2. ФЕРМЕНТ РАЗЛОЖЕНИЯ СОВЕТСКОГО НАРОДА

Это не русские! 

Итак, в 1922 году Ленин писал Каменеву: «По-моему, надо не только проповедовать: «учись у немцев, паршивая российская коммунистическая обломовщина!», но и брать в учителя немцев. Иначе – одни слова». Эта цитата взята из работы историка Майсуряна «Другой Ленин», там же Майсурян сообщает:

«Еще один «любимый» литературный образ Ленина – помещик Илья Ильич Обломов из одноименного романа Гончарова. По Ленину, Обломов – это почти что воплощение России, русского человека. «Был такой тип русской жизни – Обломов, – говорил он в одной из речей в 1922 году. – Он все лежал на кровати и составлял планы. С тех пор прошло много времени. Россия проделала три революции, а все же Обломовы остались, так как Обломов был не только помещик, а и крестьянин, и не только крестьянин, а и интеллигент, и не только интеллигент, а и рабочий и коммунист… Старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел». И после всех революций Россия, по Ленину, осталась «обломовской республикой».

В сочинениях Ленина пестрят упоминания «русской обломовщины», «наших проклятых обломовских нравов», «проклятой привычки российских Обломовых усыплять всех, все и вся»… «Вот черта русского характера: когда ни одно дело до конца не доведено, он все же, не будучи подтягиваем из всех сил, сейчас же распускается. Надо бороться беспощаднейшим образом с этой чертой… Я не знаю, сколько русскому человеку нужно сделать глупостей, чтобы отучиться от них». «Русский человек – плохой работник по сравнению с передовыми нациями». «По части организаторских способностей российский человек, пожалуй, самый плохой человек. Это – самая наша слабая сторона…» «Мы дьявольски неповоротливы, мешковаты, сколько еще у нас обломовщины, за которую нас еще неминуемо будут бить».

Причём, назвать Ленина немцем, больше оснований, нежели намекнуть на то, что Ленин еврей, поскольку сестра Ленина, Мария Ульянова, которая знала свою мать, надо думать, несколько лучше Платонова, писала: «Одной из характерных черт Владимира Ильича была большая аккуратность и пунктуальность… Вероятно, эти качества передались Владимиру Ильичу по наследству от матери… А мать наша по материнской линии была немка, и указанные черты характера были ей свойственны в большой степени».

По-моему, у В. Похлёбкина есть рассказ о том, как Ленин принимал на кухне своей квартире в Кремле какого-то швейцарского коммуниста и кормил его блюдами с полковой кухни кремлевского полка. Когда они поели, то Ленин, не прерывая беседы, встал, отнёс грязную посуду в раковину и там её помыл. Да, после таких примеров можно поверить Марии – действительно, Ленин был аккуратным.

Ну и что касается обломовщины. Я сам руководил людьми, причём, всех национальностей, и знаю, какие чувства возникают, когда ты видишь у себя в подчинении ленивого дебила, а эти дебилы ещё, к тому же, и чрезвычайно болтливы в объяснениях, особенно в объяснениях, почему они ничего не сделали. Да, я понимаю Ленина – я в таких случаях вообще не об Обломове вспомнил бы, а немедленно повысил бы тон и перешёл на тот вариант русского языка, который эти долбоны понимают лучше. Но таких людей в моём подчинении на заводе всегда были единицы, да и от тех быстро избавлялись, поскольку нельзя быть тупым бездельником в среде работающих людей. Сама бригада рабочих в своей среде не потерпит бездельного урода – они за него работать не будут.

Но и при царе в России, как и везде, были созидатели, не важно, чем эти созидатели занимались – они могли быть и крестьянами, и инженерами, и рабочими, и купцами, и офицерами, и генералами. Эти люди умели работать, они хотели работать, и они работали и при царе! На кого Ленин жалуется? На каких русских? 

А потом у меня возник вопрос, а откуда Ленин мог знать деловые свойства русского человека, чтобы так писать вообще о русских?

Ну как же, скажут мне, он ведь работал с русскими! Не надо! Русских в окружении Ленина было очень мало, а в основном ему приходилось работать с русскими интеллигентами. А это далеко не одно и то же – русские интеллигенты это не собственно русские! Это как бы отдельная национальность, настолько отдельная, что скорее евреев или грузин надо считать безусловно русскими, но никак не русских интеллигентов.

Причём, это ведь не я так хочу их обидеть, это ведь сами русские интеллигенты резко отделяют себя от русских уже тем, что называют себя не по профессии, не по месту жительства, а именно как специфическую отдельную от русского народа разновидность особой национальности – «интеллигент». Вот дворяне тоже называли себя не просто русскими, они называли себя «российскими дворянами» – князьями и графами, – и этим всячески подчёркивали своё отличие от русского народного «быдла». Ну, а эти называли называют себя «интеллигентами», точно так же отделяя себя от собственно русских – от народного «быдла».

Интеллигенты же сами уверяют, что у них есть нечто такое, чего у других русских нет, и что может понять и оценить только интеллигент, и что «нужно десять поколений интеллигентов, чтобы это в интеллигенте воспитать»! Крестьянин, рабочий, инженер, врач или даже начальник – это у них «народ», а вот журналист, особенно писатель или балерина, или актёр, или «учёный» – эти же народом себя уже не считают – они интеллигенты!

Так какого чёрта путать русских интеллигентов с русским народом, если сами интеллигенты от этого отказываются, а посему и в самом деле русскими не являются?

И при этом страшно то, что именно интеллигенты, для которых писательство, журналистика и публицистика являются профессиональной деятельностью, определяют мировоззрение русских. Интеллигенты и сами не работают, и других убеждают своим примером, что «работают дураки». Они сами не служат народу, и остальных уверяют, что «народу служат только глупцы», и что «рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше».

Понять Ленина

Один из тогдашних революционеров А.Д. Нагловский так описывал состояние самой большой (петербургской) организации ленинской партии накануне неудавшейся революции 1905 года:

«Связи с рабочими были минимальны, вернее сказать, их почти не существовало. Большевистское движение было чисто интеллигентское: студенты, курсистки, литераторы, люди свободных профессий, чиновники, мелкие буржуа, вот где рос тогда большевизм. Ленин это прекрасно понимал, и, по его плану, эти «кадры» партии должны были начать завоевание пролетариата. …И вскоре я приступил к попытке создать на Путиловском заводе «большевистскую организацию». …В течение многих недель я пытался сколотить хоть какой-нибудь большевистский рабочий кружок на Путиловском заводе. Но результат был плох. Мне удалось привлечь всего-навсего пять человек, причем все эти пять, как на подбор, были какими-то невероятно запьянцовскими типами. И эта «пятерка» на наши собрания приходила всегда в неизменно нетрезвом виде».

То есть вокруг Ленина копошились не русские, а русские интеллигенты. Ну и те рабочие, которые хотели этими интеллигентами стать.

К пятилетию взятия большевиками власти, журнал «Октябрь» выпустил большую фотографию-лубок «Творцы революции» со 100 деятелями большевиков. Интересно было то, что среди этих «творцов» не было Сталина, но зато были какие-то люди, заслуги которых перед революцией вряд ли способны вспомнить даже профессиональные историки, и даже историки той эпохи! В центре лубка были несколько увеличенные портреты Ленина и Троцкого, но, скажем, кто способен вспомнить, кем были: Невский, Лурский, Лашевич, Зорин, Балабанова, Лилина, Рабич? Кем были эти «творцы революции», окружавшие Ленина?

И единственно, что можно сказать определённо, все они были русскими интеллигентами.

А русский интеллигент, каким бы «народником» он и ни был, как бы не переживал, выпив бутылку водки, о том, что русские – это горькие пьяницы, в своей массе брал пример с высшего класса в тогдашней России – с дворянства.

Дворяне были идеалом и образцом для всей России и, в первую очередь, для интеллигента. Скажем, популярнейший в то время поэт и переводчик Афанасий Фет (какой славы тебе ещё надо?), простой немец по матери, тем не менее, прилагал громадные усилия, чтобы его признали потомственным дворянином Шеншиным, и таки добился этого к старости. В этом плане интеллигент Фет был очень упорным немцем.

Поэтому снова напомню, что в России было отвратительным положение с умом и трудолюбием дворян, изначальный смысл существования которых, напомню, в военной службе. До царя Петра III, дворянин имел землю и крепостных только до тех пор, пока служил он и служили его дети. Прекращалась служба – отбирались земля и крепостные (имение), то есть цари всех дворян заставляли служить России «копьём», раз уж народ их кормит! Но наличие кормящих дворянина крестьян из поколения в поколение внедряла и внедряла в глупую, ленивую и трусливую часть российского дворянства, что умный тот, кто служит мало, а имеет много. Зачем служить, если крепостные и так кормят?

Какова почва зарождения этого паразитизма? Почему этого паразитизма не было в Европе, ведь там тоже дворяне имели крепостных?

Дело в том, что в Западной Европе со времен Карла Великого до XIX века существовало майоратное право – недвижимое имущество дворян (дома и земли) наследовали только первенцы. С одной стороны, это исключало дробление родовых земель, а другой, постоянно появлялись безземельные дворяне без средств к существованию. И это заставляло их служить, и не просто служить, а становиться профессионалами высочайшего класса.

А в России все сыновья всех сословий получали равную долю наследства, а всем дочерям родители давали приданое, – на Руси существовал иной родовой принцип наследования – Лествичное право. Казалось бы, при чём тут право наследования, если речь о том, чтобы заставить дворянина служить? Но дело в том, что царь, даже такой фанатичный, как Пётр I, не способен уследить за всеми – за тем, чтобы они служили добросовестно и храбро. А голод (вернее, спрос на рынке Запада на честных чиновников и храбрых офицеров) – был способен! Если ты, младший сын немецкого барона, не получивший наследства, станешь трусливым и тупым офицером, то кому ты будешь нужен на Западе? А в России у тебя будет хоть немного крепостных, которые будут тебя кормить, и заставлять тебя служить будет только царь.

Но даже этот малопригодный контроль за паразитизмом дворян был разрушен придурком-царём Петром III. Став в 1761 году императором, Петр III стал умничать на «западный манер» как только мог, и за год успел совершенно освободить дворян от службы. Петр III сделал безделье символом и целью жизни российского дворянства, а за дворянством безделье стало целью жизни и нарождающейся русской интеллигенции!

В Европе шли научные и промышленные революции, а русские цари не могли заставить бездельных дворян хотя бы высшее образование получить! Все русские люди, мало-мальски выдающиеся умом или энергией в XIX веке, были либо из обедневшего дворянства (А. Аракчеев или И. Мичурин), либо из семей священников (М. Сперанский или Д. Менделеев), либо из купцов, как А. Столетов.

И теперь уже и с военной службой – смыслом дворянства – творилось невероятное. К началу ХХ века дело дошло до того, что даже в офицерском корпусе русской армии потомственных дворян осталось чуть более трети. Поэтому на дворян была распространена воинская повинность (что было позором, если учесть, кто такой дворянин изначально) и, тем не менее, к началу Первой мировой войны (1914 г.) из 48 тыс. офицеров и генералов русской армии потомственные дворяне составили всего чуть более половины. Двести лет назад в русской армии было 50 тыс. дворян, а в 1914 г. не было и 25 тыс. При этом в самой России на 1914 год уже было почти 2,5 млн. дворян, т.е. не менее 250 тыс. призывного контингента мужчин. И эти дворяне не способны были укомплектовать 50 тыс. офицерских должностей!

Но даже те, кто шёл на военную службу в мирное время, поступали в армию потому, что к этому времени, по словам дворянина и офицера Льва Толстого, военная профессия была так привлекательна потому, что в России военная служба – это «законная праздность».

А ведь дворяне, как высший класс, всегда были образцом для всего российского общества, стать дворянином было идеалом в России, и это была самая высокая награда от царя.

А теперь сами посудите, если в обществе идеалом является труженик, то волей-неволей будут стремиться стать идеалом даже те, кому это по уму и не просто. Но если идеалом в обществе является ленивый паразит, то для слабой части общества отказ от личного созидания и паразитизм в любой форме станет жизненным идеалом.

И паразиты-дворяне, подытожу, стали идеалом практически всей российской интеллигенции и даже идеалом части народа.

Соратники Ленина по партии были революционеры-интеллигенты, разумеется они все были разные, но выйдя из российской интеллигенции, много ли из них хотели просыпаться в 7-00, на работе быть в 8-00, а домой возвращаться в 22-00?

В 30-е годы из США в СССР приехал и строил Магнитогорский металлургический комбинат молодой сварщик и, как я полагаю, одновременно и американский шпион, Джон Скотт. Он благополучно пережил 1937 год, а вернувшись в США, на основе своих донесений из Советского Союза в Госдеп США написал воспоминания о своей работе и жизни в СССР, в которых описал и реакцию русских (советских людей) на чистку 1937 года.

«Зачастую рабочие даже радуются, когда арестовывают какую-нибудь «важную птицу», руководителя, которого они по какой-то причине невзлюбили. Рабочие также очень свободно высказывают критические мысли как на собраниях, так и в частных беседах. Я слышал, как они используют сильнейшие выражения, говоря о бюрократии и плохой работе отдельных лиц или организации».

Так, что Ленин, с его характеристикой «обломовщина» был ещё крайне мягким человеком.

«… в Советском Союзе ситуация несколько отличалась тем, что НКВД в своей работе по защите страны от происков иностранных агентов, шпионов и наступления старой буржуазии рассчитывал на поддержку и содействие со стороны населения и в основном получал их». Ну, и: «Во время проведения чисток тысячи бюрократов дрожали за свои места. Чиновники и административные служащие, которые до этого приходили на работу в десять часов, а уходили в половине пятого и лишь пожимали плечами в ответ на жалобы, трудности и неудачи, теперь сидели на работе с восхода до заката солнца, их начали волновать успехи и неудачи руководимых ими предприятий, и они на самом деле стали бороться за выполнение плана, экономию и за хорошие условия жизни для своих подчиненных, хотя раньше это их абсолютно не беспокоило».

Интересующиеся этим вопросом читатели знают о непрерывных стонах либералов о том, что в годы чистки погибли «лучшие люди», самые умные и способные. Скотт тоже об этом все время намекает, но, все же, как бы, итожит: «После проведения чисток административный аппарат управления всего комбината почти на сто процентов составили молодые советские инженеры. Практически не осталось специалистов из числа заключенных и фактически исчезли иностранные специалисты. Тем не менее, к 1939 году некоторые подразделения, например, Управление железных дорог и коксохимический завод комбината, стали работать лучше, чем когда-либо раньше».

А как иначе? Заменили интеллигентов на русских… и дело пошло!

Но это были интеллигенты при деле, а делом было строительство Магнитки. Не построил – с тобой всё ясно! А многие ли из тех интеллигентов, который переполнили аппараты всех министерств и ведомств, готовы были работать так, как этого требовала в государстве та тяжелейшая обстановка, которую пытался разрешить Ленин?

Ответ на этот вопрос перенесём в продолжение.

(продолжение следует)

Ю.И. МУХИН