«Работа стала круглосуточной»

Фото: Коллаж/«Фонтанка.ру«/pixabay.com

«Фонтанка» побеседовала с учительницей из самой обычной петербургской школы.

Особенности профессии заставили ее просить редакцию об анонимности. Но услышанное заставляет снять шляпу и низко поклониться.

«Я учитель и веду русский язык и литературу у трех классов средней школы.

Самой тяжелой была последняя неделя марта перед каникулами.

Никто из нас не понимал, что такое свободное посещение уроков: часть детей приходила в школу, кто-то оставался дома.

В полной растерянности была и администрация — мы все оказались в одной лодке и не знали, куда плыть.

Все слышали о федеральном проекте «Цифровая школа», но его внедрение было рассчитано на 2024 год, так что никто НЕ сомневался: у нас достаточно времени, чтобы подготовиться.

А здесь сразу стало понятно: детей придется учить через интернет.

Первый учебный день выдался напряженным.

В 9 утра ты включаешь компьютер, красишься, завтракаешь, приводишь себя в порядок, потому что веришь, что дети увидят тебя на экране.

Но в половине десятого начинается нервная дрожь, потому что НЕ работает ничего.

НЕ работает «Учи.ру,» НЕ работает РЭШ, НЕ работает «Сдам ГИА».

Эту платформу создал наш петербургский преподаватель Дмитрий Гущин.

Я читала его интервью, в котором он рассказывал, как планирует увеличивать пропускную способность своих серверов, чтобы учителя могли проводить там уроки. Он работал и старался.

Но, к сожалению, никто НЕ был готов к тому, что несколько сотен тысяч учащихся Петербурга одновременно выйдут в интернет.

Ближе к 11 часам ты понимаешь, что запланированные уроки вряд ли состоятся, и пытаешься через эти сайты хотя бы отправить детям задания.

Но, когда НЕ получается загрузить даже элементарный вордовский файл, паниковать начинают уже родители.

Тогда многое было сказано: они звонили директорам, писали жалобы в электронные приемные, обвиняли и говорили о нашей неготовности — когда люди НЕ знают, что делать, они склонны искать виноватых.

И виноватыми, к сожалению, оказались учителя.

А мой первый учебный день тем временем продолжается.

Слава богу, работают мессенджеры, да и все дети заранее знают домашнее задание на неделю. К 11 вечера в электронной почте оказываются 132 письма.

Практически все дети сделали упражнения, и они, естественно, ждут обратной связи: что не так, какие у них ошибки, что нужно исправить.

А я, как учитель, сделать этого НЕ могу.

Дело в том, что обычно на проверку 30 тетрадей с домашними заданиями по русскому языку уходит не так много времени: кладешь тетрадь на стол, открываешь ее, берешь ручку и начинаешь исправлять, посмотреть одно домашнее задание у шестиклассника — это в среднем 5–7 минут работы.

Но теперь все растягивается на полчаса.

Сначала я должна сохранить фотографию тетради из почты, потом открыть ее в редакторе, в котором могу включить «режим кисточки», выбрать цвет и начать коряво исправлять эти буквы.

Затем фотографию нужно сохранить и отправить на почту с комментариями.

Серьезно, я даже думала повесить на какое-нибудь дерево почтовый ящик и попросить детей, чтобы они складывали туда свои работы, а я бы приезжала и забирала тетрадки.

Если кто-то домашнее задание НЕ сделал, еще нужно позвонить родителям и узнать, почему так произошло.

К тому же мы каждый день пишем отчеты: сколько человек вышли на связь и начали учебу, по какой причине пропустили занятие.

Звонить родителям и выяснять, почему ребенка НЕ было, должны классные руководители, и им я сейчас НЕ завидую совсем.

Наша работа стала круглосуточной.

Вчера моя мама зашла на кухню в 9 утра и спросила: «А ты вообще спать ложилась?»

Встаешь из кресла, а у тебя не двигаются ноги и не работает голова.

Ты заикаешься и не можешь говорить от усталости, тебя шатает, не можешь есть.

Вся семья, которая пока еще это терпит, делает тебе кофе и приносит на рабочее место со словами: «Выпей, взбодрись». И этот кофе в течение дня хлещется литрами.

Мой рабочий стол сейчас выглядит так: передо мной стоит компьютер, справа один планшет, слева — второй.

На первый сыпятся вопросы из «ВКонтакте», на другой — из WhatsApp.

А если ты, не дай боженьки, перед сном забыл выключить звук на одном из планшетов или на компьютере, проснешься от того, что дети присылают тебе домашнее задание в 3 часа ночи.

Вести уроки в Zoom — это нормально. Но работа учителя — совсем другое.

Это близкий контакт третьей степени: мне нужно видеть глаза, мимику и позы, чтобы моментально понять, в каком состоянии находится ребенок. Не скучно ли ему, не отвлекается ли он.

В Zoom это сделать не получается, ведь не у всех даже есть видеокамеры — иногда ребенок просто пишет мне: «Да, я вас вижу», но его я увидеть не могу.

В нашей школе мы собственными силами организовали обучающие семинары: собирались в аудиториях с компьютерами, помогали и показывали, как с этим работать.

Кроме того, администрация школы постоянно присылала нам ссылки на курсы.

Все, кто хотел научиться… Даже не научиться, а просто попрактиковаться и отработать навык, могли это сделать.

Мне повезло: я работала с такими платформами и раньше.

Но средний возраст учителя — 40–45 лет.

Были те, кто понял, что НЕ в силах учить детей дистанционно. И они нашли выход.

У них якобы сломались компьютеры.

Министерство образования проанонсировало, что будут проведены всероссийские проверочные работы, но пока у нас НЕТ никакого представления о том, как это будет происходить.

Мы никогда НЕ были в такой ситуации...

Больше всего мне жалко выпускников. У меня девятиклассники, русский язык в этом году на ОГЭ они сдают в новом формате.

Там укрупнили блоки вопросов: если для подготовки к одному заданию раньше нужно было изучить 1–2 темы, то теперь, чтобы дать ответ на один вопрос, нужно знать 15–20 параграфов из школьных учебников для разных лет обучения.

В 4-й четверти мы должны были индивидуально отрабатывать с каждым выпускником их пробелы в знаниях.

Но теперь это затруднительно, и их единственная надежда — репетиторы.

Для тех, кто планировал успешно сдать экзамены, это, конечно, катастрофа».