Из воспоминаний Корнея Чуковского.

В своих воспоминания Корней Иванович особо останавливается на своём знаменитом рукотворном альманахе, носящем странное название "Чукоккала". Вот, что он пишет: "Чукоккала" очень трудное слово. Я ещё не встречал человека, который, впервые познакомившись с ним, произнёс бы его без ошибок... Название это составлено из начального слога моей фамилии ЧУК и последних слогов финского слова КУОККАЛА - так назывался посёлок, в котором я тогда проживал.

Слово "Чукоккала придумано Репиным. Художник деятельно участвовал в моём альманахе и под первым же своим рисунком (от 20 июля 1914 года) сделал подпись: "И.Репин, Чукоккала". Что такое "Чукоккала", сказать нелегко. Иногда это рукописный альманах, откликающийся на злободневные темы, иногда же - просто самый обыкновенный альбом для автографов. Вначале это была тощая тетрадка, наскоро сшитая из нескольких случайных листков, - теперь {1965 г.} это объёмистый том в 789 страниц с четырьмя филиалами, относящимися к позднейшему времени.

Перечень её сотрудников огромен. Среди них: Леонид Андреев, Анна Ахматова, Андрей Белый, Ал.Блок, Ив.Бунин, Макс.Волошин,Сергей Городецкий, Горький, Гумилёв, Евреинов, Зощенко, Вяч.Иванов, А.Кони, А.Куприн, Мандельштам, Ф.Сологуб, Ал.Толстой и др. А также многие из советских писателей: Маргарита Алигер, Ираклий Андронников, Михаил Кольцов, Э.Казакевич, В.Лебедев-Кумач, К.Федин, Леонид Леонов, В.Маяковский, С.Маршак, М.Пришвин, Вяч,Шишков, Виктор Шкловский и др.

9 февраля 1930 года Юрий Олеша записал в альманахе: "Самым решительным образом в этой знаменательной книге утверждаю: стыдно сочинять. Нужно писать исповеди, а не романы. Важнее всех романов - самым высоким произведением тридцатых годов этого столетия будет "Чукоккала".

Слово "Чукоккала" давно уже успело войти в литературный обиход нашей эпохи. Оно встречается и в прозе и в стихах. В своём известном послании ко мне Маяковский писал:

Что ж ты в лекциях поёшь,

Будто бы громила я,

Отношение моё ж

Самое премилое.

Не пори, мой милый, чушь,

Крыл не режь ты соколу,

По Сенной не волоку ж

Я твою "Чукоккалу".

Скрыть сего нельзя уже:

Я мово Корнея

Третий год люблю (в душе),

Аль того ранее.

Есть слово "Чукоккала" и в стихах Пастернака, вписанных в альманах в 1934 г.:

Юлил вокруг да около,

Теперь не отвертеться,

И вот мой вклад в "Чукоккалу"

Родительский и детский...

(Поэт гостил и писал вместе с сынишкой).

Самое слово "Чукоккала" привлекало многих стихотворцев своим необычайным звучанием, и они нередко поддавались соблазну подыскать к этому слову возможно больше эксцентрических рифм. Этому соблазну поддался еще в 1919 году знаменитый лингвист Роман Якобсон:

Не с Корнеем Чуковским в контакте ли

Я решил испытать нынче дактили?

Если б мы здесь бутылку раскокали

Я писал и писал бы в Чукоккале

Воспарил бы я дерзостней сокола

Запестрела б стихами Чукоккала.

Но могу без целебного сока ли

Приложиться достойно к Чукоккале?

Говоря о стихотворных экспромтах, невозможно не вспомнить Самуила Яковлевича Маршака. Он при любых обстоятельствах легко и свободно, без малейшей натуги импровизировал озорные стихи, эпиграммы, пародии, восхищавшие меня своим блистательным юмором и прелестной лаконичностью формы. Вот, например, с какими стихами Маршак обратился к своему "дорогому" портному:

Ах вы, разбойник, ах, злодей!

Ну как вы поживаете?

Вы раздеваете людей,

Когда их одеваете.

Когда мы праздновали юбилей знаменитого историка Евгения Викторовича Тарле, я как-то сказал Самуилу Яковлевичу, что даже ему, Маршаку, не удастся подобрать рифму к фамилии юбиляра. Маршак мгновенно написал такие строки:

В один присест историк Тарле

Мог написать (как я в альбом)

Огромный том о каждом Карле

И о Людовике любом.

В собрании сочинений С.Я.Маршака следовало бы включить, собрав воедино, все его стихотворные послания, эпиграммы, надписи на книгах и пр...."

Далее в своих воспоминаниях Корней Иванович описывает много самых разных эпизодов своей жизни, богатой встречами с самыми разными писателями, поэтами, артистами другими знаменитыми людьми, а также приводит различные записи их в "Чукоккалу". Много интересных историй; об этом можно писать и писать, но... как-нибудь в другой раз. Приведу в заключение одну из записей А.М.Горького ( её в своих воспоминаниях воспроизводит Чуковский как не приводимую ранее в печати):

"Осенью, мокрым вечером в Москве, около Сухаревки в одном из гнилых переулков остановил меня золоторотец, опухший, рваный, грязный, как ему надлежало быть.

- Господин! Третьи сутки не емши, не пимши...подайте страдальцу!

- На, страдай на полтинник!

- Пок-корнейше благодарю! Вот - сразу видать понимающего человека... а другие, обыкновенно, дадут копейку и думают, что я за эту чифру в самом деле страдать буду..."