люди привыкнут к проблемам — я бы даже сказал, что они уже с ними смирились.

— Как коронакризис отразится на рабочих местах, на зарплатах и доходах людей?

— Это может звучать кощунственно, но рынок труда оставался до недавних пор переоцененным, особенно в крупных городах. За «тучные» годы россияне привыкли к довольно высоким зарплатам в мегаполисах, куда уезжала масса людей с периферии. Эти деньги, обусловленные высоким устойчивым спросом в торговле, в общепите, не соответствовали производительности работников. И сейчас, когда спрос пошатнется, работодатели будут пересматривать зарплаты. Тем, кто раньше получал (условно) 35 тысяч рублей, придется довольствоваться суммой в 28 тысяч. 

Что касается базовых отраслей, таких как нефтянка и строительство, там все будет благополучно. Но там очень мало занятых: максимум 3–3,5 млн человек, или 5% от общего объема рабочей силы. Основная занятость связана с мелким и средним предпринимательством, наиболее пострадавшим.

В 2008–2009 годах безработица не стала проблемой, поскольку рецессия ударила по крупным компаниям, практически не задев мелкий и средний бизнес. Сегодня абсолютно другая история: коронакризис разразился в условиях, когда доходы населения уже падают шесть лет подряд (в нулевые они только росли), подкашивая спрос на товары и услуги и, соответственно, — жизнеспособность бизнеса. Очевидно, что безработица вырастет еще и потому, что в России велик серый сектор — счет занятых там идет на десятки миллионов. Теперь многие из уволенных теневых работников, отчаявшись найти новое место, пойдут добиваться любых пособий.

— И что можно предпринять, чтобы смягчить удар по кошелькам граждан?

— Мы не можем позволить себе израсходовать все резервы — таков главный аргумент противников «вертолетной» раздачи денег. Действительно: с одной стороны, деньги хорошо бы раздать на поддержку людям, а с другой — резервы лучше не трогать, иначе мы создадим крайне опасный прецедент.

Я бы сделал таким образом. У России низкий госдолг — порядка 15% ВВП. Для сравнения: у США — около 120% ВВП. Объем Фонда национального благосостояния составляет почти 13 трлн рублей, или чуть больше 11% ВВП. Представим себе, что мы хотим ежегодно выделять на помощь малообеспеченным гражданам 5 трлн рублей (4,5% ВВП). Правительство на такое не пойдет по понятной причине: ФНБ иссякнет в течение полутора-двух лет. Я предлагаю эти деньги эмитировать в рамках российского варианта программы количественного смягчения.

Схема может быть следующая. Допустим, каждый месяц Минфин продает облигаций (ОФЗ) на 420 млрд рублей (за год как раз наберется 5 трлн). Их покупают крупные банки под доходность в 5–5,5%, тут же перезакладывают в ЦБ под 4,5%, зарабатывая свой доход. Правительство платит процент, который в большей его части оседает в ЦБ. Через год Банк России отчитывается о прибыли, 75% которой по закону о ЦБ отдает в бюджет, а 25% оставляет себе на развитие (в итоге государству долг будет обходиться реально в 2–2,3% годовых, что даже ниже инфляции). По сути, все сводится к расчету между ведомствами Силуанова и Набиуллиной, с прямой выгодой для государства и населения. Цена вопроса минимальна.

Сейчас идеальный момент, чтобы начать это делать. Если отдать эти деньги малообеспеченным, а не олигархам, не будет ни страшной инфляции, ни безумных скачков курса доллара. Да, вырастет дефицит федерального бюджета. Ну и что? Не понимаю, почему эта мера не рассматривается властями. Ведь это толчок к развитию малого бизнеса, к созданию новых рабочих мест, к росту зарплат, пенсий и платежеспособного спроса. Тот же крупный бизнес должен расти за счет доходов населения, а не потому, что государство заказало ему построить очередной стадион.

Дмитрий Докучаев, Георгий Степанов