На что Зулейха открыла глаза

Размышляя над нашумевшим телесериалом

Татьяна Корсакова

24.04.2020

Бордовое красное знамя. Именно такого, темно-красного, не вполне естественного цвета революционное знамя постоянно мелькает в телесериале «Зулейха открывает глаза». Таким же, в отличие от первоосновы – романа Гузель Яхиной, оказался и сам фильм, который вызвал огромную волну критики.

Скажу сразу – всё это было. Из пяти, по крайней мере, видов репрессий, употребленных властью против нежелательных для победы революции элементов, лично на мою родную семью в 20-е, 30-е и 40-50-е годы ХХ века обрушилось четыре.

Не коснулся нас разве что только церковный разгром (репрессии против мракобесия), да и то лишь потому, что единственный священнослужитель в семействе, регент церковного хора юный Вася, мой будущий дед со стороны матери, к тому времени из «мракобесия» уволился и подался в ветеринары. К тому же на всю жизнь влюбился в Соню.

Родители Васи, уехавшего из казачьей станицы Березовская (бывш. Область Войска Донского) учиться в саратовский зооветинститут, были с криком и угрозами расказачены, хотя и оставлены в станице. Отец его жены Софьи, старшей дочери в семье из 11 детей (два самых старших сына, Александр и Григорий, еще до Октябрьской революции погибли за Родину и царя-батюшку в Первую Мировую войну), С.Э. Хрисанфов был раскулачен и отправлен на Северный Урал. Кулаком его назначили только потому, что у него была то ли корова, то ли лошадь – а как прокормишь без них большую семью? Но Сергей Эрастович хоть вернулся, а два средних его сына, Петр и Николай, были сосланы по глупейшим поводам на строительство Беломорканала, где и погибли, о чем родным можно было только догадаться. Сгинули и сгинули.

В 1937 году неизвестно за что, по навету односельчанина из села Казачка Саратовской области, был расстрелян молодой красавец, бухгалтер, муж Сониной младшей сестры Нины, только что родившей сына или даже еще беременной.

В конце 40-х годов уехала как декабристка вслед за мужем в Коми АССР еще одна сестра бабушки Сони – Мария: муж ее, Владимир Иванович Феофаров, был «спецом», железнодорожным инженером-строителем, принудительно вывезенным на прокладку железной дороги в будущих довлатовских местах.

Вот почему я низко кланяюсь прекрасной писательнице Гузель Яхиной, не зря получившей престижную литературную премию за свою книгу «Зулейха открывает глаза». «Восхитительный русский язык», сказал о прозе Гузель Яхиной известный тележурналист Сергей Брилёв.

Но главное – Яхина явила правду. Теперь я знаю по прочтении, как ехал на Северный Урал – без понятия, куда едет, – и что чувствовал мой прадедушка. Спасибо ей от имени всех его внуков и правнуков.

Но, то роман о простой, очень чистой и очень честной татарской женщине, которая с достоинством проходит через множество испытаний, даже не задумываясь о сопротивлении, злобе, бунте, при этом внутренне взрослеет. А что фильм по роману?

Сценарий писала не Гузель Яхина, хотя по второму образованию она сценарист, и могла бы. Что гораздо лучше было бы для кино, для зрителей, для собственного мироощущения этого удачливого новичка в писательском мире. Уверена, сложилось бы всё совсем по-другому, если бы Яхину, с ее умом и вкусом, сделали хотя бы внештатным консультантом сериала, она бы присмотрела за сценарной и съемочной группами, не дала бы распуститься пышным цветом, увы, привычной ныне киношной исторической пошлости. Детей и произведения не бросают на произвол судьбы, дорогая Гузель. Потому что этот произвол может поставить и на замысле, и на самом факте описываемой истории жирный косой крест.

Неизвестно, как выпутаются постановщики сериала из самой безобразной истории с перечислением на перекличке в качестве раскулаченных самых известных в современном мире татарских мусульманских деятелей. Вот как описывает это в своем эссе известный публицист Максим Соколов:

«Сериал изначально критиковали за маловысокохудожественность, однако, все это были цветочки. Ягодками оказалась сцена, когда чекисты перекликают ссыльных татар: "Таджуддин Талгат! – Я! (Верховный муфтий РФ) – Гайнутдин Равиль! – Я! (председатель Духовного управления мусульман РФ), – Идрисов Умар! – Я! (председатель Духовного управления мусульман Нижегородской обл.)". Перекликнуты оказались как здравствующие представители мусульманского духовенства, так и почившие, причем еще в XIX в., т. е. при полном алиби чекистов.

К осуждающим сериал коммунистам и русским националистам добавились казанские правоверные. Объяснение соблазна, данное продюсером фильма, заключалось в том, что "художники по реквизиту для создания этой сцены просто искали популярные татарские имена". Выходило, что Таджуддин и Гайнутдин – это было для них что-то вроде мебели, поскольку именно подобными предметами заведуют реквизиторы, а диалоги они не пишут вообще.

Но если вынести эту странность за скобки, логика художников по реквизиту понятна. Работай они в Голливуде над созданием вампуки из русской жизни, им тоже в рамках экономии усилий пришло бы в голову использовать списки членов Политбюро ЦК КПСС – "Андропов! – Я! – Суслов! – Я! – Громыко! – Я!" - или же имена русских классиков – "Пушкин! – Я! – Тютчев! – Я! – Тургенев! – Я!". Никакого коварного умысла тут не было бы. Тратиться еще и на консультанта – бюджет не резиновый, а оптимизированный, а массовому голливудскому зрителю что Суслов, что Сахаров, что Бунин, – совершенно один черт».

Ну разве не прав Максим Юрьевич? Еще как прав. Но председатель Духовного собрания мусульман России, член Общественной палаты Российской Федерации муфтий Альбир Крганов заявил ТАСС об этом кино-ляпсусе еще определеннее:

«Создатели телевизионного сериала «Зулейха открывает глаза» обязаны принести извинения за то, что в картине в качестве имен политических заключенных были использованы имена российских представителей мусульманского духовенства».

Так добейтесь же этого извинения, и обязательно публичного, уважаемый Альбир Рифкатович! Это поможет воссозданию репутации современного кинопроизводства. Уму непостижимо! Десятки людей прослушивали реплики и диалоги на выходе сериала к зрителям: сам режиссер Егор Анашкин, продюсеры, редакторы, да вся киногруппа, приблудные случайные зрители – и что, никто из них не смотрит свои же «Вести» или другие новости, в которых регулярно фигурируют господа Таджуддин и Гайнутдин? Или что: ни одного консультанта-татарина при съемках? Ах, Гузель, Гузель, как же вас там не хватило…

Похоже, что порой в создании сериала рулили именно бутафоры-реквизиторы, при всем уважении к их незаменимой профессии, – но все-таки надо знать историю, относиться к ней с почтением и зрителя уважать: не все такие неграмотные и невнимательные, как вы.

Одна сцена в эшелоне вызывает просто оторопь. Умирает от голода дочка одного из раскулаченных. Кадры – на разрыв сердца. И тут кто-то протягивает ей аккуратный прямоугольник хлеба. Не ломоть, который отламывают, а именно прямоугольник от буханки, аккуратно нарезанной промышленной хлеборезкой. И трагическое обаяние эпизода разрушается в один момент.

А поселок Семрук, возведенный нанятыми киногруппой плотниками на берегу Камы, удачно играющей в сериале сибирскую Ангару? Его словно специально строили как будущий туристический центр. Но взять бы, да и подумать: а где в тайге нашли бы несчастные спецпоселенцы механизм для продольной распилки сосновых стволов на доски и центнеры гвоздей для того, чтобы обшить каждый дом в поселке неким подобием вагонки? Жирный Зиновий Кузнец им бы привез?! Так разрушаются еще два образа: самого этого таежного поселка, а также безжалостного негодяя гэпэушника, которого потрясающе играет Роман Мадянов.

Набрала слово «спецпоселенцы» и поймала себя на мысли, что удалые сценаристы, в сущности, не оставили в киносценарии раскулаченных сельхозпроизводителей начала советской эпохи! Однорукий «прораб» Авдей и рыбак-чуваш Лукка исчезли и появляются только к концу фильма, когда про них вдруг вспоминают. А держалось действие и в истории, и в книге Гузель Яхиной именно на них. Все те, около 4 миллионов репрессированных хозяев, по подсчетам историка Виктора Земскова, которых беднейшие крестьяне прозвали кулаками, в том числе и мой прадед, выживали в ссылке только благодаря своему уму, трудолюбию, хозяйственной сметке, умению держать в руках топор, молоток, стамеску и другие инструменты.

Но создателям многосерийного фильма больше понравилось мучить вместе с обреченной на муки и открытие глаз Зулейхой «поганую интеллигенцию», сосланную из Ленинграда, которую с удовольствием прессует все тот же циничный жирный хам Зина Кузнец.

В половине сериала царствует Настасья, о которой даже Зиновий Кузнец, попользовавшийся ее милостями, высказывается определенно и на грани обсценной лексики. Зачем ее роль продлили? Простите еще раз за сравнение с романом, но Гузель Яхина, с ее чувством стиля, благополучно оставляет в Казани и скучную гражданскую жену Игнатова, и горячо влюбленную в него шлюшку. А тут ввели еще и сомнительный эпизод с солдатами охраны, которые совершенно естественно себя ведут с доступной, на их взгляд, бабой и спокойно пристреливают ее за дерзкие шуточки. Зачем, повторяю. Чтобы показать телезрителю, какие они бывают, эти раскрепощенные русские бабы?

Спасает сериал, заставляя не обращать внимания на серьезные просчеты сценария и режиссуры, ожидаемо замечательная игра актеров и прежде всего – Чулпан Хаматовой. Зулейха – одна из лучших ролей талантливой актрисы.

Очень убедителен Сергей Маковецкий в роли профессора Лейбе, который сначала чуть не сходит с ума от ужасов гражданской войны, когда на его глазах шальной пулей убивают его недавнюю пациентку, которую он пять часов за операционным столом спасал от недуга. А после, когда надо будет спасать рожающую в тайге Зулейху с поперечным предлежанием плода, вдруг освобождается, как от защитной оболочки, от своего психоза.

Наглецу и урке Горелову в исполнении Александра Баширова веришь как-то сразу и безоговорочно.

Очень люблю Александра Сирина – и он тут заметен, вернее, его профессор-биолог Константин Арнольдович из Питера, сумевший накормить весь поселок плодами сибирской земли, так же, как и художник Иконников (Дмитрий Куличков), сумевший эту жизнь украсить.

Актриса Роза Хайруллина вообще принесла в жертву свою красоту, чтобы очень похоже, очень страшно исполнить роль слепой, с бельмами вместо глаз, Упырихи – жестокой свекрови Зулейхи, а потом и ее призрака, являющегося заглавной героине; причем, удивительное дело, оказывается, и у призрака возможно развитие характера, если его играет одаренный артист.

Очень хорош, наконец, Евгений Морозов в роли коменданта Ивана Игнатова, любящего Зулейху. А ведь как убеждал в самом начале повествования не интересную ему ничем, кроме бурного животного секса, Настасью: любить можно, дескать, только великие вещи – революцию, страну, партию. Это он тогда к Зулейхе не пригляделся. Он живой, он меняется в связи с изменением обстоятельств на протяжении сериала. И, кстати, совершенно непонятны претензии татарских критиков к роману и фильму о Зулейхе, к той его части в финалах обоих произведений, где Иван пишет метрику (свидетельство о рождении) для сбегающего в Ленинград Юзуфа и называет его Иосифом Ивановичем Игнатовым. Он же спасает его чисто советским способом, скрыв настоящую фамилию, которая восходит к кулаку Валиеву, – этот эпизод лишь демонстрирует опасение русского человека за сына любимой женщины и желание его спасти, дать ему дорогу в ничем не замутненное будущее. Опять же Иосиф, имя человека с портрета, – очень удачное имя в тяжелые те времена.

Похвалить создателей сериала «Зулейха открывает глаза» следует за то, что они оставили хотя бы исторические комментарии, закадровый текст, благодаря чему зритель узнаёт, как относились революционные власти к самому факту существования людей, умеющих быть толковыми земледельцами.

Собственно кулаков, мироедов, жестоких непримиримых собственников, желавших зла новой Советской власти, было среди них совсем немного: крестьяне не любят лезть в политику. Но раскулаченных гнобили в реальности до последнего момента. Моего прадеда Сергея Эрастовича, состарившегося в ссылке, отпустили в конце 30-х годов с Северного Урала в Саратов, но все равно запретили жить в деревне, дабы он, бывший «кулак», своими умелыми действиями в поле и на ферме не показывал пример колхозникам. Эти запреты на осмысленную работу действовали и в спецпоселениях, где с таким трудом обосновывались раскулаченные. Власти не учли в своей оголтелой ненависти к «крепким хозяевам», то есть не бессловесным, как Зулейха в начале романа и фильма, а инициативным, активным, знающим людям, что большинство из них успели оставить потомство, не дали пропасть своим генам. Пусть простит меня читатель, но мне придется вернуться к истории своей собственной родной семьи, потомков Сергея Хрисанфова. Никто из них не пропал в безделье, беспомощности и пьянстве. Вот коллективный и, разумеется, далеко не полный портрет этого потомства; помню, в основном, профессии внуков и правнуков. Обратите внимание на то, сколько раз повторяется в следующих двух абзацах отчество «Сергеевич». Это его, репрессированного «кулака», дети. Сын Нины Сергеевны и ее расстрелянного мужа Гриши Владимир Григорьевич стал ученым-математиком, работал в геологии, ездил в Афганистан в советские времена, чтобы помочь своими знаниями тамошним геологоразведчикам; его дочь – врач. Дочь Владимира Сергеевича Лариса стала прекрасным учителем русского языка и литературы, работала с мужем – офицером-компьютерщиком на Урале, недалеко от места ссылки своего дедушки; их дочь – юрист. Лев, сын Леонида Сергеевича, выучился на инженера, дочь Леонида Сергеевича Галина была мастером-полиграфистом, обучала подростков в училище, одна из правнучек – историк. Дочь Петра Сергеевича, погибшего на строительстве Беломорканала, Лидия Петровна защитила кандидатскую диссертацию по микробиологии, а два его сына остались работать в сельском хозяйстве.

Старшая дочь Сергея Эрастовича Софья Сергеевна, моя бабушка, вместе с мужем Василием в годы войны, на которой погиб их сын Виталий, молодой офицер-артиллерист, кстати, коммунист, и которую прошла военврачом моя мама Галина Васильевна, работали в хвалынском детдоме: Василий Михайлович Мишаткин, который стал в конце концов, не ветеринаром, а педагогом – директором, а Софья Сергеевна – воспитательницей. К ним привозили еще до войны детей репрессированных интеллигентов, а потом, с началом войны, – спасенных от нацистов минских пионеров, в основном еврейских детей. Мы – правнучка Сергея Эрастовича Татьяна и его праправнук, мой сын Денис – стали журналистами, и в этом году наш совокупный стаж работы в одной из лучших газет страны составит полвека.

Не удалось лесорубам от политики вырубить достойный род под корень. И очень много таких родов.

А что касается фильма, то оценить его теперь предстоит не только зрителям и критикам, но и экспертам. Вот только несколько их оценок из интернета.

Известный общественный деятель, татарская писательница Фаузия Байрамова пишет: «Какой же грязный фильм сняли о татарах на деньги Татарстана! Под предлогом возвеличивания Зулейхи, они унизили и растоптали целую нацию. Ни Вахши Муртаза, ни его мать не являются воплощением собирательного образа татар. Самые плохие, самые грязные и самые злые.

Ничего не характерно для татар – ни слова, ни одежда, ни жизнь! Нет у татар таких обычаев, нет у татар такой глупости и невежества! Эти кладбищенские явления, эти банные сцены совершенно не свойственны татарам! Татарская жизнь показана в черном цвете, будто издеваясь, эту грязь смешали с национальными песнями. Этот фильм – ядовитая конфета для обмана татар, пыль в глаза».

Сериал осудил муфтий Татарстана Камиль Самигуллин. Он сказал, что после его выхода к нему стали обращаться мусульмане с вопросом, действительно ли съемки постельной сцены прошли в мечети (часть съемок осуществлялась в Татарстане, в частности в недействующей мечети). «Возмущения мусульман вполне понятны: глумление над мусульманскими религиозными ценностями и святынями было бы непростительным кощунством, – написал он в телеграм-канале. Неприличная же сцена, призванная нам напомнить о чудовищной политике воинствующего безбожия в недавней истории нашей страны, была сделана в съемочном павильоне и затем добавлена в картину с помощью монтажа», – объяснил муфтий.

Возмущение общественности дошло и до Государственной думы РФ. Председатель Комитета Госдумы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений Сергей Гаврилов сообщил, что он направил в прокуратуру обращение в связи с общественной дискуссией вокруг показа по телеканалу «Россия 1» сериала «Зулейха открывает глаза». По мнению парламентария, говорится в пресс-релизе Комитета, «российское телевидение продолжает негативную практику показа перед Днем Великой Победы фильмов и сериалов, которые крайне односторонне, предвзято и даже искаженно показывают историю нашей страны».