Добрый Моцарт

 В последний год ко мне, наконец, вернулось мое детское мироощущение. Я снова слушаю Моцарта. Он звучит непрерывно, везде и всегда. Мир моцартоцентричен. Я иду домой, мимо торгового центра «Европейский», мимо зарешеченных омоновских «Уралов». Здесь что-то происходит. Кто эти люди? Я не знаю. Могу лишь с определенностью сказать: они вне Моцарта. Они вне музыки. Они вне жизни.

Прежде здесь, ближе к полуночи, собирались толпы мигрантов. Из распахнутых во все двери машин выплескивалась в серую московскую мглу лезгинка – музыка гор. И это тоже вне Моцарта. Я не знаю, возможно ли скрестить, этот усредняющий, вселенский, экзистенциальный, заполняющий все поры мегаполиса серый московский морок с угловатой тектоникой гор, с их гордым убожеством высот и надменной роскошью долин. Впрочем, ныне все возможно. Таков постмодерн. Постмодерн к слову – это вне Моцарта.

В детстве я совершенно неосознанно делил все, что мог услышать на просто звуки, музыку и Моцарта. Моцарт отличался от всей остальной музыки тем, что звучал не только снаружи, но и внутри меня. Впрочем, это не совсем точно. Внутри он не звучит, но источается неземной добротой и домашним теплом. В конце концов все детские неприятности случаются где-то на улице, во внешнем мире и отсюда из дома Моцарта выглядят как приключения, пусть даже не всегда приличные и безопасные. На улице – это вне Моцарта, даже если в доме земных родителей. Моцарт из иного мира, из нашего родного мира. Нет ничего блаженней на чужбине мира сего, чем узы неотмирского землячества и братства моцартиан.

Моцарт необыкновенно добр. Его доброта пакибытийна и трансцендентальна. Они пронизывает вселенную и человека. Она из того мира, что был до пресловутого «творения», когда спятивший от собственной злобы дух, именуемый Руах Элохим, носился в заокраинной тьме над бездной. Неверно говорить, что красота сама по себе спасет мир. Мир спасет Доброта. Доброта прекрасна, а злоба уродлива. Потому да, красота спасает. Но красота есть следствие изначальной превечной Доброты. Моцарт добр. Потому он и гений. И Пушкин, сам будучи гением, без труда открывает нам формулу гениальности: «Гений и злодейство – две вещи несовместные». Самый одаренный человек не стяжавший доброты – никогда не может быть назван гением. Одаренный человек достигает видимой цели, которую все видят, но единицы могут достичь. Гений достигает того, чего остальные даже не могут увидеть. Оттого на гении всегда печать божества. А Моцарт и есть воплотившееся Божество…

О Божестве – это не я придумал. Это Чайковский назвал Моцарта музыкальным Христом. Да… Не больше и не меньше. Христос посещал этот мир и в XVIII веке. Как, впрочем, и в другие века приходили великие и малые христы. Доброта превечна и всеобъемлюща. Зло же случайно, даже исключительно. Вот и у злого «творца» все исключительно и он сам, и дух, и христос, и непорочное зачатие, и премудрость, и само бытие существует только в нем и для него. А для «твари» только вечный страх небытия, перспектива страшного суда и неврозы запечатленности.

Детское сердце чутко к доброте. Вот почему добрый Моцарт так близок детям. Есть в музыкальном мире и свои фарисеи, свои экзекуторы, выхолащивающие душу формальными гармониями, подменяющие работу сердца игрой ума, а проникновенность и преосененность техническими пассажами. Таков, например, Лист. Скольких учеников музыкальных школ и студентов филармоний угробил сей музыкальный экзекутор, в скольких навсегда посеял отвращение к музыке и завалил камнем рацио сердца, даже представить сложно.

Моцарт – один из величайших мистиков, когда-либо рождавшихся на земле в истории нашей цивилизации. Истинный мистицизм – подразумевает девственную чистоту и подобрение человека. Толькой чистый и добрый способен к обожанию и обожению ближнего. Слушающий его музыку чувствует это обожание и обоживается, одобряется, преодолевает демиургическую перелепку в себе и обретает истинную свободу. Собственно, в этом и есть цель и смысл прихода в этот мир всякого христа – великого и малого, - низвести сферу обожания и обоживания человека. Потому Чайковский прав. Моцарт – это музыкальный Христос, пришедший на землю не со словесной проповедью, но с музыкальным откровением о Добром и Любящем Отце.

Моцарт не нуждался в принятии в орден иллюминатов, он сам был непрерываемой иллюминацией, преосенением, фонтанирующей добротой и любовью. Скорее братья иллюминаты нуждались в нем, поскольку он был для них не столько даже подтверждением истинности их пути, но самим путем, самим преосенением, доказательством того, что не существует границы между человеком и божеством, что эта граница иллюзия, гипноз, порча наведенная на человека злобнейшим злобных и его институциональными ставленниками.

Жизнь Моцарта – запредельная скорбь и неземное блаженство. Мистик вообще живет умирая, его жизнь таинственна, пакибытийна, неизъяснима. Внешние гонения и скорби ничто в сравнении со вселенской скорбью, с его глубинной сопричастностью всякому страданию на земле. Смертный ужас всего живого, когда оно приближается к вратам смерти – тайна всякого страстнОго, билокации, полилокации (пребывания духом сразу в двух и более местах). Таково восприятие жизни на земле божества раскрытого в человеке. Божество не знает самостной экзистенции человека поврежденного, оно выше всякого надрыва, оно более чем диалогично – оно сочетано, оно едино со всем человечеством и миром. Бессмертное божество в смертном мире – это доброта в мире зла. Злоба есть причина смерти. Оттого, все, что творится злобным, несет в себе семя тления. Смерть стремится победить бессмертие, и в мире это выражается в лютой войне зла против добра. Злые убивают добрых и не в силах убить доброту. Доброта бесстрашна, а злоба умирает от собственного страха.

Много ли было добрых правителей в истории России? Разве что Павел I, так ведь он и был убит… И кто сочтет сколько добрых людей было убито, замучено, оклеветано в России и мире? Доброта в человеке – печать божества, гениальности. Совершенный в доброте будет совершенным во всем. Вот почему во всех государствах управляемых злобными тиранами так преследуют и убивают людей гениальных, богодухновенных. Здесь извечная тайна войны царей на поэтов и певцов. Злобный ублюдок Алексей Михайлович «Тишайший» приказал вырезать по всей Руси всех певцов, музыкантов и поэтов. Так русские певцы-бояны соразделили судьбу европейских трубадуров и миннезингеров. Нынешний миннезанг – мерзкая пародия сфабрикованная инквизицией. Было уничтожено все великое, а дерьмо тщательно отобрано и упаковано в фолианты, изучаемые ныне в академических кругах. Впрочем, сохранилось все-таки небольшое количество песен иллюстрирующих настоящую мистическую высоту миннезанга. И на Руси сохранилась Голубиная книга мистических песен славянских боянов. Сохранилась и музыка Моцарта. И эта музыка спасительна для человечества, поскольку несет в себе сферу доброты и обожания.

Однажды Сталин услышал по радио 23 концерт Моцарта, в исполнении гениальной, предобрейшей пианистки Марии Юдиной. Об этой пианистке, о ее явлении и миссии в России двадцатого века стоило бы написать подробнее. Ее уместно было бы назвать апостолом и даже богородицей посетившей Россию в двадцатом веке. Ее жизнь – это евангелие от Марии Юдиной, Евангелие Христа и Моцарта. Когда Сталин услышал Моцарта в ее исполнении, по свидетельству очевидцев, его глаза наполнились слезами. Он приказал доставить на следующий день пластинку с этим исполнением к себе на дачу. Вот только в тот день транслировали не запись, а живое исполнение. История с ночной доставкой Юдиной и оркестра в студию звукозаписи ныне широко известна, потому не буду останавливаться на ней. Утром пластинка, изготовленная для вождя в единственном экземпляре была доставлена на дачу. Но были у этого и другие последствия помимо инфарктов дирижера и членов оркестра. Волна репрессий стала спадать. Многие заключенные вышли на свободу. Это была великая победа моцартовской доброты. Моцарт поистине стал для многих христом и спасителем. Россия, вернувшая себе свою архетипическую доброту, теперь всегда будет помнить, слушать и слышать Моцарта. А Сталин говорят, так и умер под звуки Моцарта. Во всяком случае, сухой протокол зафиксировал ту самую пластинку Юдиной стоящей на проигрывателе рядом с бездыханным телом вождя…

Что же произошло в России последнего десятилетия? Откуда пришла эта вызывающе-воинственная лезгинка на наши улицы? Откуда взялось столько отчаянной ярости на Манежной? Ответ до очевидного прост. В нашей стране накопилась критическая масса злобы. Ныне уже неважно какую политическую систему нам строить, какой экономической модели следовать. Россия нуждается в подобрении. У России всего в избытке и есть одна великая нужда.Нужда в добрых правителях, в добрых людях. И, конечно же, Россия сегодня как никогда нужен Моцарт.

Сейчас, когда я пишу эти строчки. В моем компьютере звучит Адажио из 23 концерта Моцарта в исполнении Юдиной, с той самой сталинской пластинки (оригинальная матрица пластинки, к счастью сохранилась до наших дней, и сейчас эта запись стала общедоступной). Московский сумрак куда-то отступил. Мороз и солнце. Здесь Пушкин, здесь Толстой, здесь Юдина, здесь миллионы добрых людей-бономов живших и живущих ныне на земле и, конечно же, здесь Моцарт. Как же хорошо и блаженно жить среди солнечных и добрых людей!