Лебеди

    Лебеди плавают и плавают
  Вдоль рва
  Вокруг монастырского сада,
  И белые облака толкают
  Через голубое небо
  С краями, которые, кажется, притягиваются и затвердевают.

  Два стройных мужчины из белой бронзы
  С молотком по концу стержня
  Часов Бога.
  Ударяя в колокол,
  Они делают это хорошо.
  И отзвуки прыгают, и звенят, и раздуваются
  В соборе высечены каменные многоугольники.

  Лебеди плавают
  О ров,
  И еще один лебедь сидит в воздухе
  Над старой гостиницей.
  Он смотрит на улицу
  И плавает холод и жара,
  Он всегда был там,
  По крайней мере, так говорят булыжники на площади.
  Они слушают ритм
  Из кованого колокола
  И думать о ногах
  Которые бьют по их вершинам;
  Но то, что они думают, они не говорят.

  И лебеди, которые плавают
  Вверх и вниз по рву
  Сожрать хлеб, который епископ кормит.
  Стройные бронзовые мужчины снова били час,
  Но только горгулии в суровом голубом воздухе обращают на них внимание.

  Когда епископ произносит молитву,
  И хор поет "Аминь"
  Молоты разбивают их там:
  Clang! Clang! Осторожно! Осторожно!
  Резной лебедь смотрит на проходящих мимо людей,
  И булыжник подмигивает: «Час снова прошел».
  Но люди на коленях перед стулом епископа
  Забудьте прохождение по булыжнику на площади.

  Час дня и час ночи,
  И облака уплывают в брызгах красного света.
  Солнце, квота? или белый, белый
  Дым с огнем все зажечь.

  Старая крыша рухнула на могилу епископа,
  Рой мужчин, жаждущих комнаты,
  И шаги расплываются в душ, душ, душ,
  Проходящих мужчин - проходящих - каждый час,
  С руками власти и ногами власти,
  И сила в их сильных, жестких умах.
  Нет необходимости тогда
  Для стройных бронзовых мужчин
  Кто бьет часы Бога: премьер, Tierce, нет.
  Кто хочет услышать? Ни один. Никто.
  Мы расплавим их, и лепим их,
  И сделай им стебель
  За знамя, наполненное кровью,
  Для голубоглазого факела.
  Так люди бегут, как облака,
  Они ударяют железными краями по стулу епископа
  И сбрасывать фонари по лестнице башни.
  Они вырывают епископа из его могилы
  И оторвать митру от его головы.
  «Видите, - говорят они, - человек мертв;
  Он не может дрожать или петь.
  Мы подбросим его кольцо.

  Булыжники видят это по всей улице
  Приходить - приходить - на бесчисленных ногах.
  И часовщики отмечают часы, как они идут.
  Но медленно - медленно
  Лебеди плавают
  В епископском рву.
  И гостиница лебедь
  Сидит дальше и дальше,
  Смотреть перед ним с холодными стеклянными глазами.
  Только епископ ходит спокойно,
  Доволен своей церковью, доволен своим домом,
  Довольный звуком забитого звонка,
  Бить его судьбу.
  Говоря "Бум! Бум! Комната! Комната!"
  Он старый, добрый, глухой и слепой,
  И очень, очень доволен своим очаровательным рвом
  И лебеди, которые плавают.