Норильское восстание и конец ГУЛАГа

25 мая 1953 года, началось самое продолжительное и массовое выступление заключенных в истории ГУЛАГа - Норильское восстание в Горлаге, в нем участвовали около 30 тысяч человек. По сути, оно и стало началом конца системы сталинских лагерей.

К весне 1953 года в Норильске было 35 лаготделений и 14 лагпунктов ИТЛ, а также 6 лаготделений Горного лагеря. Число узников Горного лагеря, но разным оценкам, 30 - 40 тысяч человек. Предшественником его был концлагерь.



В 1953-м году лагерный «контингент» Горлага - это в основном, «политические», осужденные по печально известной 58-й ст. УК РСФСР, представители многих национальностей, проживавших как на территории СССР, так и за его пределами — немцы, венгры, японцы...
Средний срок лишения свободы у отбывающих наказание в Горлаге Норильска - 10-15 лет лишения свободы. Рабочий день по 10-12 часов даже в 40-градусный мороз и пайка хлеба в день чуть больше блокадной ленинградской.



В мае-апреле 1953 года, в канун восстания, пошли случаи избиения и убийств заключенных. Бесчеловечный режим ГУЛАГа, беспредел лагерной администрации и охраны, унижение и подавление личности, безнадежность огромных сроков.
Страшным испытанием был террор «блатных» - уголовного элемента, в тюремной системе СССР всегда находящего поддержку у лагерной администрации (считалось, что «политических», «контрреволюционеров», перевоспитать нельзя, а уголовников — «социально близких» - «перековать» можно). Все это должно было сломить любого и физически и морально.

Из воспоминаний бывшей узницы Горлага 83-летней Агафьи Кныш:

"... Меня, 17-летнюю, и двух моих старших сестер советская власть приговорила к десяти годам лагерей, обвинив в измене Родине. Это было в 1946 году. Тогда в нашем селе убили офицера НКВД. Мы думали, что расправа наступит немедленно. Через несколько дней перед рассветом нагрянули грузовики с солдатами. Многих жителей увезли в город в тюрьму, перевернули верх дном хаты, сараи, искали оружие на огородах. Наших родителей вскоре отпустили. Нас с сестрами били. А потом был суд. Когда нам дали последнее слово, я вскочила и говорю: «У меня одна просьба — чтобы нас, сестер, не разлучали». Возможно, это где-то и записали, потому что нас ни разу даже не пытались разделить. Мы и на нарах спали вместе: я посредине, сестры — по бокам. Года полтора мы отбывали срок на Донбассе и в Эстонии, а затем нас отправили в Норильск...

...Когда нас с сестрами привезли в Норильск, этот город только начинали отстраивать, по сути, голыми руками. Домов было немного, на центральной площади возвышалось огромное изваяние Сталина. Особенно запомнился первый день на стройплощадке: нас погнали рыть яму под фундамент какого-то здания. У ее края был вбит металлический костыль, к которому крепилась веревочная лестница. Спустились по ней на дно, и охранник закрыл нас крышкой. В ней было лишь небольшое отверстие для вентиляции. Мы долбили кайлами вечную мерзлоту. Через шесть часов крышку поднимали — начинался обеденный перерыв. Ели в столовой прямо в верхней одежде. Нам давали хлеб и баланду из ржавой кильки. Если ты выполняешь норму, получаешь 600 граммов хлеба, если нет — 300 граммов. В лагерь возвращались поздно вечером. На вахте всех обыскивали, а это отнимало много времени. Особенно тяжело приходилось зимой — выматывал жуткий холод и полярная ночь. Представляете, каково два месяца не видеть солнца! Мне еще повезло, что через некоторое время меня перевели на расчистку снега.
Однажды среди рабочего дня нам приказали построиться — офицер сообщил о смерти Сталина. В этот же день мы почувствовали некоторые послабления режима: конвоиры перестали на нас кричать и даже начали с нами общаться. Прежде это запрещалось, ведь администрация всячески пыталась подавить волю заключенных, держать их в постоянном страхе. Например, в мужских зонах практиковалось такое средство «воспитания», как «молотобойка»: заключенных, вызвавших какие-либо подозрения, бросали в камеры, в которых находились уголовники, согласившиеся сотрудничать с администрацией. Их задачей было, как они говорили, «принять» проштрафившегося трудягу — беспощадно избить его...".

Толчком для восстания в лагерях Норильска стали расстрелы заключенных. Ситуация тогда сложилась особая: умер Сталин, и осужденные по политическим статьям (их в зонах Норильска было подавляющее большинство) воспрянули духом в надежде на скорое освобождение. Администрация лагерей решила, что при таких настроениях недостаточно имевшихся методов устрашения, поэтому заключенных стали расстреливать чуть ли не каждый день по одному или по несколько человек. Как пишет в своих воспоминаниях один из лидеров восстания Евгений Грицяк, охрана стреляла либо «просто так», без каких-либо поводов, либо жертву выводили в тундру и убивали якобы при попытке к бегству.

Заключенные трудились на строительстве Норильска, когда в одной из зон раздалась автоматная очередь. Начальник караула сержант Дятлов через зону открыл огонь из автомата по сидевшим на крыльце лагерного барака заключенным 5-го лаготделения, ранив 7 человек, один из которых скончался от полученных ран.
В знак протеста заключенные прекратили работу во всех лагерных отделениях, подняв над бараками черные знамена с красными полосами в знак траура по погибшим. В то же день были созданы забастовочные комитеты в оцеплении Горстроя, в жилой зоне 4-го лаготделения, в 5-м и 6-м лаготделениях Горлага. Бастовавшие отказались выходить на работу, потребовали приезда комиссии из Москвы, пересмотра своих дел, 8-часового рабочего дня, разрешения на свидания и переписку с родными.

Поскольку администрация лагеря не пользовалась у заключённых доверием, лагерники требовали московской правительственной комиссии. Заключенные выдвинули следующие требования:
- Сокращение 10—12-часового рабочего дня до 7—8-часового;
- Выплата заработанных денег (половину на лицевой счет, половину на руки);
- Улучшение бытовых условий.

Но главные требования заключенных были не экономические, а политические. Общим в требовании стали такие пункты:

- пересмотреть дела политзаключенных (основное требование),
- отменить бесчеловечные наказания (кандалы, «ледяной карцер»).
- наказать виновников произвола — работников МВД-МГБ,
- отменить ношение номеров на одежде,
- снять с окон бараков решетки, с дверей замки, превращающие жилье в тюремную камеру,
- не ограничивать переписку с родными двумя письмами в год,
- гарантировать безопасность делегатам лагерников, ведущим переговоры с комиссиями МВД.

- отправить на «материк» инвалидов, больных, женщин и стариков,
- вывезти на родину иностранцев.

Продолжает Агафья Кныш, бывшая узница Горлага:

"... Для меня восстание началось с записки, принесенной ветром в женский лагерь из мужской зоны. Записочка маленькая, ради экономии места слова в ней были написаны сокращенно, но мы прочли: «Завтра на работу не выходим». Тут нужно сказать, что мужских зон в Норильске было несколько, одна из них находилась рядом с нашей. Ветра в тех местах сильные, и это позволяло пользоваться «воздушной почтой» — маленькие записочки «пересылали» с порывами ветра. По этому поводу мы говорили, что нам сам Бог помогает. Еще пользовались семафорной азбукой: эстонские моряки забирались на крыши бараков и взмахами рук (флажков у них не было) передавали сообщение. В нашей зоне отбывали срок их землячки, которые умели читать эти жесты, так как в Эстонии семафорной азбуке обучали в школе. Для приема и передачи сообщений эстонки тайком от надзирателей поднимались на крыши бараков...

...Получив записку из мужской зоны, мы не вышли на работу, — рассказывает Агафья Карповна. — В ответ администрация три дня не завозила нам хлеб. Нервы у всех были на пределе — боялись, что нас начнут расстреливать. Конечно, никто не хотел погибнуть, но многие особо жизнью не дорожили. Например, я считала, что десять лет лагерей — срок, на который осудили меня и двух моих сестер, — не переживу. Лагерь безжалостно отнимал здоровье. Считали, что реальный шанс вернуться к нормальной жизни, выйти замуж, родить детей может дать только пересмотр наших дел, поэтому так крепко поддерживали восстание. Над лагерями подняли его знамена: черные флаги с красной полосой посредине. Черный цвет символизировал скорбь по погибшим товарищам, а красный — пролитую ими кровь...






... Чтобы на воле знали, что происходит в лагере, мужчины третьей зоны придумали распространять рукописные листовки с помощью воздушных змеев. К пачке прокламаций прикрепляли фитиль и поджигали его в момент запуска змея. Пока тот поднимался в небо, огонь добирался до шпагата, которым были перевязаны листы, и пережигал его. Ветер разносил бумаги на километры...".

С 26 мая по 4 августа волнения происходили во всех шести лагерных отделениях Горлага. К концу восстания Горлаг поддержали и два лаготделения ИТЛ «Норильлаг».

С 5 июня в забастовке принимают участие все лаготделения Горлага (кроме 2-го). 6 июня вместо Правительственной комиссии из Москвы приезжает ведомственная комиссия МВД с представителями ЦК КПСС. Начинаются переговоры с представителями забастовочных комитетов. Комиссия частично удовлетворила требования заключенных: снять номера с одежды, разрешение переписки и свиданий.
Но так как основные требования (приезд Правительственной комиссии, пересмотр дел) выполнены не были, решено продолжать забастовку.

Однако 9 июня на работу выходят заключенные 4-го, 5-го и 6-го лаготделений. 14-го июня на работу выходят заключенные 1-го лаготделения. Бастует только 3-е (каторжное). В приступивших к работе отделениях начинаются аресты. В знак протеста 4-е лаготделение 22 июня вновь объявляет забастовку. 24 июня убито двое заключенных 5-го лаготделения, отделение объявляет забастовку. 25 июня к ним присоединяется 6-е лаготделение. Над зонами вновь поднимаются траурные флаги.

29 июня администрацией принимается решение о ликвидации 5-го лаготделения. Применено оружие. 11 человек убито, 36 тяжело ранены (12 из них умерли от ран).

В ночь на 7 июля штурмом было взято 6-е (женское) лаготделение. Сначала их поливали водой под давлением в 8 атмосфер, затем по одной вывозили из зоны. 7-го июля прекратили забастовку 1-ое, 4-е и 5-е лаготделения.
Дольше всех держалось 3-е (каторжное) лаготделение. В ночь на 4 августа оно было взято штурмом. В зону на автомашинах ворвались автоматчики и открыли огонь на поражение. 57 человек убито, 98 ранено. В штурме участвовали коммунисты и комсомольцы г. Норильска. При задержании жестоко избивали всех, даже раненых.

Нас, женщин, решили усмирить с помощью горячей воды, — продолжает свои воспоминания Агафья Кныш.
"Возле нашей зоны сосредоточились войска. Понимая, что власти решились действовать, мы всю ночь стояли под моросящим дождем, скандируя «Свобода или смерть!». К периметру зоны несколько раз подступали солдаты, но женщинам постарше удавалось урезонить их словами — мол, вы что, резню собрались устроить? Тогда к заграждению подъехали пожарные машины, из брандспойтов ударили мощные струи горячей воды. Затем в лагерь ворвались солдаты и наших лидеров арестовали. Все происходило 7 июля. После этого забастовку продолжала лишь третья мужская зона. Расправу над ними отсрочило то, что на следующий день арестовали Берию. Но все же 4 августа власти решились на штурм — в третью зону ворвались военные на автомобилях, людей расстреливали из автоматов и пулеметов...".

В ночь на 4 августа 1953 года Норильское восстание было подавлено. Начались аресты, избиения, допросы, новые сроки. Жертвы среди заключенных подсчитать невозможно. В кладбищенской книге, где обычно поименно записываются все похороненные, есть строка, относящаяся к 1953 году, о захороненных в общей могиле 150 безымянных жертвах. Наказания за эти убийства безоружных людей и издевательства над ними не понес никто.

Тем не менее, стойкость, самоотверженность и бесстрашие участников восстания летом 1953 года не были напрасными, принесенные ими жертвы не пропали зря. Первые результаты норильского восстания заключенные ощутили еще в 1953 году. Они заключались в смягчении режима, возвращении им прав.
Уже в 1954 году (25.06.1954) Горлаг был ликвидирован. В Норильск прибыла комиссия по пересмотру дел политзаключенных. В 1955-1956 гг. были освобождены почти все узники Горлага. Норильский комбинат перешел на вольнонаемную рабочую силу. Это и был главный результат норильского восстания, подорвавшего непоколебимый до того фундамент лагерной системы.

Но на российском ТВ и в российских СМИ сегодня об этом не напомнят и привычно расскажут про Украину и Сирию. А то, вдруг, заключенные Путинлага взбунтуются...