Иван Давыдов / Люди и звери на карантине

Домашний зверь поможет вам остаться человеком. И сейчас — прекрасное время, чтобы взять зверя из приюта, если у вас его вдруг почему-то нет

Уменя болит кот. Тут нет опечатки. Он заболел, то есть у меня болеет кот. А еще болит. Во мне, внутри. Есть у Берроуза такая книга — «Кот внутри». Примерно о том же. О любви человека и зверя. Мы ездим по клиникам, хоть это теперь и непросто. Выбрал тоже время, дурачок. Надеемся, конечно, хотя надежд не то чтобы много.

Он гигантский — весил больше десяти килограммов до болезни. Похудел — но и теперь больше восьми. Он красивый. Вы вообще, впрочем, слышали, чтобы обладатель — слово «хозяин» совсем тут не подходит — кота признал бы, что его кот некрасивый? Он добрый, привязчивый, он и размерами напоминает собаку, и повадками тоже. Всегда ласкается, тоскует без своего человека. Если я занят работой, может встать на задние лапы и похлопать меня по плечу. Хватит, мол, по клавишам стучать, я здесь, надо гладить.

Ходит за мной по квартире. Встречает гостей.

— Я доктор журналистики! — безосновательно сообщаю я гостям. — Со мной мой адвокат!

Мой адвокат гордо распушает хвост. Сам гигантский, и хвост у него тоже гигантский.

Все в прошлом, конечно. Какие теперь гости. Да и кот теперь все больше грустит и обижается на уколы.

Фото: Alexander Andrews/Unsplash

Ладно, я хотел не о себе. Я хотел про людей и зверей, хотя я ведь тоже человек, какой-никакой, а кот мой — зверь не из последних. Вообще у меня их три, но этот сейчас, понятно, любимчик. Это все почти невыносимо, но выносить приходится.

И в больницу ездить приходится. Каждая такая поездка теперь — приключение. Все в дефиците. Банальнейшая возможность передвигаться по собственному городу — тоже. Дефицит, а в некоторых случаях и вовсе административное правонарушение. А тут — серьезный повод, и шанс увидеть знакомые улицы — пусть из окна такси. Поговорить с новыми людьми. Хотя, конечно, я бы с радостью променял этот шанс на здоровье гиганта. Но кто ж нас про такое спрашивает? 

И вроде бы клиника — место людской и зверской скорби. Звери болеют, люди страдают. Вот модная дама с модной французской бульдожкой. Бульдожка симпатичная невероятно, морда в складках, в глазах любопытный огонь. Что-то там себе повредила, но хочет только играть. Вот старушка с маленьким каким-то и беспородным псом. Тоже беда, значит, у него. Крутит пес головой, ждет своей очереди. Старушка отчитывает тех, кто без масок. Правильно, кстати, отчитывает, хотя где ж их взять. И еще — коты, собаки, люди. Всем не повезло.

И всем повезло. Всем повезло, потому что зверская любовь — большой дар. Ничем не заслуженная роскошь. Честная, открытая, без интриг (ну, там интриги случаются, если надо лишний раз еды поклянчить, и вреда от таких интриг нет, умиление одно сплошное). Зверь не умеет ни обманывать, ни предавать. Просто любит — и все.

Время сейчас, конечно, так себе. Что дальше будет — никто не знает, паники в достатке, перспективы не то чтобы радужные. И вот целая очередь людей сидит в коридоре ветклиники. И думают люди не про себя, а про своих зверей, которым плохо. Надеются спасти зверей. Находят возможность.

Вспомнил — с другим котом, есть у меня один одноглазый злодей — сидели так же в очереди к кошачьему окулисту. На всю Москву знаменитый специалист, не из дешевых, но разве деньги считаешь, когда другу плохо. Передо мной — немолодой мужчина. Одет просто, пиджачок на нем какой-то ношеный, а из-за пазухи выглядывает котенок.

Обычный такой, дворовый, с веселой хулиганской мордой. Морда изодрана в кровь.

Зашли они к врачу, позже вышли, и сказал человек, вздохнув, своему зверю:

— Эх ты, дурак, ты зачем же на собаку-то полез. Восемь тыщ! А что поделаешь… Надо платить.

И понятно, что для него это удар, деньги не маленькие, но для этого вот, с хулиганской мордой, ничего он не пожалеет. Сразу ясно — хороший человек. Я бы с таким выпил.

Но теперь у нас другая очередь. Все добрые, все друг друга подбадривают и хвалят зверей. Я достаю своего из переноски.

— Ого, — говорят.

— Какой большой! — говорят.

— Красавец! — говорят.

Красавец мой еще и храбрый, чего только с ним не творили, а он даже не пикнул. И не без интереса смотрел на экран, пока ему УЗИ делали. У нас все так себе, но я все еще надеюсь. А он не знает, конечно, ничего. Просто чуть грустнее стал и за уколы обижается немного.

И даже порывался покарать за навязчивость ту самую француженку в складочках, но я его отговорил. Добрее надо быть теперь и к зверям, и к людям.

Мы сейчас — ну, большинство — заперты в четырех стенах, то ли под домашним арестом, то ли в заложниках, хоть и не сообразишь у кого.  Это непросто. Люди — самые близкие, самые любимые — все равно начинают хоть чуть-чуть, да раздражать, если видишь их постоянно, а больше никого не видишь. Дальше будет только тяжелее, и вот тут тем, у кого есть звери, на помощь придут звери.

Им ведь даже делать ничего не надо. Они производят радость, даже и не задумываясь ни о чем таком. Просто по факту пребывания на планете.

Прославился один пермский кот на днях. Ему его люди прилепили на передние лапы какие-то бумажки. Кот встал на задние, растерялся, смешно завалился на спину. Это его неуклюжее падение сотни тысяч людей во всем мире видели. Бродит видео по разным сайтам. И всем, кто видел, я думаю, стало благодаря ему чуть легче. Я случайно с хозяйкой его знаком. Кот-звезда от меня в одном лапопожатии. Горжусь немного.

Умение думать не только о себе, не только о людях, когда тебе трудно, — это такой тест на цивилизованность. Чем кончится нынешняя беда, не знаю, но кончится, и хорошо бы выйти из нее человеком. А в этом деле зверь — первый помощник.

В страшной книге Ивана Шмелева «Солнце мертвых» — она про крымский голод после Гражданской — много строк про маленьких цыплят, с которыми герой до последнего делится остатками скудной пищи, и даже подумать боится, что они тоже пища. У нас тут вполне живое солнце. Пока во всяком случае.

В очереди — девушка с крохотным котенком. Котенка кто-то выкинул на обочину дороги. Заботливо так выкинул — с коробкой, в коробке пакетик с едой и даже специальная кошачья расческа. Девушка подобрала. Котенок — серый дым, безумные глазищи — не печалится, ползает по девушке, кусает за палец. Она теперь будет счастливей немного, а уж котенок-то и вовсе. А тот, кто выкинул, не будет счастливее.

В приютах и сейчас полно брошенных зверей. И если у вас своего нет — идеальное время, чтобы зверя завести. Я бы, может, добавил, что собака теперь — не просто собака, но еще и пропуск на прогулку, однако это как-то глупо. Собака — друг, и кот — друг. Они не предадут и помогут. Подумайте.

Я давно дружу с приютом «Подбери друга». Может быть, ваш кот или пес уже там, а вы пока об этом не знаете. Но есть и еще много мест, где можно бесплатно разжиться живым счастьем. Честно, оно понадобится.