Как Япония похитила российское золото

В связи с событиями в Японии появилось очень много "сердобольных" гайдпарковцев, с призывами отдать Курилы, переселить японцев на Дальний восток ( что равносильно - отдать), однако наверное не все знают, что Япония похитила большую часть золотого запаса Царской России и присвоила его .

*****

С разгромом под Иркутском колчаковской армии и гибелью “верховного правителя” в феврале 1920 года на бескрайних просторах Восточной Сибири и Забайкалья воцарились сумятица и безвластие. В этом-то вакууме государственной власти оказались остатки эшелона с “царским” золотом, на которые зарились одновременно и наступавшие с запада красные полки и местные отряды партизан, и закрепившиеся в Чите и на других участках транссибирской магистрали казачьи семеновские части и вторгшиеся в этот район из Маньчжурии японские вооруженные силы. В январе — марте 1920 года большая часть эшелона с золотом и другими драгоценностями оказалась уже в разрозненном, распотрошенном состоянии: колчаковцы, отступавшие отдельными группами на восток, тайком увозили часть ящиков с золотом по железной дороге в сторону Читы, Хабаровска и Владивостока. Семеновцы и красные партизаны пытались захватить эти ящики и припрятать находившиеся в них драгоценности в своих краях. Жаждала поживиться этим же добром и японская военщина, у которой была возможность силой захватить все, что она хотела. И этой возможностью японские генералы воспользовались.

Обстоятельства прямого захвата японскими интервентами части “царского” золота остаются пока мало известными. Но кое-что всплыло на поверхность. Сегодня известно, что район Восточной Сибири, куда попали остатки эшелона с “царским” золотом после гибели Колчака, был оккупирован в первые месяцы частями 14 дивизии императорской армии Японии. В книге японского писателя-публициста Сэйтё Мацумото “Раскопки истории Сева” приводятся свидетельства военного переводчика Мацуи, который утверждает, что командование 14 дивизии захватило во время пребывания в Сибири большое количество золота. Мацуи заявил, что сам принимал участие в транспортировке драгоценного груза, тайно переправленного в Японию, а затем доставленного в город Уцуномия, где находились казармы названной дивизии. Всего, по его словам, в деревянных запломбированных ящиках было ввезено золота на 10 миллионов царских рублей. Ящики были спрятаны затем в складах транспортной компании “Кикути унсотэн” у главного вокзала Уцуномии под усиленной охраной. Однако несмотря на все меры предосторожности по городу поползли слухи о каких-то сокровищах, которые скрывают военные. Тогда по решению командования 14 дивизии склады были подожжены, как свидетельствовал тот же Мацуи, а золото было под шумок вывезено “куда-то в сторону Токио”.

*****

Скандал, разразившийся в японском парламенте в марте 1926 года, привел к тому, что под давлением оппозиции токийская прокуратура начала расследование по фактам, приведенным в выступлениях депутата парламента Сэйго Накано. Речь шла о расследовании обстоятельств тайного, а потому незаконного ввоза в Японию японскими военоначальниками, и прежде всего генералами Гиити Танака и Хандзо Яманаси, возглавлявшими в дни “сибирской экспедиции” операции японской армии, российского золота. Основанием для проведения японской прокуратурой секретного расследования, послужили те же сведения, на которые опирался в своем парламентском выступлении упомянутый Сэйго Накано. Эти сведения были основаны на “заявлении, сделанном 2 марта 1926 года бывшим интендантом 2 ранга секретариата военного министра Тосихару Микамэ. В названном заявлении говорилось о незаконном присвоении рядом высших руководителей военного министерства Японии, в том числе генералом Гиити Танакой значительной части “секретного фонда” военного министерства и об использовании присвоенных средств в размере трех миллионов иен (в ценах того времени) для финансирования избирательных расходов Г. Танаки в ходе выборов председателя тогдашней крупной и влиятельной политической организации — партии Сэйюкай.
***

В РОССИИ НАЧАЛСЯ ПОИСК ПУТЕЙ К ВЗЫСКАНИЮ НЕОПЛАЧЕННЫХ ЯПОНИЕЙ ДОЛГОВ

Поворотным моментом в отношении руководства нашей страны к вопросам, связанным с выявлением неоплаченной задолженности России некоторых из зарубежных стран и в том числе Японии, стал визит бывшего Президента СССР М.С. Горбачева в Париж в 1990 году. В ходе этого визита Горбачев, стремившийся утвердить за собой репутацию поборника “нового мышления”, заключил с французским правительством соглашение, в соответствии с которым советская сторона впервые с момента Октябрьской революции 1917 года объявила себя правопреемницей предреволюционной Российской империи, а также всех временных режимов возникавших на ее территории в 1918-1922 годах. Такой поворот в подходе советского руководства к прежним долговым обязательствам Российской империи как и к недополученным ею долгам был закреплен в 1992 году Президентом России Б.Н. Ельциным во время его пребывания в Париже. Российский президент подтвердил тогда данное Горбачевым согласие на выплату Франции и другим странам Запада “старых долгов” царской России.

Как результат нового подхода, проявленного М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным по отношению к долговым обязательствам России, изменилось и прежде индифферентное отношение к данной проблеме российского МИДа. Ответственные работники этого учреждения при участии историков, политологов и специалистов в сфере банковских операций приступили к выявлению тех депозитов, которые имелись у царской России в зарубежных банках и остались невостребованными, а также к инвентаризации принадлежавшего Российской империй имущества, которое после падения царского режима и установления советской власти перешло во владение лиц, не имевших на то прав и полномочий.

В 1992 году был создан в качестве общественной организации Международный экспертный совет по зарубежному российскому золоту, недвижимости и “царским долгам”. Членами этого совета наряду с российскими гражданами стали и те граждане других государств, чьи родители русского происхождения покинули Россию в период гражданской войны. В их число вошли, в частности, Сергей Петров — сын того генерала П.

Петрова, который сдал японцам “на хранение” 22 ящика с “царским” золотом на станции Маньчжурия летом 1920 года, а также Никита Моравский — сын того белоэмигранта В. Моравского, который в первые же годы своей эмиграции стал вести учет похищенных японцами российских ценностей. С помощью привезенных ими финансовых документов и прочих архивов, унаследованных у своих отцов, членам совета удалось внести большую ясность в вопросы, связанные с выявлением утраченных Россией ценностей.

В этой связи одной из первых стран, попавших в поле зрения российских специалистов, оказалась Япония, чья роль в похищении и присвоении “царского” золота и невостребованных банковских депозитов России выявилась буквально с первого же взгляда.

Так, уже в августе 1991 года на первом конгрессе соотечественников возник вопрос о похищенном Японией “колчаковском” золоте. Вопрос этот поднял тогда прибывший на конгресс из США Сергей Петров, выступивший во время своего пребывания в Москве по телевидению “Россия” и в газете “Известия”. В дальнейшем в российской печати появились десятки газетных и журнальных статей на данную тему, поскольку тема эта заинтересовала многих российских журналистов. Большой интерес к ней проявили, в частности, корреспонденты российских газет, находящиеся на работе в Японии. Параллельно в московской печати, а также в зарубежных изданиях появился ряд публикаций по данному вопросу доктора исторических наук, профессора кафедры политологии Дипломатической академии МИД РФ Владлена Сироткина. При его участии были созданы три телевизионных фильма, показанных по каналам московского телевидения. Все эти публикации и фильмы, основанные на предварительном изучении истории похищений японцами и “пропаж” в Японии российского золота позволили российской общественности и соответствующим государственным ведомствам убедиться в правомерности и необходимости предъявления Японии нашей страной исков с целью возврата принадлежащих Российскому государству банковских вкладов и иных ценностей.

Примечательно при этом, что некоторые зарубежные юридические фирмы, и в частности, британские быстро оценив суть и перспективы возможной судебной тяжбы России с Японией по данному вопросу, без промедления предложили свои услуги по возвращению “царского” золота.

Активную деятельность в том же направлении развернул и упомянутый выше Международный экспертный совет по зарубежному российскому золоту, недвижимости и “царским” долгам, подключивший весной 1994 года к своей работе влиятельную группу национально ориентированных бизнесменов во главе с Марком Масарским. Опираясь на свои связи с администрацией президента, названные бизнесмены заполучили поддержку Б.Н. Ельцина, который, как сообщалось в печати, “дал поручение правительству разобраться с проблемой российского золота и недвижимости за рубежом”.  Дальнейшей проработкой данного вопроса занялись, и судя по всему продолжают заниматься ею по сей день, правительственные учреждения, и в частности, Комитет РФ по драгоценным металлам и драгоценным камням (Роскомдрагмет).

Параллельно в стенах Государственной Думы обсуждением проблемы возврата осевших за рубежом российских депозитов и имущества занялась специальная Комиссия по доработке законопроекта “О зарубежной собственности и имуществе РФ”, созданная в рамках Комитета по собственности, приватизации и хозяйственной деятельности Государственной Думы. В эту комиссию наряду с депутатами Думы вошли и такие российские и зарубежные эксперты как В. Сироткин, М. Масарский, С. Петров и Н. Моравский, а также компетентные специалисты из служб МВД, Минобороны и Центробанка. Своей непосредственной задачей эта комиссия поставила подготовку законопроекта, направленного на создание механизма возвращения остающихся за рубежом в чужом владении российских депозитов и ценностей.

Конечно выцарапывание старых, да к тому же и полузабытых долгов у зарубежных государственных ведомств и банковских учреждений дело долгое и нелегкое. Но и небезнадежное. Хотя корыстные побуждения и собственные национальные интересы доминируют в деятельности зарубежных финансовых учреждений, будь то учреждения частные или государственные, тем не менее их руководителям приходится принимать во внимание и учитывать в какой-то мере и соображения иного порядка, а именно считаться с необходимостью соблюдать международные правовые нормы и заботиться о сохранении доброй репутации и “чести мундира” вверенных им учреждений. Все это относится в полной мере и к японским частным и полугосударственным банкам, и к правительственным финансовым ведомствам, а также к тем лидерам финансового мира и государственным деятелям, которые возглавляют эти учреждения. “Стране восходящего солнца”, совершившей в прошлом целый ряд преступных, разбойничих акций в отношении своих соседей, надлежит в наши дни проявлять особую заботу о своем нынешнем имидже как страны, навсегда покончившей с милитаризмом, войнами и грабежами соседних стран. Ради сохранности именно такого имиджа, Японии, видимо, стоит позаботиться и о выплате “царского” золота, захваченного неправедными путями у нашей страны.

Надо надеяться, что трезвые политические расчеты возобладают над своекорыстием и что предстоящие российско-японские переговоры по поднятым выше вопросам приведут ко взаимоприемлемым договоренностям.

Пришло время, когда российская сторона должна получить то, что было у нее незаконно похищено и присвоено в годы японской интервенции в Сибири и на Дальнем Востоке. Это требование не содержит в себе, разумеется, никакой антияпонской направленности. Оно ни в коей мере не направлено на разжигание национальной вражды ни к Японии, ни к японскому народу. Речь идет лишь о взыскании с Японии старого невыплаченного долга. Выражая готовность возместить зарубежным кредиторам “царские” долги, российская сторона вправе ждать ответные шагов и от тех зарубежных стран, которые остаются ее должниками. В первую очередь это относится к Японии. Пора поэтому и японскому руководству серьезно подумать о том, как расплатиться с нашей страной за незаконно похищенные японскими интервентами ценности и, прежде всего, за российское золото, присвоенное японскими банками.