Лишний класс

Ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов отметил, что от экономических последствий пандемии больше всего пострадает российский средний класс, он окажется на грани исчезновения. Для Кремля это отличная новость.

Поскольку идеалы анархистов вряд ли материализуются в обозримом будущем, а идея мирового правительства несет с собой большие риски, всем нам придется жить в ситуации постоянного напряжения между обществом и властью — от государства и его институтов как неотъемлемой рамки повседневного существования не сможем отказаться в силу отсутствия альтернативы.

Вышеуказанное правдиво для всех людей в мире, и спорить сложно, но тут же открывается огромное пространство практической конкретизации вопроса: бесконечное множество моделей того, каким образом построить отношения общества и государства так, чтобы жизнь прошла как можно более сносным образом — сколько государства и в каком качестве в нашей жизни мы готовы видеть и к какой цели его присутствие должно нас вести.

Ответ сложился в результате многочисленных и порой катастрофически провальных, особенно в прошлом веке, попыток создать идеальное общество: раз раздел на богатых и бедных все равно ликвидировать нельзя (причины этому — интересный предмет для другого обсуждения) то надо стремиться к тому, чтобы пространство между ними было как можно шире, чтобы было как можно больше средних.

Именно средний класс стал основой развития самых успешных стран современного мира, а настроенное под обслуживание его потребностей государство общепризнанной моделью для подражания: ни бедные, ни богатые не стремятся (естественно, по структурным причинам и часто без греха — то есть без участия индивидуальной воли) к созданию и воспроизводству такой структуры политики и экономики, в которой хорошо будет не только им, но всем. А вот средний класс стремится, что в случае нескольких, правильно настроенных государств дает фантастические результаты в сфере ликвидации бедности и обеспечения высокого качества публичных услуг — от общественного транспорта через образование и здравоохранение по уровень этики политической элиты.

Средний класс силен своей эволюционной эффективностью: там, где он появится, быстро разрастается и подчиняет себе государство. Собственно, поэтому его так ненавидят и преследуют все авторитарные режимы.

Ведь людям независимым в материальном плане не нужны вожди, а менеджеры: они не только могут обойтись без значительной части того, что в качестве публичных услуг предлагают всякого рода охранительно—мобилизационные режимы, но и активно требуют политической власти для влияния на аллокацию накопленных общими усилиями средств — само наличие среднего класса рано или поздно ведет к политическим требованиям, в чем убедились авторитарные правители от Каира да Шанхая. Наивно полагать, что об универсальном качестве этой логики, работающей во всех обществах независимо от исторических и культурных особенностей, не знают в Москве. 

Знают и будут пытаться ее остановить. Или просто не мешать действовать силам, которые по объективным причинам способны изменить баланс в сторону власти: если пандемия и кризис опережающими темпами убирают средний класс вплоть до — как сказал Кузьминов — возможности исчезновения, то это бессрочно продлевает срок годности режима. С богатыми и с бедными Кремль справится — тут схемы управления многократно отработаны. А вот со средним классом вечные проблемы, за ним постоянно надо следить и даже иногда ходить на какие-то переговоры и уступки.

И тут даром судьбы средний класс начинает исчезать. С точки зрения власти — сам собой в результате нерушимой логики исторической справедливости. Правда, вместе с ним исчезает и шанс на экономический рост, благополучие и качественную жизнь.