"Для пересмотра отношения к Сталину нужен слом сознания. Россияне его боятся"

В день смерти «вождя народов» историк Леонид Млечин объясняет, в чем опасность тоски по Сталину, которая передается по наследству.

С «Прощанием со Сталиным» тянули до последнего

К 5 марта, дню смерти Иосифа Сталина, министерство культуры сделало подарок зрителям, разрешив показ фильма Сергея Лозницы «Прощание со Сталиным».

Чиновники до последней минуты не хотели выдавать картине прокатное удостоверение: о положительном решении Минкульта стало известно только накануне. «Прощание со Сталиным» – документальный фильм, сделанный исключительно из подлинной хроники похорон советского вождя, точнее, из кинохроники четырех дней с момента известия о его смерти.

Премьера состоялась на Венецианском кинофестивале в сентябре прошлого года. У нас «Прощание со Сталиным» вышло в прокат 5 марта, в день смерти Сталина. Хотя в этом были большие сомнения. По словам Валерия Мелешкова, представителя компании-прокатчика, выдача прокатного удостоверения фильму была целой эпопеей. Чиновники тянули, придирались к техническим мелочам и что-то бесконечно между собой согласовывали. 

Леонид Млечин // фото: Global Look Press

Как говорит, Мелешков, в последнее время такие истории не редкость. А уж что касается Сталина – тут вообще страх и трепет. Достаточно вспомнить британскую комедию «Смерть Сталина», которую просто запретили (по просьбе Михалкова и Бортко) за «попытку очернить». А тут хоть и не комедия, но все же фильм снимал Лозница, режиссер повсеместно признанный и знаменитый, но наши чиновники от культуры его не любят – как и всех, кто имеет оппозиционные взгляды.

Почему до сих пор для нас все, что связано с давно умершим Сталиным, так болезненно? Об этом Sobesednik.ru поговорил с писателем и телеведущим Леонидом Млечиным. 

«В школе и на ТВ воспроизводится набор мифов»

– Фильм Лозницы — документальный, Сталин давно на том свете. Что все так нервничают?

– Думаю, потому, что фильм говорит не столько о давних похоронах Сталина, сколько о нас нынешних. Все, что связано со Сталиным — это отдельная большая проблема. И с моей точки зрения, она связана с поиском каких-то опорных точек.

У людей есть ощущение, что все не так – уже несколько поколений у нас живут с несбывшимися надеждами.

Социализм строили — не построили. Демократию процветающую обещали — и тоже не получается. Поэтому люди инстинктивно ищут какую-то опору. Но беда, что они ищут ее не в будущем, а в прошлом. Причем не в реальном, а в придуманном прошлом.

Те, кто помоложе, не то что Сталина, они вообще советской эпохи не понимают. Поэтому им видится идеальная фигура — большой начальник, при котором был порядок, все сидели на работе и не было коррупции. Хотя это страшно далеко от того, что было на самом деле.

– А разве наши люди не нашли опору в Путине? А как же все эти заклинания: «Россия – это Путин» и «Кто, если не он»?

– При всем искреннем отношении к Путину есть ежедневная реальность с ее дикой коррупцией и социальной несправедливостью. И это очень болезненно. В то же время людям кажется, что тогда, в прошлом, этого не было, а была справедливость. Ключевое слово – «кажется».

Если бы в сегодняшней реальности люди могли найти опору, они бы о прошлом не вспоминали. Еще важнее, что и в будущем опору не найти. Устремление «мы сделаем, мы преобразуем» у молодежи вообще отсутствует.

– Что же мы – совсем глупые, если не понимаем, что любить человека, который уничтожил твоих предков и выкосил полстраны, нельзя. Это противоестественно. Это серьезное извращение.

– Во времена Сталина было опасно высказываться, поэтому люди говорили, что аресты их близких — «это ошибка». И это представление устоялось, и пересмотреть это все означает совершенно другой взгляд на историю, на своих родителей, бабушек и дедушек — к чему люди не готовы, они этого не хотят. То есть это – коренной слом. Понимаете, все это требует уже серьезных размышлений.

Вы что же хотите, чтобы все решительно бросили свои дела, оторвавшись от станка, занялись этими обдумываниями? Это не-воз-мож-но.  Эту работу по осмыслению должна была проделать историческая наука. И она ее проделала. Но у нас есть разрыв между академической наукой и образовательной системой. Достижения науки в образовательную систему не перекочевали. Учебники остались прежними, и весь этот набор мифов вновь и вновь воспроизводится.

– Телевидение, к которому вы имеет прямое отношение, тоже как-то не дружит с историей как наукой.

– Естественно. Телевидение к просветительству не имеет отношения. Оно воспроизводит привычное. Ведь люди не хотят нового. Они не любят новое. Люди отвергают новые знания и хотят оставаться с тем, что у них есть. И когда им предлагают новое, это вызывает у них отторжение.