Доходам приказано падать

С российской экономикой вообще происходит странная история. Все согласны, что страна столкнулась с серьезным кризисом, — тут вам и трехкратное падение цен на нефть, и необходимость свернуть добычу нефти, вместо того чтобы ее увеличивать, и мировой карантин со всеми последствиями. И если в предыдущие годы экономика топталась на месте, а доходы людей падали, что произойдет, если экономика пойдет вниз? А она пойдет вниз, причем резко — Центробанк, обязанный быть оптимистом, обещает снижение ВВП в интервале от 4% до 6%. Министр экономики оценивает «карантинные потери» в 100 миллиардов в день, а дефицит бюджета — в 5% ВВП.

Даже самые лояльные эксперты открыто говорят о риске многомиллионной безработицы, напоминают о возможности масштабного банковского кризиса, опасаются закрытия половины малых и средних предприятий, предупреждают, что нефтяная отрасль может потерять четверть скважин, и рассуждают о том, что ждет всех нас, если нефть не зацепится за уровень в $20 за баррель.

Ерунда, дела развиваются нормально, могло бы ответить высокое начальство, сидите дома и смотрите телевизор. Наши цели ясны, задачи определены и времени на раскачку нет. Резервы неисчислимы, а ресурсы неисчерпаемы. Закрытые магазины полны товаров, а открытые — полны продуктов, так что можно не запасать гречку. Можно даже не запасать доллары — курс отечественной валюты, если и не вернулся к февральским значениям, но и не обнулился, на поддержку экономики выделены «беспрецедентные средства».

Средства-то они, может, и беспрецедентные, качают головами экономисты, но это не совсем «поддержка», а льготы, кредиты и отсрочки платежей. Все это, конечно, можно оценить в триллионах рублей, но «живых» денег там не более 0,3% ВВП, в то время как в других странах объем такой помощи сопоставим с масштабами падения экономики. Да и такая помощь предприятиям обставлена множеством условий. Чем тебе поможет кредит, если твоя компания теряет выручку, которая в будущем не будет компенсирована, поскольку у потенциальных покупателей тоже не будет денег? Что же касается «денег в руки», то против этого хором выступают государственные банкиры. Тут они солидарны — для людей денег нет, и не ждите. Или вы хотите, как «в девяностые»?

Тут что-то не так, скажет статистик. С макроэкономическими показателями у России до кризиса было все в порядке. Небольшой госдолг — меньше 15% ВВП (в мире в среднем 80%), большие резервы в Фонде национального благосостояния — на уровне 10% ВВП, невысокая инфляция и немалые объемы золотовалютных резервов — больше полутриллиона долларов. Правда, все эти показатели почему-то не помогали экономическому росту, но сейчас разговор не о нем, а о том, что деньги в распоряжении начальства должны быть. Их почему-то не хотят тратить. Почему?

Нефти не хватит, чтобы закупать товары

А на этот вопрос уже ответил Центральный банк, опубликовавший свой среднесрочный прогноз развития российской экономики. В этом прогнозе есть раздел «Показатели платежного баланса России в рамках базового сценария». А в этом разделе — несколько цифр, дающих вполне исчерпывающее представление о нашем ближайшем будущем. Спойлер — вам оно не понравится

Главные цифры — это соотношение экспорта и импорта. Напомним, что российский экспорт — это в первую очередь углеводороды.

Если в 2019 году экспорт был $419 млрд, то в 2020-м он планируется на уровне $250 млрд. Минус $169 млрд в лучшем случае, поскольку ЦБ предполагает, что во II-IV кварталах баррель Urals будет стоить в среднем $20, а в конце года — $27. В прошлом году баррель Urals стоила $64. Из этой цифры исходили и при расчете текущего бюджета.

А вот импорт в 2020 году ожидается на уровне $207 млрд. В 2019-м было $254 млрд — на 18% больше. Бывало и меньше — в 2009 и 2016 годах, например, импорт составлял около $190 млрд. Видимо, 200 миллиардов долларов импорта плюс-минус десять — это то, что необходимо для выживания экономики РФ без скатывания куда-то в сторону Нигерии.

Профицит торгового баланса, то есть экспортные доходы минус импорт, по расчетам ЦБ, сократится в 4 раза — со $164,3 млрд до $43 млрд (так уже было в 2002 году).

Это еще не все. Внешняя торговля — это не только обмен нефти на товары. Это еще и отток капитала (ваши покупки валюты и расходы за рубежом — это тоже отток капитала), платежи по транспортным, страховым и финансовым операциям, это «российская активность» за рубежом — для всего этого тоже нужна валюта, и сорока трех миллиардов долларов профицита торгового баланса для покрытия этих расходов не хватит, предсказывает Центробанк.

Всего в текущем году не хватает $35 миллиардов и $18 миллиардов — в следующем.

Это называется «отрицательный платежный баланс». А в переводе на русский язык это означает, что российский валютный рынок становится спекулятивным — приток валюты не будет поддерживать рубль, потому что этого притока просто нет. Он будет «отрицательным», как это модно сейчас говорить.

И в этом случае

девальвация рубля может полыхнуть в любой момент. С одновременной переоценкой зарплат в долларах — в сторону уменьшения — и переоценкой товаров в рублях — в сторону увеличения.

Конечно, Центральный банк будет поддерживать отечественную валюту, на эти цели он запланировал продать $47 миллиардов долларов в текущем году и $20 миллиардов — в 2021-м. Почему так немного, ведь общие резервы ЦБ РФ в начале апреля превышали $560 млрд?

А больше нельзя. Резервы ЦБ — это не его собственность, это деньги, которые служат гарантией своевременных выплат валютных вкладов и обеспечения внешнеторговых операций.

К тому же золотовалютные резервы — это гарантия годовых выплат по внешнему долгу (по данным ЦБ, это $80 млрд). Эти деньги нельзя трогать ни при каких обстоятельствах. Еще $76 млрд ЦБ держит в малоликвидной валюте — китайских юанях. И еще $120 млрд — это золото. Одним махом его не продать — оно начнет дешеветь.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Где деньги? Почему начальство не хочет спасать экономику из средств ФНБ

Золотовалютные резервы — это и гарантия оплаты минимум 3 месяцев импорта. Даже с учетом того, что этот импорт сократился, речь идет о сумме минимум в $50 млрд.

То есть на поддержку рубля в критической ситуации Центробанк может бросить $60–70 миллиардов. Если он будет тратить резервы такими же темпами, как делал это в апреле, денег хватит в лучшем случае до конца года.

А дальше — все равно девальвация и скачок цен.

Это если не трогать средств ФНБ, из которых уже запланирована компенсация бюджетных расходов. При этом никто не знает, как и кому они будут компенсированы, — более 30% бюджетных расходов засекречено.

Но мы не знаем, насколько ликвидны активы, в которых ФНБ размещен. И мы не знаем, кому и в каком объеме обещана поддержка из средств ФНБ. И мы не знаем точно, как поведет себя банковский рынок, когда народ выпустят из-под домашнего ареста, и люди придут к закрытым дверям своих предприятий, которые будут подавать на банкротство. И мы можем только верить, что мировая экономика восстановится, и вырастут цены на российский экспорт.

Куда делись деньги

И вот здесь становится понятно, почему денег не будет. И другие идеи начальства насчет выхода из кризиса также становятся понятными.

Если ваш потребительский рынок — производная от импорта, а импорт — производная от экспорта нефти, так же, как и бюджет, и «государственные» расходы вы сокращать не хотите, то в критической ситуации с доходами от нефти у вас

остается один вариант — «зажимать потребление». Сознательно делать людей бедными.

Делать это можно по-разному. Можно девальвировать рубль, но начальство этого страшно не хочет — девальвация и скачок цен — это главный показатель для граждан, что что-то идет не так.

Но можно закрыть страну «на карантин» — пусть в результате вместо зарплат в лучшем случае будут пособия по безработице, но и черт с ними, рассуждает начальник. Пусть у людей останутся деньги только на еду, значит, будут работать и торговые сети, и транспорт (продавец и водитель — самые распространенные профессии). Главное, чтобы у людей не осталось денег на вещи и покупку валюты.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Проблема одна — ажиотажный спрос» . Как пандемия влияет на цены в магазинах

А может быть, люди и достанут свои валютные заначки, обменяв их на рубли. В том, что деньги у людей попрятаны, начальник не сомневается. 90 лет назад такую штуку — золото и валюту в обмен на крупу и масло — провернул сам товарищ Сталин — в магазинах «Торгсин», ты мог купить все — за доллары и червонцы. А в других магазинах — только по карточкам. Кстати, о карточках нам уже намекали. Да, и никаких поездок за границу — валюта нужна государству.

Почему власти не боятся коллапса малого и среднего бизнеса? Возможно, потому, что твердо верят — деньги есть не только у владельцев такого бизнеса, но и у тех, кто крышует эти бизнесы «на местах». \

Вот эти сотни килограммов крупных купюр, которые запросто находят при обысках в квартире очередного арестованного подполковника,

— это ведь те самые деньги, которые могут быть брошены на скупку обанкротившихся бизнесов, было бы желание. Предприниматели получат предложение, от которого невозможно отказаться, а уважаемые люди легализуют свои состояния и поддержат народное хозяйство. Если кто и выручит экономику в этой ситуации — то это такие «фонды», укрытые от налогообложения.

Дальше надо просто ждать, пока нефть не вырастет хотя бы до $45. Как это прогнозирует Центробанк — в 2022 году. А там можно смотреть, что будет дальше.

Если мы верно угадали контуры начальственного плана, то можем угадать и контуры российской экономики на ближайшие два года.

Для начала «отрицательный экономический рост» будет сочетаться с настоящим ростом потребительских цен. Эта штука называется стагфляцией. Почему будут расти цены, если не будет покупателей? Потому что закрытие предприятий и сокращение экономической активности приведет к снижению конкуренции. Ниже конкуренция — выше цены. Вы скажете — цены не вырастут, потому что у людей нет денег. Вырастут, только этот рост примет другую форму — например,

в магазине вы будет платить ту же сумму не за 300 граммов конфет в пакете, а за двести или не за 200 граммов масла, а за 150…

Снизятся только цены на труд — потому что безработица заставит людей соглашаться на любые условия. Или вам придется работать больше за те же деньги — это то же самое снижение реальных доходов.

Меньше других пострадает «верхний потребительский сегмент» — потому что доходам потребителей этого сегмента ничего не угрожает. Об этом начальство позаботится, можете не сомневаться.

Может быть, скажут оптимисты, нам можно рассчитывать на «слезание с нефтяной иглы», о котором столько говорили последние 20 лет? Если коротко — нет, нельзя. Но это уже другая история.

Дмитрий Прокофьев