Революция или эволюция?

«Россия исчерпала лимит на революции». Эту фразу мы слышим и читаем сегодня постоянно; она выражает основной постулат «российского политического мышления».
Постулат – и одновременно заклинание: не смейте и думать о «еще одной» революции; разве вы не помните, чтó принесли России те революции, которые произошли в XX веке? В том то и дело, однако, что мы помним, причем помним не только бедственный характер «прежних» революций, но также их явную направленность против русского народа. Направленность, которую мы даже не помним, а просто знаем из собственного опыта, связанного с самой последней революцией, которая открыто началась в августе 1991 г. и увенчалась полным триумфом в октябре 1993 г. А на основе нашей памяти и нашего собственного опыта мы, русские люди, логически неизбежно делаем два тесно связанных вывода: 1) до сих пор в России происходили только антирусские революции, и «лимит» на них не просто «исчерпан», а перекрыт сверх всякой меры;
2) до сих пор в России не было русской национальной революции, то есть революции, совершаемой в интересах русской нации, а потому вопрос о возможности и необходимости такой революции остается, по крайней мере, открытым.

Я сознательно говорю «открытым», хотя это слово может показаться чрезмерно осторожным. Поэтому сразу уточню: русскую национальную революцию я считаю неотложной задачей нашего времени; «лимит времени» на ее осуществление хотя еще и не исчерпан, однако предельно ограничен, так как делается все возможное, чтобы у русского народа не осталось сил на свою первую революцию.

Николай Ильин, современный русский философ из Петербурга