Предсмертные письма борцов с фашизмом . Продолжение 1
ЗАПИСКА И ПИСЬМО ПАРТИЗАНКИ В. ПОРШНЕВОЙ МАТЕРИ
Страница 16 из 114
29-30 ноября 1941 г.
29 ноября 1941 г.
Завтра я умру, мама.
Ты прожила 50 лет, а я лишь 24. Мне хочется жить. Ведь я так мало сделала! Хочется жить, чтобы громить ненавистных фашистов. Они издевались надо мной, но я ничего не сказала. Я знаю: за мою смерть отомстят мои друзья — партизаны. Они уничтожат захватчиков.
Не плачь, мама. Я умираю, зная, что все отдавала победе. За народ умереть не страшно. Передай девушкам: пусть идут партизанить, смело громят оккупантов.
Наша победа недалека!
30 ноября 1941 г.
Милая мамочка!
Пишу это письмо перед смертью. Ты его получишь, а меня уж не будет на сеете. Ты, мама, обо мне не плачь и не убивайся. Я смерти не боюсь… Мамочка, ты у меня одна остаешься, не знаю, как ты будешь жить. Я думаю, что Зоя тебя не бросит. Ладно, моя милая, доживай как-нибудь свой век. Мама, я все же тебе немного завидую: ты хоть живешь пятый десяток, а мне пришлось прожить 24 года, а как бы хотелось пожить и посмотреть, какая будет дальше жизнь. Ладно, отбрасываю мечты…
Писать кончаю, не могу больше писать: руки трясутся и голова не соображает ничего — я уже вторые сутки не кушаю, с голодным желудком умирать легче. Знаешь, мама, обидно умирать.
Ну ладно, прощай, моя милая старушка. Как хотелось бы посмотреть на вас, на тебя, на Зою, милого Женечку, если сохраните его, расскажите
ему, какая у него была тетя. Ну все. Целую вас всех и тебя, мою мамочку.
Твоя дочь Вера.
Комсомолка Вера Поршнева одна из первых вступила в Молодо-тудский партизанский отряд Калининской области.
Ровесница Октября, она прошла сложную и трудную школу жизни. Росла без отца, рано стала работать. До войны была библиотекарем, литературным сотрудником районной газеты. Много и упорно училась, охотно выполняла общественные поручения.
Когда враг захватил многие города и села западных районов Калининской области, Вера окончила курсы пулеметчиц и добилась назначения в партизанский отряд, где проявила себя находчивым и храбрым бойцом.
По заданию командования отряда партизанка проникла в немецкую комендатуру. Она стала лучшей разведчицей отряда. При выполнении ответственного задания в тылу врага Веру выдал предатель. Это произошло в небольшой деревушке Борисовке. Двенадцать дней гестаповцы истязали девушку, допрашивали и глумились над нею.
Ничего не добившись, палачи пошли на хитрость: ее освободили. Используя первую же представившуюся возможность, Вера решила скрыться и вернуться в отряд. Но за ней неотступно следили, и через два дня ее снова схватили и бросили в каменный подвал одного из сараев.
Начались нечеловеческие пытки: загоняли раскаленные иглы под ногти, выводили полуголую на мороз, не давали воды и еды. Но лишь ненавистью наполнялись ее глаза, которые раньше, до войны, все называли добрыми.
Вера знала, что скоро наступит ее смерть, но ни о чем не жалела, была уверена в победе над ненавистными фашистами. Ей было жаль свою мать. На клочке серой бумаги Вера написала ей несколько строк — в них и боль сердца, и разумное утешение, и уверенность в скорой победе. Но передать эту записку незаметно не удалось. Незадолго до смерти она написала еще небольшое письмецо, которое зашила под подкладку пальто.
Перед тем как расстрелять ее, озверевшие гестаповцы на теле героини раскаленным железом выжгли пятиконечную звезду. Вера Николаевна Поршнева погибла 21 декабря 1941 года.
Жители деревни похоронили ее за околицей, а когда пришла Красная Армия, перенесли тело девушки в братскую могилу. И только тогда была обнаружена под подкладкой ее пальто записка.
Первая записка в заверенной копии хранится в Центральном архиве ЦК ВЛКСМ (папка по Калининской обл., л. 33–34). Письмо от 30 ноября 1941 года находится в Калининском областном краеведческом музее. Оно было прислано в фотокопии составителям книги «Говорят погибшие герои» после первого издания.
ЗАПИСКА МАТРОСА-ПУЛЕМЕТЧИКА А. В. КАЛЮЖНОГО
20 декабря 1941 г.
Родина моя! Земля русская! Я, сын ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце, уничтожал гадов, пока в груди моей билось сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Врагу не бывать в Севастополе!
Моряки-черноморцы! Уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал.
Калюжный.
К середине ноября 1941 года немецко-фашистские войска захватили Крым, за исключением Севастополя. Оборона города продолжалась свыше восьми месяцев. Своей железной стойкостью, смелыми контратаками севастопольцы наносили врагу огромный урон в людях и в боевой технике, но и сами теряли многих и многих защитников города.
Матрос-пулеметчик Алексей Калюжный и его боевые друзья из дзота № 11, расположенного на важном направлении, в районе деревни Дальней (Камышлы), трое суток отражали яростные атаки противника. Гитлеровцы неоднократно бомбили дзот с воздуха, забрасывали его минами. Моряки-комсомольцы старшина второй статьи С. С. Раенко, А. В. Калюжный, Д. И. Погорелов, Т. Доля, И. Четвертаков и др. поклялись не отступать ни на шаг. Кончались боеприпасы, ядовитый дым разъедал глаза, было трудно дышать. Многие моряки были ранены. На третьи сутки, в ночь на 19 декабря, к ним подошло подкрепление. Это были их товарищи — М. Н. Потапенко, К. И. Король и П. Корж. Они принесли боеприпасы, продовольствие и немного воды. Но силы были слишком неравными. 20 декабря, когда в живых осталось трое тяжело раненных моряков, фашисты овладели высотой и захватили дзот.
Страница 17 из 114
Через несколько дней наши войска вновь отбили высоту. В разрушенном дзоте бойцы нашли девять павших героев — своих друзей. В противогазе пулеметчика Алексея Калюжного был найден клочок бумаги — последнее письмо моряка, обращенное к советским людям.
О записке А. Калюжного сообщило ТАСС 25 мая 1942 года (ЦГАОР СССР, ф. 4459, оп. 21, д. 4, л. 54).
ОБРАЩЕНИЕ СТАРШИНЫ Г. А. ИСЛАНОВА К ТОВАРИЩАМ ПО ФРОНТУ
28 декабря 1941 т.
Я — командир пешей разведки 1243-го с. п. Исланов Г. А.
Второй день в окружении. Против нас враг бросил батальон. Но мы не сдадимся живыми.
Мы разгромили штаб 116-го эсэсовского полка, захватили двух полковников, знамя, документы. Около меня на полу эти два полковника, живые. Фашисты хотят спасти их, но не удастся. Из десяти разведчиков осталось шесть человек…
Около меня тринадцатилетний пионер Петя Сафронов из Калинина. Партизаны послали его к нам связным. Он не мог вырваться. Беспощадно боролся, уничтожил более 25 фашистов, получил шестнадцать ранений, погиб геройски.
Немецкий батальон окружил нас. Стремятся освободить своих полковников и уничтожить нас… За это время уничтожили более 300 фашистов…
Я — коммунист, с честью выполнил свой долг перед партией, перед народом. Бейте фашистов беспощадно, они сильны перед слабыми, а перед сильными они — ничто. Не бойтесь смерти. Она приходит один раз. Прославляйте свою Родину своей преданностью.
Судьба нашей Родины решается сейчас на поле битвы.
Если попадут мои записи к немцам, то читайте — это пишет разведчик перед смертью. Мы победим вас. Наша многонациональная Красная Армия во главе с великим русскгш народом непобедима. Она ведет справедливую войну…
Не забудьте девушку Маню из села Некрасова. Она погибла геройски, настоящая патриотка. Она уничтожила четырех офицеров, а ее саму фашисты расстреляли.
Немцы подтянули еще свежую силу — целый батальон против советских разведчиков. Пусть попробуют. Им не взять своих полковников живыми. Их мы уже приговорили к смерти.
Коммунист, разведчик стрелкового полка старшина Исланов.
28. 12. 1941 года, под городом Старицей, Калининской области.
Перед смертью.
Слава нашей партии Ленина.
Ах, еще хотел бы долго, до победного конца воевать.
Исланов.
Немцы бешено начали… Но мы…
28. 12. 1941 года. Смерть фашистам, не бегите от них, товарищи! Перед сильными они — ноль.
Из десяти человек осталось четверо. В окружении — третий день. Боевое задание мы выполнили, послали трех связных после разгрома эсэсовского полка, знамя, много секретных документов. Мы прикрывали их отход.
Рассветает. Немцы — целый батальон — окружили нас. Наша оборона крепка… Запасли много боеприпасов и оружия.
Истинный герой красноармеец Хабибулла Ислямов, бывший воспитанник детского дома имени ЧК в Петрограде, слесарь завода «Севка-белъ», призван Кзыл-Ординским горвоенкоматом… Он бил беспощадно, пока не был ранен. Вечером с Кузьминым привел двух немецких солдат, захватив их как «языков». Они еще живые. Убедительно просят убить двух полковников. Называют себя коммунистами.
Мы остались трое в живых. У нас по нескольку ранений, у всех течет кровь. Вот сейчас она залила мой левый глаз. Мы погибаем за Родину, наша кровь не пропадет. Присягу мы не нарушили, мы, разведчики, выполнили свой долг перед Родиной.
Прошу сообщить моим детям… они в Ташкенте, что я погиб на поле битвы в неравном бою, храбро. Пусть они не забывают меня никогда, они будут жить счастливо, без войн.
Ислямов скончался. Это большая утрата. Он был не человек, а лев, бесстрашный герой Родины, комсомолец.
Вот только что тяжело ранило Ольховецкого, бывшего секретаря Невинского (или Невянского) горкома ВКП(б). Он был бесстрашный большевик, агитатор нашего полка. Он умирает…
Нас осталось двое. Немцы беспощадно сжимают кольцо. Перед амбразурами — трупы вражеских солдат.
Я кончаю писать. Кузьмин крепко сражается. Гитлеровских полковников я списал на тот свет.
Наступает темнота. Фашисты кричат нам, обещают жизнь и многое другое, чтобы мы сдались.
Двое пленных немцев, рядовых, просят, чтобы я им дал право воевать против своих. Кузьмин очень тяжело ранен. Без сознания. У меня три ранения. Сейчас задело пулей левый глаз. Течет обильно кровь. Немцам я развязал руки, доверил каждому по автомату. Они начали бить по своим. Я удивлен — они наши!
Я одной рукой продолжаю писать в темноте. Перестрелка стихла. Опасная пауза. Блиндаж полон трупами.
Жду.
Последние минуты жизни.
28. 12. 1941 года. Жив. Не сдамся.
Два немецких солдата заменяют моих товарищей. Кто же они? Нет времени спросить их.
Жив! Не сдамся!
Я обращаюсь к своим товарищам-воинам. Боритесь за Родину, за партию Ленина. Все равно победа будет за нами. Враг силен. Но морально они слабее нас во много раз.
Не падайте духом. Будьте стойкими борцами за победу партии Ленина, за Октябрь, за свой народ…
Страница 18 из 114
Ему был 21 год. Уроженец Апастовского района, Татарской автономной республики, Г. А. Исланов жил до войны, как и все его сверстники, с верой в будущее. После десятилетки стал работать, обзавелся семьей, переехал в Свердловск, чтобы без отрыва от производства учиться в вузе. Война нарушила все его планы… И вот Галей Аксанович — в военном училище, осваивает мастерство фронтового разведчика.
В суровые декабрьские дни 1941 года коммунист Г. А. Исланов — старшина и командир отряда разведчиков 1243-го стрелкового полка — участвует в защите столицы нашей Родины — Москвы. Он пишет торопливые, коротенькие открытки родным, жившим в Свердловске, по улице Ванцетти, 80, сообщает об упорных боях под Москвой, о переходе в наступление, об освобождении Калинина, о зверствах фашистов, о героизме своих товарищей-разведчиков Хабибуллы Ислямова, Кузьмина, Ольховецкого, Петра Сафронова и др. Потом весточек не стало…
Советское командование, проводя решительные наступательные действия, остро нуждалось в свежих разведданных. В ночь на 26 декабря 1941 года Галея Исланова вызвали в штаб полка и поручили сформировать отряд из десяти разведчиков, который должен проникнуть в зафронтовой город Старицу и во что бы то ни стало разузнать ближайшие планы врага.
Линию фронта прошли тихо. Добравшись до окраины города, быстро нашли командный пункт местного гарнизона. Внезапная рукопашная атака. Убиты и ранены десятки фашистов, взяты «языки», захвачены ценные оперативные документы. Но гитлеровцы вскоре опомнились. Отряд разведчиков оказался во вражеском кольце, которое час от часу стягивалось все туже и туже. Исланов приказал занять круговую оборону, сражаться до последнего, если не удастся прорваться к своим.
Они сражались, не надеясь на чудо. Уж слишком неравны были силы! Тогда-то и появилось это письмо. Галей Аксанович спешил поделиться своими сокровенными мыслями с товарищами по фронту, выводя химическим карандашом неровные строки на листках из книги по саперному делу.
Когда письмо было закончено, сержант раскрыл свою воинскую книжку и уже не карандашом, а кровью, сочившейся из ран, написал: «Моя партия, моя Родина, мой героический народ Советского Союза! Я это пишу перед смертью…»
Письмо, воинскую книжку, остаток карандаша он запрятал в пустую флягу, крепко закрутил ее крышкой и спрятал в груде камней от обрушившейся стены.
Послание разведчика было обнаружено участниками боев под Старицей, побывавшими в этих местах в 1964 году.
ПРОЩАЛЬНАЯ ЗАПИСКА ЗАЩИТНИКА ЛЕНИНГРАДА ЛЕТЧИКА-ИСТРЕБИТЕЛЯ С. ГОРГУЛЯ
Не ранее 22 ноября — не позднее декабря 1941 г.
Прощайте, ленинградцы. Победа за нами…
Эти слова были написаны смертельно раненным летчиком-истребителем Семеном Горгулем, сбитым немецко-фашистскими стервятниками в небе над Ладогой.
Поздней осенью 1941 года, когда враг занял все железные и грунтовые дороги, ведущие к Ленинграду, молодой летчик-истребитель Волховского фронта защищал «дорогу жизни», проходившую через Ладожское озеро.
Для осажденного города эта дорога имела неоценимое значение: она связывала с Родиной, по этой дороге перевозилось военное снаряжение и продовольствие для осажденных.
Гитлеровское командование во что бы то ни стало пыталось оборвать эту «дорогу жизни», как образно называли ее ленинградцы, и обрушивало на нее непрерывные удары с воздуха и суши.
Днем и ночью над ледовой трассой Ладоги патрулировали советские самолеты, героически отражая атаки вражеской авиации. Среди защитников «дороги жизни» своим бесстрашием и самоотверженностью выделялся Семен Горгуль.
Ровесник Октября, комсомолец Горгуль пришел в летное училище по путевке донецкого комсомола. Он был шахтером, как и отец, от которого унаследовал настойчивость, деловитость и честность.
В эскадрилье его избрали секретарем комсомольской организации. Здесь он стал искусным летчиком-истребителем и с Героем Советского Союза Голубевым, Байраковым и Дмитриевым днем и ночью патрулировал в небе.
На своем «ястребке» Семен неоднократно выходил победителем из поединков с фашистскими асами…
В тот день группа «мессершмиттов» снова пыталась прорваться к дороге. Ей наперерез устремился «ястребок», ведомый С. Горгулем. Вот, объятый дымом и огнем, рухнул вниз один из «мессеров». Повернул, не выдержав боя, другой. Семен Горгуль начал преследовать третьего. Но трассирующие пули четвертого достигли истребителя. «Ястребок» вышел из повиновения и начал быстро снижаться. Тяжело раненный летчик сумел невероятным усилием воли вывести самолет из пике и приземлился на снежное поле.
Гитлеровские летчики, радуясь удаче, с бреющего полета стали расстреливать краснозвездную машину. Пять раз пикировали они на распростертого внизу «ястребка», но только на шестой им удалось поджечь его.
На льду Ладоги рядом со сгоревшим самолетом нашли тело погибшего героя. Раненный в обе ноги, он истек кровью. Рядом с ним лежал открытый блокнот с неоконченной предсмертной запиской. В ней — прощальные слова, написанные кровью.
Страница 19 из 114
Записка летчика-истребителя С. Горгуля опубликована в книге Н. К. Смирнова «Матросы защищают Родину» (М., 1962).
КЛЯТВА КРАСНОАРМЕЙЦА И. Я. АНДРОСОВА
Декабрь 1941 г.
Вступая в бой, я, коте коммунист, заверяю командование, что буду драться храбро, умело и с достоинством, не щадя своей крови и самой жизни для полного уничтожения коричневой чумы. Прошу только одно: после разгрома фашизма, если я погибну, сообщить моим родным, что я погиб за дело Ленина, по адресу: БССР, Гомельская область, Жлобинский район, Малевичский с/с, дер. Новики, Андросовой Татьяне Ивановне. Я заверяю командование, что не оставлю поля боя, в случае[1] буду ранен, покуда не оставят меня силы, а на этом с товарищеским приветом. Боец коммунист Иван Яковлевич Андросов. В суровые дни октября 1941 года, когда враг угрожал Туле, городу русских оружейников, тульскому полку НКВД была поручена почетная и ответственная задача — вместе с частями Красной Армии встать на защиту Тулы, отстоять ее от натиска танковой армии Гудериана.
В течение многих дней, в ненастье и непогоду, в крайне сложной и напряженной обстановке бойцы стойко и умело вели борьбу с превосходящими силами гитлеровцев.
4 и 5 декабря были трудными днями обороны: Тула почти полностью окружена; все основные дороги, связывающие город не только с Москвой, но и с ближайшими районными центрами, перерезаны. Лишь северо-западнее Тулы оставалась узкая полоса территории, которую не удавалось занять вражеским войскам.
В результате величайшей стойкости и выдержки защитников Тулы, которые мужественно сражались с численно превосходящим противником, наступление гитлеровских войск было приостановлено.
В тяжелом бою с танками Гудериана за Верхние Присады погиб смертью храбрых молодой коммунист красноармеец 156-го полка НКВД Иван Яковлевич Андросов. Стальные чудовища неумолимо надвигались на маленькую горстку отважных бойцов. В танки летели бутылки с зажигательной смесью, связки гранат. Один за другим загорались вражеские машины и останавливались. Но за ними шли новые и новые танки. Иван Яковлевич Андросов торопливо написал последние слова. Три листочка из записной книжки вложил в партийный билет. Сейчас они хранятся в Государственном музее пограничных войск (п. 110, д. 19).
ПИСЬМО ПЯТЕРЫХ ВОЕННОПЛЕННЫХ ИЗ ГЕСТАПОВСКОГО ЗАСТЕНКА ГОРОДА КИЕВА
Конец 1941 — начало 1942 г.
Дорогие друзья, мирные жители, бойцы и командиры. Мы, узники фашизма, сейчас находимся за три часа от смерти. Нас пять человек: Виктор Селезнев, Иван Кириллов, Петр Афанасьев, Андрей Кошелев и Володя Данилов. Сидим в смертной темнице уже девять дней. Попали в плен в момент оккупации Киева… Нас терзали, пытали, казнили… Мучили два месяца подряд. Пытались узнать много из военной тайны. Но честные воины, русские воины знают, что Родина дороже жизни. Если мы пятеро погибнем, то за нас отомстят миллионы наших товарищей. Прощайте, скоро мы погибнем, но погибнем геройской смертью. Прочтите эту записку и сообщите родным, что русские погибают смертью храбрых. Возле виселицы в минуту перед смертью споем «Интернационал». Да здравствует Родина! Да здравствует Кр. Армия! Витя Селезнев.[1] Ржев, Кирова, 14. Иван Кириллов. Калинин, ф-ка Ворошилова, д. 5, кв. 20. Кошелев Андрей. Хреновое, Воронежская область. Петр Афанасьев. Ст. Оскол, Советская, 3. Володя Данилов. Тамбовская обл., дер. Негорелое. Прощайте. Данилов. Давно уже отгремела война… Киев вставал из руин. Однажды рабочие обнаружили в подвале дома № 56 по Владимирской улице почерневший от времени резиновый шланг длиною 20 сантиметров. В нем оказался обрывок пожелтевшей бумаги с плохо различимыми карандашными строками. Это было приведенное выше письмо.
Еще одно волнующее послание из Великой Отечественной войны. На нем нет даты, и его можно датировать только приблизительно…
Сотрудники Киевского филиала Центрального музея В. И. Ленина, куда поступило это письмо, решили разыскать родственников погибших. Они установили, что Андрей Кошелев действительно жил по указанному адресу, перед войной окончил в Воронеже курсы командного состава, когда началась война, ушел на фронт. В декабре 1941 года сообщал родным, что отправляется на выполнение ответственного задания, и потому просил пока ему не писать…
Немного удалось узнать и об Иване Кириллове: выпускник ФЗУ, он работал перед войной помощником мастера на ткацкой фабрике имени Ворошилова в городе Калинине.
О Селезневе (Селезка) сообщила ржевская газета, но что-нибудь конкретное узнать о нем пока не удалось. Не дали результатов и запросы об адресах Петра Афанасьева и Владимира Данилова, рукой которого, скорее всего, написано письмо. Возможно, в целях конспирации некоторые адреса были указаны не полностью или условно.
Письмо было опубликовано 4 декабря 1973 года в газете «Известия». Поиск продолжается.
Страница 20 из 114
[2] Фамилия читается и как Селезка
ПИСЬМА ЗАМЕСТИТЕЛЯ ПОЛИТРУКА ЛЫЖНОГО ОТРЯДА ЛАЗАРЯ ПАПЕРНИКА
Конец декабря 1941 г.- 6 января 1942 г.
ПИСЬМО СЕСТРЕ Конец декабря 1941 г. Здравствуйте, Зиночка и Леонард. Поздравляю вас с Новым, 1942 годом. Желаю вам счастья и здоровья. Желаю вам, чтобы 1942 год был годом счастливых встреч на освобожденной от фашистских псов земле, чтобы мы снова собрались в нашей замечательной Москве. В газетах вы читаете, что мы гоним гадину все дальше и дальше от нашей дорогой Москвы, освобождая все новые и новые города и села. Я видел много десятков людей: молодых и старых, детей и стариков, встречавших нас со слезами радости. Л. X. Паперник Места, по которым мы проходили за последние дни, мне знакомы. Я вспоминаю дни строительства в городах Истра, Ново-Ерусалим, помню их постройки, музеи и потому с негодованием, злобой и ненавистью к этим извергам осматриваю все разрушения, все грабежи, которые сотворили эти насильники. Дорогие! Газеты дают очень мало представления о тех мерзостях, которые творили в наших городах и селах фашистские установители «новых порядков». Мне, как заместителю политрука, приходится сейчас сталкиваться и осматривать результаты, зверств фашистских разбойников. Дорого им придется расплачиваться за деяния на нашей территории. Расплата будет за все народы, угнетенные и порабощенные ими. 1942 год будет годом полного уничтожения выродков человечества, годом уничтожения всего, что создано коричневой чумой фашизма. Приятно, что в такие суровые дни я нахожусь в рядах защитников Родины, приятно, что я неплохо подготовился к дням службы в рядах РККА. Все, чем я занимался в мирное время: лыжи, верховая езда, меткая стрельба, — мне очень пригодилось, и я с гордостью вспоминаю те дни, когда, несмотря на перегрузку на работе, я, усталый, отправлялся на полеты в планерную школу или на занятия в Кавалерийской школе им. Буденного, а выходные дни «пропадал» на Воробьевых горах, хотя мама не любила, когда я катался на лыжах. На днях у меня произошла очень интересная и трогательная встреча в лесу. После налета фашистской авиации, которая нас обстреливала из пулеметов, оказывая помощь товарищам из соседней части, которые попали под обстрел, я услышал, что один из раненых называет мое имя. Каковы же были мои радость и удивление, когда я в этом бойце узнал своего друга по заводу и школе верховой езды Яшку. Ну, хватит, проведите хорошенько встречу Нового года, будьте здоровы, до скорой встречи в Москве. Сообщи мне день рождения наших сестренок, помню, что это 21–25 января. Хочу знать точнее. Ваш, Лазарь. ПИСЬМО РОДНЫМ 6 января 1942 г. Здравствуйте, дорогие. Жив, здоров, у меня все по-старому. Выполняю вашу волю: уничтожаю фашистов и освобождаю территорию для нас с вами, для тысяч граждан, уехавших из родных мест. Целую крепко. Ваш Лазарь. В январе 1942 года на полях Подмосковья группа лыжников совершила подвиг, о котором скоро узнали все защитники столицы нашей Родины. 23 героя пали смертью храбрых в бою, но не пропустили врага.
Вот как это произошло.
Под ударами наших войск враг отходил на запад, яростно огрызаясь и цепляясь за каждый населенный пункт. Ожесточенные бои разгорелись за город Сухиничи, превращенный гитлеровцами в узел сопротивления. Отряд лыжников, в котором заместителем политрука был Л. X. Паперник, получил задание выбить врага из деревни Хлуднево и удерживать ее до подхода наших стрелковых подразделений. Здесь противник накапливал силы для укрепления обороны города Сухиничи, поэтому лишить фашистов этого опорного пункта было очень важно.
В ночь на 23 января лыжники двинулись в расположение врага. Под покровом темноты отряд без помех подошел к деревне. Из рассказов местных жителей бойцы узнали, что вечером сюда прибыло подкрепление с двумя легкими танками, минометами и артиллерией. Соотношение сил складывалось слишком неравное. Несмотря на это, советские патриоты решили вступить в бой и выполнить задание командования во что бы то ни стало.
Тщательно разведав расположение огневых точек противника, бойцы заранее наметили объекты для атаки. Нужно было сделать так, чтобы у противника сложилось впечатление о нападении на него крупных сил.
Было уже за полночь, когда лыжники вплотную подобрались к деревне и по сигналу командира одновременно пустили в ход гранаты и автоматы. Возникшая среди гитлеровцев паника позволила героям уничтожить много вражеских солдат и продвинуться к центру деревни. Однако вскоре фашисты опомнились и усилили ответный огонь. Под защитой двух танков им удалось оттеснить горстку храбрецов к окраине села. Был тяжело ранен командир отряда К. 3. Лазнюк. Политрук отряда Егорцев принял командование на себя. Он приказал одному из раненых бойцов вынести командира из огня, а сам с остальными бойцами решил прорваться к большому бревенчатому сараю, стоявшему на возвышенности за деревней. Заняв круговую оборону у сарая, лыжники приготовились отразить атаку танков. Враг все туже сжимал кольцо. Воины вынуждены были скрыться в сарае. Бой затянулся до утра.
Страница 21 из 114
Вот как описывала «Правда» 14 февраля 1942 года этот героический эпизод:
«Утром по сараю начали бить из миномета… Лыжников оставалось все меньше и меньше… Гитлеровцы хотели взять их в плен. Они прекратили минометный огонь и, сжимая кольцо, предлагали: «Рус, сдавайся». «Советские патриоты в плен не сдаются!» — крикнул кто-то из оставшихся, и во вражескую цепь полетели гранаты, последовало несколько очередей из автоматов. Фашисты рассвирепели и бросились к сараю. В живых остался один Паперник. Враги ринулись на него, желая захватить хоть одного живого лыжника. «Лучше смерть, чем фашистский плен!»- крикнул Паперник и взорвал себя гранатой».
Когда деревня Хлуднево была освобождена от оккупантов, жители рассказали о геройской смерти лыжников. Они были награждены посмертно орденами Ленина, а заместителю политрука Л. X. Папернику за смелость и преданность Родине Указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено звание Героя Советского Союза.
Молодой коммунист, воспитанник Ленинского комсомола, Лазарь Хаимович Паперник родился в 1918 году в семье железнодорожника. Окончив семилетку, поступил в школу ФЗУ. Год спустя был принят в комсомол.
По окончании школы ФЗУ Лазарь Паперник стал работать на Первом московском часовом заводе имени С. М. Кирова сначала токарем, потом фрезеровщиком, наладчиком станков, техником по инструменту, диспетчером и, наконец, начальником цеха. Одно время Лазарь Паперник возглавлял комитет ВЛКСМ завода.
17 июля 1941 года Л. Паперник добровольцем ушел на фронт. В тяжелые дни обороны Москвы он подал заявление о приеме в партию. «Клянусь честно, с оружием в руках быть всегда в первых рядах борцов за Родину», — писал он в заявлении. Клятву свою сдержал. Молодой коммунист Лазарь Паперник погиб героем. Его с гордостью вспоминают работники Первого московского часового завода имени Кирова, где Паперник проработал много лет.
Как теперь установлено, Лазарь Паперник после подачи заявления о добровольном вступлении в Красную Армию был направлен в ряды Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН) Наркомата внутренних дел СССР, создание которой началось в первые дни Великой Отечественной войны. Формировалась она в Москве. Костяком бригады стали видные советские спортсмены, лучшие рабочие московских предприятий, как, к примеру, Лазарь Паперник, студенты и аспиранты ряда высших учебных заведений города — Института физической культуры, МГУ, горного, станко-инструментального, историко-архивного и др. После окончания учебы бойцы ОМСБОНа получали боевые задания и уезжали из Москвы.
В середине ноября 1941 года в составе группы бойцов, возглавляемых старшим лейтенантом А. П. Шестаковым, на минирование участка фронта у Ленинградского шоссе отправился и Лазарь Паперник. Несмотря на сильный мороз, сковавший землю, постоянный обстрел и налеты фашистской авиации, омсбоновцы быстро выполнили задание. Им осталось самое важное — пропустить через минные поля отходившие части 16-й и 30-й армий и заминировать эти проходы. Все благополучно прошли, проходы были заминированы. Но на правом фланге, у деревни Давыдково, внезапно появились танки и автоматчики — десять омсбоновцев оказались в окружении. Лазарь Паперник, Виктор Кувшинников — бывший слесарь, студенты Гречаник, Москаленко, Лепешинский, Саховалер, Черний и их товарищи, собрав вокруг себя около полусотни бойцов 16-й армии, скрылись в соседнем лесу. К утру, миновав деревню Замятино, подожженную противником, вышли к Солнечногорску. Там тоже уже был враг. Только на третьи сутки, продвигаясь по обочинам Рогачевского шоссе, омсбоновцы вышли в расположение советских войск. Так Лазарь Паперник получил первое боевое крещение.
Затем новые, не менее сложные и опасные операции. И всегда Лазарь Паперник был примером мужества и стойкости. Когда полчища врага стали откатываться от Москвы, командование ОМСБОНа сформировало и отправило в тыл отступающего противника несколько чекистских специальных групп и отрядов. Во главе их стояли такие замечательные командиры-чекисты, как М. К. Бажанов, С. А. Ваупшасов, В. Н. Воронов, П. Г. Лопатин, П. Г. Шемякин, А. П. Шестаков и др.'В конце декабря 1941 года ушел в тыл врага в составе лыжного отряда К. 3. Лазнюка и Лазарь Паперник. Из этой операции, как мы уже знаем, он не вернулся.
Добавим еще, что Родина высоко оценила боевую и разведывательную деятельность личного состава ОМСБОНа: 20 воинов-чекистов удостоены звания Героя Советского Союза, более 7 тысяч омсбоновцев награждены орденами и медалями. И Лазарь Паперник был лишь одним из них…
На Первом московском часовом заводе имени Кирова на мемориальной доске, установленной в память тех, кто не вернулся с фронта, указан и Герой Советского Союза Л. X. Паперник. В Волгоградском районе столицы одна из новых улиц названа его именем.
Копии писем Л. X. Паперника хранятся в архиве газеты «Правда» (отд. писем, 1942 г., п. 20). Они были присланы в редакцию родными героя.
ИЗ ДНЕВНИКА ЛЕНИНГРАДСКОГО ЮНОШИ В. Г. МАНТУЛА
23 июня 1941 г.- 13 января 1942 г.
23 июня 1941 года.
Страница 22 из 114
Ну, началась война с Германией. Сегодня ночью был налет. Получасовая тревога. Но налет был отбит. Пойду добровольцем.
9 июля.
Я подал заявление, но не взяли. Ну, не беда. Постараюсь на заводе поработать так, чтобы досрочно и отлично выполнять все задания, которые получу.
1 августа.
Часто приходится бегать по тревоге на пост. Дежурю сейчас на крыше своего корпуса. Весьма важная вещь, т. к. я первый замечаю падение бомб, а если они не проваливаются на чердак, то на мне лежит обязанность тушить или сбрасывать их с крыши, что я и сделаю, как только они начнут падать. Но к чести славных защитников города Ленина надо сказать, что ни одного самолета над ним до сих пор не было…
29 сентября.
Коротко — жив, здоров. Побывал несколько раз под бомбами, но все обошлось хорошо. Не так страшен черт, как его малюют. Работаю по-прежнему там же. Скоро всему этому конец. Всю эту сволочь погоним отсюда до самого Берлина, и тогда будет нормальная жизнь! А сейчас надо вкалывать. Но в данный момент надо спать, так как пришел после 18-часовой смены. Работал полдня и ночь.
Ноябрь.
250 гр. хлеба (почти глины) в день, артиллерийские обстрелы, отсутствие жиров, конфет, мяса. Последний сытный обед под грохот рвущихся дальнобойных снарядов — во время круглосуточного дежурства с 7 на 8 ноября на заводе…
Декабрь.
Того хуже. Порвались ботинки. С дырявой подметкой на морозе погрузка или выгрузка угля, расчистка снега, очистка проездов от снега. А затем все те же 250 гр. хлеба.
4 января 1942 года.
Прошел Новый год. Встречали его с чашкой чая, куском хлеба и ложечкой повидла… Кончаются дрова. Взять неоткуда. А впереди еще весь январь и февраль. Еще два месяца мерзнуть!..
13 января 1942 года.
В отношении питания совсем плохо в городе. Вот уже месяц, как большинство населения не видит круп и жиров. Это очень сказывается на психике людей. Всюду, куда ни приглянешься, безумные взгляды на провизию… Сам же город приобрел какую-то неестественную пустынность, омертвелость. Пойдешь по улице и видишь картину: идет народ. Поклажа исключительно либо вязанка дров, либо кастрюлечка с бурдой из столовой. Трамваи не ходят, машин мало… Дым идет только из форточек жилых кеартир, куда выведены трубы «буржуек», да и то не из всех. У многих нет даже возможности топить времянку за неимением дров. Очень большая смертность. Да и я сам не знаю, удастся ли пережить нашей семье эту зиму…
Хотя бы мать моя выдержала все эти лишения и дожила до более легких дней. Бедняга, тоже старается, выбиваясь из последних сил. Ну, а много ли их у 46-летней женщины?.. Ведь она одна, фактически, нас и спасает сейчас. То пропуск в столовую, то от себя урвет лишнюю порцию от обеда, чтобы прислать ее нам, то хлеба кусочек. А сама живет в холоде и голоде, имея рабочую карточку, питается хуже служащего. Неужели это все-таки долго протянется? Впереди еще два месяца холодов и голода. Позади 4-месячная блокада и голод. Это поистине нужно быть железным…
Очень хотелось бы дождаться теплой поры, когда не надо было бы дорожить каждым горючим предметом для печи, и уехать куда-нибудь в колхоз, помогать там создавать урожай для будущего года и создать бы, по крайней мере, такие запасы, чтобы обеспечить хотя бы нормальное снабжение приличным черным хлебом для всех жителей…
Ну, ладно. Надо, как видно, сейчас идти по воду. Вода замерзла абсолютно везде, и нести ее придется за 4 километра из колодца. В квартире не осталось даже капли воды, чтобы согреть чай. Чай! Как громко звучит это слово сейчас, когда рад и кипятку с хлебом! Пить же чай абсолютно не с чем. Нет ни одной крошки сладкого, и пить кипяток надо с солью. Единственное, чего у нас хватает, — это соли. Хотя в магазинах и ее нет, но у нас был небольшой запас — кг. около 2–3, и вот он пока тянется. Теперь хотелось бы написать письмо маме, как раз моя тетя идет к ней, но не знаю, стоит ли передавать его с ней. Она может его прочесть, а это весьма нежелательно.
Ну, что же, надо идти за водой… Мороз меня прямо страшит. Если дойду, то это будет великое счастье…
Жизнь Владимира Григорьевича Мантула оборвалась рано. Перед войной он окончил восемь классов и поступил в индустриальный техникум. Когда началась война, 17-летний паренек решил идти на фронт, но в армию его не взяли. Тогда он стал работать шлифовальщиком на заводе и вместе с тысячами ленинградцев мужественно переносил блокаду. 900 дней город-герой сопротивлялся врагу. Многие из его защитников и жителей погибли. Но город Ленина выстоял, явив всему миру невиданные доселе мужество и стойкость советских людей.
В. Г. Мантула — один из рядовых защитников города — умер от голода 24 января 1942 года. Дневник, в котором он записывал свои мысли, сохранила его мать — Нина Дмитриевна Мантула. Заверенная копия дневника находится в партархиве Ленинградского обкома КПСС (ф. И -43, оп. 1, д. 8, л. 1-10).
ОБРАЩЕНИЕ МЛАДШЕГО ПОЛИТРУКА МОТОСТРЕЛКОВОГО БАТАЛЬОНА И. Г. БАЛАБАНОВА
Страница 23 из 114
28 января 1942 г.
Дорогие товарищи!
Я сделал все, что мог. Приняв командование батальоном после ранения командира, я продолжал наступление и выполнил приказ командования, Я с гордостью смотрел смерти в лицо, потому что во мне билось большевистское сердце. Мне смерть была не страшна. Я презирал ее… Я бился так потому, что любил свой народ, свою родину, свою партию…
Умирая на поле боя, я должен сказать своим друзьям по оружию в Отечественной войне, что во мне не было трусости и паники.
Громите фашизм до полного уничтожения — вот мое боевое пожелание. Будьте героями Отечественной войны, чтобы история помнила вас как отважных защитников русской земли.
Надеюсь, что вы, мужественные воины России, отомстите за мою смерть фашистам.
Сообщите моим родителям о том, как я жил и умер.
Прощайте, боевые дорогие друзья!
Балабанов Иван Григорьевич.
Иван Григорьевич Балабанов — младший политрук мотострелкового пулеметного батальона. 28 января 1942 года он возглавил группу бойцов во время атаки на огневую точку врага у деревни Гусево.
Противник хорошо укрепился в деревне. Каждый дом, каждый сарай были превращены им в опорный пункт. С возгласом «Смерть гитлеровской своре!» под сильным огнем фашистов Балабанов бросился впереди бойцов к ближайшему сараю. Вражеская пуля тяжело ранила героя. Истекая кровью, Иван Григорьевич Балабанов ворвался в сарай, где засели гитлеровцы. Ошеломленные вражеские автоматчики в панике разбежались. Захватив сарай, Балабанов занял огневую позицию и открыл огонь по фашистам.
Когда враг был отброшен, друзья нашли Ивана Балабанова уже мертвым. В его похолодевшей руке был зажат маленький листок бумаги- последнее письмо-обращение. Оно было опубликовано в газете «Комсомольская правда» от 16 апреля 1942 года.
ПИСЬМО КОМАНДИРА ПУЛЕМЕТНОГО РАСЧЕТА ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА Н. А. ОНИЛОВОЙ
Февраль 1942 г.1
Настоящей Анке-пулеметчице из Чапаевской дивизии, которую я видела в кинокартине «Чапаев» 2. Я незнакома вам, товарищ, и вы меня извините за это письмо. Но с самого начала войны я хотела написать вам и познакомиться. Я знаю, что вы не та Анка, не настоящая чапаевская пулеметчица. Но вы играли, как настоящая, и я вам всегда завидовала. Я мечтала стать пулеметчицей и так же храбро сражаться. Когда случилась война, я была уже готова, сдала на «отлично» пулеметное дело. Я попала — какое это было счастье для меня! — в Чапаевскую дивизию, ту самую, настоящую. Я со своим пулеметом защищала Одессу, а теперь защищаю Севастополь. С виду я, конечно, очень слабая, маленькая, худая. Но я вам скажу правду: у меня ни разу не дрогнула рука. Первое время я еще боялась. А потом все прошло…3 Когда защищаешь дорогую, родную землю и свою семью (у меня нет родной семьи, и поэтому весь народ — моя семья), тогда делаешься очень храброй и не понимаешь, что такое трусость. Я Вам хочу подробно написать о своей жизни и о том, как вместе с чапаевцами борюсь против фашистских… Это письмо Нина начала писать в ученической тетради перед боем, но не успела закончить. Здесь же записан текст песни «Раскинулось море широко у крымских родных берегов» и сделаны выписки из книги Л. Н. Толстого «Севастопольские рассказы».
Нина Андреевна Онилова родилась и выросла в Одессе, работала на трикотажной фабрике. В начале Великой Отечественной войны 20-летняя пулеметчица попала в дивизию, которой в гражданскую войну командовал В. И. Чапаев. Бойцы прозвали отважную девушку именем одной из героинь фильма «Чапаев» — Анкой-пулеметчицей. За боевые подвиги ее наградили орденом Красного Знамени. При обороне Севастополя она была смертельно ранена и вскоре скончалась.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 мая 1965 года Нине Андреевне Ониловой за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом отвагу и геройство присвоено звание Героя Советского Союза.
Письмо опубликовано в сборнике «Героическая оборона Севастополя 1941–1942 гг.» (Симферополь, 1946, стр. 214).
Комментарии