стойбат день второй

       Утром, пробудившись от грохота, криков подъём и истошного мата. Новобранцы обнаружили бегающего по казарме заботливого старшину. Помогающего подчинённым пробуждаться, посредством опрокидывания двухъярусных кроватей. К табуреткам же, он, похоже, испытывал особую, любовь и привязанность. 

Одной из них, он выдал напутствие осетину по чернявой головушке. Неуверенной походкой продвигавшемуся в направлении умывальника. После падения со второго яруса и падения на него соседа, вместе с кроватью. Напутствие оказалось эффективным и действенным. Разговаривать после коего, когда его подняли и привели в чувства, он стал настолько не быстро, что до конца службы за ним прочно закрепилось прозвище: «Тормозок ». И неизвестно избавился ли он от этой манеры, после демобилизации. А возможно так неторопливо на распев, и повествовал внукам о героической армейской молодости. На своей малой родине. По десять минут выговаривая: «вылееетееел нааа заааряяядкууу иииндеееец».

Зарядка проходила не совсем понятно для не искушённого новобранца. Нкаких спортивнх снарядов и сооружений не существовало. Перед частью бегала толпа народу, под нецензурные вопли сержантов. Причём кто, куда и зачем, похоже, никто не догадывался. Это, приглядевшись, я понял. Ни куда и не зачем, а просто уворачиваясь от пинков и зуботычин. Вежливых сержантов и офицеров. За действом, полу лежа на лавочке, наблюдал дежурный офицер, из беседки, дымя сигареткой.

Далее был  поход на завтрак, после которого последовало построение. В строю нам, вновь прибывшим сочувствовали, с радостью в глазах, прибывшие ранее и уже приявшие присягу. До присяги у нас будет карантин. Во время, которого, мы будем маршировать до кровавых мозолей, под палящим июльским солнцем.

Радость в глазах прибывших ранее, была, похоже, исключительно из-за того, что кому-то сегодня будет хуже, чем им. Так как через несколько минут  они отправились строить тепло трасу. Ударными темпами. Под присмотром тактичных сержантов и зловредной Дальневосточной мошки. Мы же остались маршировать, на раскалённом плацу, под  патронажем, не менее тактичного замполита части.

Но, пути господни неисповедимы. Уже через полчаса строевых занятий, пред частью, лихо, притормозив, в клубах пыли остановился автобус. Из открытой двери, пыхтя, появилась раскрасневшаяся от жары: дородная тётя кладовщик. И проследовала, с тяжёлой сумкой в кабинет замполита части, замещавшего командира. Через несколько минут появилась в его сопровождении, уже налегке. Оглядела, нас оценивающим взглядом. Уперев руки в бока, бой баба объявила: в виду того что срочно требуется разгрузить вагон и отсутствия в распоряжении других подразделений. Наше соединение, сформированное из двенадцати, вчера прибывших новобранцев. Будет выдвинуто на ликвидацию бреши в обороне продовольственной базы. В последующие дни выяснилось, бреши возникают регулярно. Точнее каждый день. А наша боевая единица, неплохо справляется с их ликвидацией. Нас туда и трудоустроили. Чему мы вовсе не противились. Так как, находясь в непосредственной близости к этому объекту, имели возможность не принимать, любезно предоставленную заботливым государством пищу. Компенсируя изобилием складов, этой хлебосольной организации. К которым, имели прямой доступ, в шаговой доступности.

Дней через десять командование пришло к выводу, что мы уже готовы к принятию присяги и стойкой переноске, всех тягот и лишений военной службы. К которой, на следующий день, нас и привели.