«Съесть все»: сможет ли Турция умерить аппетиты России?

Перерастет ли новый конфликт между Турцией и Россией в прямое военное столкновение на территории Сирии? Две эти страны сидят там в разных окопах: Москва помогает регулярной армии Асада, Анкара поддерживает повстанцев. А сейчас турки требуют, чтобы силы Асада вышли из провинции Идлиб, угрожая в противном случае выбить их оттуда силой, и обвиняют Россию в нарушении прежних договоренностей.

Политический аналитик, арабист, доктор исторических наук Елена Галкина в интервью «Деталям» предположила, что Анкара и Москва все же не пойдут на серьезную эскалацию – несмотря на то, что турецкие СМИ открыто обвиняют Россию в гибели турецких военных, вошедших в Идлиб - последний оплот противников Асада. Отсюда в последние месяцы бежали сотни тысяч мирных жителей, спасаясь от разрушительных бомбардировок российских ВКС. Россияне и турки продолжают переговоры по урегулированию, которые пока не приносят результата, но Турция уже перебросила в этот район по разным данным от 200 до 400 единиц боевой техники. Чего добивается Эрдоган?

- Турция стремится – и не раз об этом заявляла – сделать своеобразный "пояс безопасности" вдоль своих границ для защиты от курдского сепаратизма на севере Сирии. Еще в 60-е годы прошлого века в Сирии, после победы партии «Баас», возник проект создания так называемого «пояса» на границе с Турцией, - говорит Галкина. - Он предполагал переселение курдов на юг Сирийской Республики, а арабов – на север страны. Это как раз то, чего сейчас добивается Анкара. Тогда речь шла о 60-километровой зоне, сейчас Турцию устроили бы и 30 км. Хафез Асад, отец Башара Асада, в начале 70-х годов начал претворять в жизнь этот проект, однако впоследствии он был заморожен.

Теперь Турция, пользуясь открывшимися возможностями, возвращается к этой теме. Она считает ее жизненно важной из-за угрозы сепаратизма: в Сирии живут около трех миллионов курдов, тогда как в Турции их примерно в десять раз больше.

До недавнего времени турецкое правительство считало переговорный процесс с Ираном, Россией и правительством Башара Асада достаточно успешным, с точки зрения выстраивания "пояса безопасности" в Сирии. Ради этого процесса Турция, поддерживающая повстанцев-суннитов в Сирии, закрыла глаза на многое, в том числе – на взятие правительственными войсками провинции Алеппо. Но Идлиб – это пограничная с Турцией провинция. Турки неоднократно и на разных уровнях предлагали поделить сферы влияния, одна из которых – зона безопасности на севере Идлиба – могла бы перейти под контроль Турции.

- Напомним, что именно появление этой зоны было предметом соглашения с Россией о режиме совместного патрулирования в Идлибе.

- До недавнего времени, как я понимаю, Анкара действительно рассчитывала на возможность заполучить эту зону. Однако последние два месяца показали, что для Турции ситуация ухудшается. Начиная с декабря, ведущиеся в Идлибе боевые действия привели к перемещению 400 тысяч человек. Многие из них, естественно, отправились в Турцию, где уже находится более трех миллионов сирийских беженцев. Анкара не готова нести такое бремя. Турецкие власти полагали, что войска России и Асада войдут в курдские города и обеспечат отсутствие там вооруженных курдских группировок.

Однако теперь турецкие официальные лица и эксперты констатируют, что ничего подобного не произошло. По их данным, вооруженные курды остаются и в Манбидже, и в Кобани, и других населенных пунктах, которые так или иначе находятся под контролем Москвы. Так что соответствующие обязательства перед Турцией не исполняются.

 https://youtu.be/DpHIw6eBwlk

Еще в прошлом месяце президент Реджеп Эрдоган заявлял, что ни сочинские, ни астанинские обязательства Россия не выполняет. При этом продолжается наступление в Идлибе, причем весьма варварским способом, который в эпоху глобальных информационных технологий невозможно скрыть. В отличие от арабских медиа, турецкие СМИ долгое время старались преуменьшать число жертв среди мирного населения и смягчить те характеристики, которых заслуживали атаки России и войск Асада в Идлибе. Сами повстанцы пребывали в шоке: там бомбят школы, больницы, рынки – с очевидной целью заставить местное население бежать, оставив наступающим силам города-призраки.

В таких условиях турецкое руководство не могло больше молчать, поскольку начинало выглядеть предателем в глазах тех сил, которые положились и ориентировались на него с самого начала сирийского конфликта. Тем временем несколько турецких контрольных пунктов, расположенных в пограничной зоне Идлиба, наряду с иранскими и российскими, оказались в окружении войск Москвы и Дамаска. Две стратегически важные для Турции трассы, ведущие в провинции Латакия и Хама, оказались захвачены сирийскими войсками. Турецкие военные, погибшие несколько дней назад в результате обстрела со стороны сил Асада, были убиты именно в тех районах, которые еще неделю назад контролировались повстанцами.

Ясно, что пока небо над Идлибом контролируют российские ВВС, никакие зоны деэскалации работать не будут. Своими действиями в последние два месяца Москва разрушила собственный образ "фасилитатора" (обеспечивающего групповую коммуникацию) на Ближнем Востоке. Россия показывает, что готова вести себя в Сирии так же, как и на Донбассе – как разрушитель, который в понедельник заключает перемирие, а в среду снова бомбит.

Главный вопрос: зачем? С чисто стратегической точки зрения, у меня нет объяснения. Если попытаться моделировать эти цели с позиции "мюнхенской речи" Владимира Путина о попытке дезавуировать мировой порядок, то Россия должна была бы стремиться к договоренности с Эрдоганом и иранским режимом о разделе Сирии. В этом случае рушился бы принцип незыблемости границ, но, по крайней мере, на базе новых договоренностей. В данном же случае действует принцип "съесть все": как только появляется возможность, Москва уже не может остановиться, пока кто-нибудь ее не остановит.

- Насколько вероятна серьезная эскалация конфликта в Идлибе, где каждая из сторон претендует на доминирующую роль в регионе?

- Я не ожидаю большого конфликта: интересы Турции в Сирии ограниченны, хотя она и готова за них  бороться, а у России там нет жизненно важных интересов, если только не считать таковыми желание "побряцать оружием" и доказать, что она еще чего-то стоит.

Еще до начала конфликта в Сирии я слышала от российского эксперта по Ближнему Востоку, занимавшего имперские позиции, что для Москвы принципиально важно контролировать Украину, без который Россия не может считаться региональной державой, и контролировать базу Тартус в Сирии, без которой Россия не может считаться мировой державой. На данном этапе базе Тартус ничего не угрожает, поэтому у Кремля нет никаких оснований излишне ратовать за Асада, пытающегося захватить жизненно важные для Турции территории.

В наступлении на Идлиб участвует еще один важный игрок – Иран. Гибель Касема Сулеймани, конечно, подточила возможности Тегерана, тем более, что на днях иранские СМИ признали гибель еще одного высокопоставленного военного – близкого Касему Сулеймани военного из "Аль-Кудс" в Идлибе. Требуется ли такая эскалация Тегерану, если учесть, что турецко-иранская граница не менялась с 1638 года, несмотря на регулярные прокси-войны в Сирии, Афганистане, Палестине?

Мне кажется, что давние традиции войны и мира окажутся важнее сиюминутных разборок. Не будем забывать и о том, что Иран сейчас живет в состоянии предвыборной кампании, которая станет не лучшим фоном для активных боевых действий. Так что вряд ли иранское правительство поддержит авантюру по унижению Турции на сопредельной для нее территории.

Наконец, следует помнить и о присутствии в Сирии американских сил. Под их контролем более 60 процентов нефтяных месторождений в стране. Только за последний год, в том числе в прошлом январе, вооруженные силы США вынуждены были несколько раз блокировать продвижение российских войск, пытавшихся захватить нефтяные объекты в провинции Хасака: для россиян это - идея-фикс.

Все это – несмотря на заявления Дональда Трампа об уходе Америки из Сирии. Еще в октябре мне довелось дать одному изданию комментарий относительно имевшихся в то время тревожных настроений. Тогда много говорили о грозящей курдам резне, а я сказала: никакой резни не случится, потому что Америка их не бросит. Вся эта война – в том числе война, которую вела группировка ИГ – на самом деле, питается нефтью. Если вы контролируете большую часть запасов нефти, вы контролируете и то, чтобы этот конфликт не перерос определенные рамки. Что и делают Соединенные Штаты.

При Трампе США признали свою ошибку в Сирии и на Ближнем Востоке в целом. При Обаме правительство Асада пересекло все возможные красные линии, применив химическое оружие, а США не отреагировали и сосредоточились на борьбе с ИГ, проворонив усиление Ирана и его прокси. Теперь Вашингтон, наконец, обратил внимание на то, что иранская прокси-активность задевает интересы его стратегического союзника на Ближнем Востоке – Израиля. Поскольку американцы осознали проблему, они постараются вернуть Иран в те границы, в которых ему должно находиться.

Ни Турции, ни Ирану, ни России наступление в Идлибе в действительности не нужно. Потому серьезная эскалация в регионе кажется наименее вероятным сценарием. Она возможна лишь в том числе, если правители в Москве и в Тегеране решат, что их самодовольство стоит дороже тех пагубных последствий, – в том числе санкционных – которые неизбежно последуют, если в Сирии, за ситуацией в которой пристально наблюдают международные организации и ООН, все же разразится больший конфликт.

- Тем не менее, Путин заявил Эрдогану об активизации "террористов" в Идлибе, а турецкие военные впервые не появились там для совместного патрулирования...

- Уровень дипломатического взаимодействия между Турцией и Россией по сирийской проблематике очень высокий. С трудом представляю, чтобы были остановлены все эти многочисленные контакты, включая неофициальные. В середине января государственные СМИ Сирии признали, что глава сирийской спецслужбы встречался в Москве с главой турецкого разведывательного агентства. Это большой прорыв, потому что формально Анкара не взаимодействует с правительством Асада. Так что я полагаю, будут предприняты меры по сглаживанию конфликта, который невыгоден всем сторонам.

- Но Анкара не собирается позволить дальнейшее  продвижение войск Асада, Ирана и России в Идлибе?

- Допускаю, что Идлиб займут Асад и его союзники при договоренности поделить провинцию на зоны ответственности, одна из которых будет передана под контроль Турции. Турки не станут ложиться костьми за Идлиб, как они не сделали этого в Алеппо и в ряде других мест. А вот с повстанцами ситуация иная: там много разрозненных группировок, за них заступаться никто не будет, и каждая будет преследовать собственные цели. Вдобавок турки на деньги Евросоюза сейчас строят дома для идлибских беженцев, что само по себе является весомым вкладом Турции в поддержку повстанцев.

Еще один вопрос, вытекающий из этой истории: кто и за чей счет будет восстанавливать Сирию? Чем больше территорий столь варварским способом займет Асад при помощи России и Ирана, – а без них он ничего не занял бы – тем больше будут обязаны восстановить Россия и Иран.

В середине прошлого года Трамп, которого обвиняли в сдаче интересов курдских союзников, сказал: Эрдоган с Путиным, если хотят, могут сколько угодно играть с песком в Сирии. Именно этим они теперь и занимаются.

- Иными словами, Турцию удовлетворит установление этой 30-километровой зоны безопасности вне зависимости от дальнейшей судьбы Идлиба?

- Для Турции был бы приемлемым вариант, чтобы «арабский пояс» стал фактом: чтобы эта территория перешла под турецкий протекторат и ее населяли сунниты (в том числе какие-нибудь "Братья-мусульмане"), симпатизирующие Анкаре. Эту цель вполне можно достичь. Тридцать километров – это, конечно, минимум. По карте видно, что в ряде районов протяженность пояса должна быть значительно большей. Останется утрясти вопрос с американцами, контролирующими часть провинции Хасеке с расположенными там нефтяными месторождениями.

Другая задача Анкары – это, конечно, сохранить лицо перед теми же сирийскими повстанцами, перед суннитами, и перед тремя с половиной миллионами беженцев, которые находятся на ее территории. Это очень серьезная сила. Но все это - вопрос соотношения возможных потерь. На что Турция готова идти? На массовую гибель турецких солдат в Идлибе? Мне кажется, нет. На защиту приграничной зоны – да.

- Эрдоган сказал, что предпочтет разговаривать с Россией, не прибегая к языку силы. Он напомнил, что между странами налажены три линии взаимовыгодного сотрудничества – "Турецкий поток", поставка зенитно-ракетных комплексов С-400 и туризм. Способны ли эти пункты перевесить интересы Турции в Сирии?

- Ни один из этих трех пунктов не является для Турции столь же важным, как "арабский пояс" на сирийской территории.

– А чей она теперь союзник - Москвы или НАТО?

- Цель Турции – утвердиться в качестве региональной державы. Она не выйдет из НАТО, где ее членство – это еще один фактор ее регионального влияния. При этом Анкара поддерживает очень интенсивные дипломатические отношения с Ираном, хоть и ведет с ним прокси-войну.

Анкара располагает широким спектром взаимодействия с Россией – хотя и сталкивается с ней в ряде конфликтов. Анкара имеет точки соприкосновения и точки спора с Соединенными Штатами. Подобное поведение совершенно нормально для политики в регионе Ближнего Востока. В этом ее отличие от практик стран Западной Европы с их ценностным подходом. Лидеры ближневосточных держав куда циничнее их коллег в странах Запада

Турция – не рыцарь правды, которую она хотела бы нести граду и миру. А что касается "неоосманизма" Эрдогана, я полагаю, что он несколько преувеличен. Не будут турки биться за "Братьев-мусульман" до последнего турецкого солдата. И даже до предпоследнего. Когда Турция конфликтует с какой-либо страной, это совершенно не значит, что она рвет с ней отношения в ущерб своей выгоде. Эрдоган играет на многих инструментах.

Александр Кушнарь, «Детали». На фото: сирийцы беженцы из Идлиба. Фото: Khalil Ashawi, Reuters