Воспомининие о выпускном вечере и не только (Ретро)

Сейчас период последних школьных звонков и выпускных вечеров, и мне вспомнились мои воспоминания о далеком 1964 г., которыми я хочу с вами поделиться.
(Отрывок из  гл. 1. Целиноград, Главпочтамт, До востребования)

    Осенью 1964 года, я, вернувшись на щите после неудачи в «неназванном городе», уже работал в ремонтном цехе наружных светильников ТУЭС-а, куда меня устроил отец моей школьной подруги, Аллы Бабаджановой, который был начальником Отдела
Техники Безопасности Управления.
      Мы с ней готовились к  выпускным экзаменам в школе, прошли их удачно, поэтому решили  и к вступительным готовиться вместе.
     Так как я с утра до позднего вечера был у них дома, то, у меня уже было «свое» место за их огромным столом, на котором нас  всегда ждала всякая «вкуснятина».
В общем, голод нам не грозил.
Кстати, как раз за этим столом, да еще и раздвинутом(!), наш  класс и отмечал выпускной вечер. Он мне  запомнился абсолютно свободной, непринужденной обстановкой.
      Все вместе пили, пели, веселились — и ученики, и учителя, а некоторые мальчики даже курили на балконе вместе с нашим  директором школы — Бусей (которого два года тому назад прислали  в нашу школу, освободив от какой-то немалой должности).    

     Это был,  как сейчас сказали бы, харизматичный человек — высокий, крупный,
с хорошим чувством юмора, говорил глубоким басом.
И вот с этого-то балкона дома, который располагался в двухстах  метрах от охраняемого здания Верховного Суда республики и через  квартал от Дома Правительства и МВД, он, подражая Юрию Левитану, выдал в полночную тишь: «Говорит Москва! Слушайте  экстренный выпуск сообщения ТАСС! На совместном заседании (и  пр.и пр.- И.Х.) принято решение об освобождении товарища Хрущева
Никиты Сергеевича от должности Председателя Совета Министров  СССР по состоянию здоровья...», или что-то такое, сейчас уже не  помню.

    А мужик здоровый. И сильно подвыпивший!

И обеими  руками держится за перила балкона! До сих пор не понимаю, как всё  обошлось. Наверное, никто не поверил своим ушам, а повтора  «передачи» уже не последовало.
(Кстати, в ноябре того же года Хрущева Н.С. таки освободили от всех должностей. Интересно, вспомнил ли кто- нибудь из соседей или тех поздних прохожих об этом «предсказании»).
    Да, так вот, отец Аллы, дядя Жора, этот милейшей души  человек, отвез меня на работу в Управление на своей «Победе», которая всего на год была моложе меня, и за которой он ухаживал, как за своими «девочками» (женой и двумя дочками), и оформил
электриком.

    Это меня, который тока боялся, как черт ладана! Но  зарплата 30 рублей! Через месяц, научившись раскручивать  светильники и менять в них лампы и стартёры, я уже наравне с другими сотрудниками сдавал комиссии экзамен по технике
безопасности. Должен сказать, что, благодаря своим знаниям и  принципиальности, Георгий Христофорович пользовался  действительно заслуженным огромным
авторитетом и если уж человек «прошел  через его руки», то это было праздником!
     Так вот, чтобы не подумали, что он дает  поблажку своему протеже, он на экзамене
спустил с меня все семь шкур.
     Хорошо еще, что потом никому не  пришло в голову действительно послать меня на ремонт какой-нибудь электролинии, а то сейчас вряд ли вы читали бы эти
строки.
     Раз уж вспомнили про «Победу», скажу заодно, что дядя Жора ездил на ней еще лет пять, пока его зять не уговорил продать ее и купить «Москвич-412».

     Но „разве "Нимфа", туды ее в качель, кисть дает?“
     Разве можно было сравнить жесть «Москвича» с чуть ли не полусантиметровым стальным корпусом «Победы», которым, как танком, можно было пробить стенку! А любовно отлаженный и ухоженный мотор, ходовая часть! В общем, долго мы еще с ними вспоминали ту машину, а сейчас уже я вспоминаю самих тетю  Валю с дядей Жорой.