Обещанного сорок лет ждут. Почему радужные обещания власти в принципе невыполнимы

В конце прошлого десятилетия власть обещала каждому работающему гражданину зарплату на уровне ведущих стран Запада, как минимум 100-метровую квартиру на семью из трех человек и лидерство России в мировой экономике. Подводя итоги, нужно не только констатировать полный провал этих прогнозов, но и понять, почему это не случилось

Меньше месяца остается до наступления нового, 2020 года, не так уж и давно рассматривавшегося как магическая дата, к которой многие проблемы России и россиян должны быть «окончательно» решены.

Когда В. Путин переезжал из Кремля в Белый дом 12 лет назад, Минэкономики опубликовало прогноз, по которому в 2020 году средняя зарплата россиян должна была достичь $2700 в месяц (175 тысяч рублей), семья из трех человек жить в квартире или доме площадью от 100 кв. м, средний класс — составлять половину населения, а сама Россия с 2018 года должна была «закреплять лидирующие позиции в мировом хозяйстве», обретенные в период «прорыва» 2013–2017 годов.

Эти обещания и сегодня легко можно прочитать на официальных сайтах — как можно ознакомиться и со статьей В. Путина конца 1999 года, намеревавшегося догнать по ВВП на душу населения Португалию и ввести Россию, тогда лишь оправлявшуюся после дефолта, в пятерку крупнейших экономик мира. В разное время мы слышали массу других обещаний: о полной конвертируемости рубля, создании «25 миллионов высокотехнологичных рабочих мест» и т. д.

И сегодня, когда пришло время понять, почему не исполнились масштабные планы, стоит назвать две основные причины — как обычно, объективную и субъективную.

Прежде всего стоит отметить, что обещания российских властей не реализовались на практике прежде всего потому, что реализовать их было невозможно.

Казалось бы, почему бы и нет: например, средняя зарплата выросла с 2000 по 2008 годы в 9 раз, с $78 до $695 в месяц — неужели она не могла повыситься еще вчетверо? На деле этого не могло произойти по одной простой причине: уже к 2008 году, когда анонсировались указанные планы, зарплаты россиян делали значительную часть экономики неконкурентоспособной, и их повышение даже до $1000–1200 было чревато полной остановкой хозяйственного роста.

Если посмотреть на страны Центральной Европы, где сейчас средняя заработная плата составляет от $1000 до $1400 в месяц до уплаты налогов, окажется, что с 2008 года она выросла всего на 10–25%, тогда как с 2000 по 2008-й — в 2,5–4 раза. Уровень в $2700 в месяц — это выше, чем получают сегодня в среднем в Италии и Южной Корее, странах, присутствие которых на мировых рынках не нуждается в описании и которые шли к своему нынешнему статусу не менее полувека.

Конечно, можно было надеяться, что Россию облагодетельствуют нефть и газ — но надо заметить, что доходы от их экспорта в 2008 году составляли $339 миллиардов, или всего $2,32 тысячи на одного россиянина (т. е. меньше, чем ожидавшаяся в 2020 году месячная зарплата); это означает, что нефть «обязана» была подорожать до… $400 за баррель, чтобы обеспечить хотя бы половину из того прироста доходов, на который надеялись власти. Россия — не Катар, где экспорт энергоносителей в 2018 году принес — внимание! — $262 тысячи на каждого обладателя паспорта этой страны, и радужные надежды были беспочвенны, даже если бы у нас вообще не было коррупции и в стране снижалось имущественное неравенство.

Фото: Андрей Никеричев/Агентство городских новостей «Москва»

Или взять 100-метровые квартиры на семью из трех человек. В 2008 году обеспеченность жильем по стране составляла 21,8 кв. м на человека, увеличившись за предшествующие восемь лет на 2,6 кв. м на человека.

Это, замечу, произошло в условиях роста жилищного строительства вдвое — с 30,3 до 64,1 миллиона кв. м в год. Чтобы за 12 лет добиться прироста показателя на 11,5 кв. м на человека, т. е. до вожделенных 33,3 кв. м, объем жилищного строительства должен был вырасти до 165–172 миллионов кв. м в год, или превзойти позднесоветский уровень более чем в два раза.

При этом следовало иметь в виду, что средняя площадь российской квартиры в 2008 году составляла не 100, а 59 кв. м, а доля четырех- и более комнатных квартир, средняя площадь которых приближалась к 100 кв. м, не превышала 6% всего квартирного фонда.

Каким образом предполагалось решить в таких условиях к 2020 году столь амбициозную задачу, невозможно даже себе представить (хотя, справедливости ради стоит отметить, что здесь заметен определенный прогресс: показатель средней обеспеченности жильем вырос до 25,1 кв. м на человека, однако с 2015 года объемы жилищного строительства стали снижаться, а проблема ветхого и аварийного жилья не решена до сих пор).

Последнее неудивительно, так как в стране за все постсоветские годы практически не наращивались мощности промышленности строительных материалов, и строительство 170 миллионов кв. м в год было невозможно и по этой причине, даже если у населения и хватало денег на покупку (не в ипотеку, которая всем еще аукнется) нового жилья.

Уровень жизни населения также изображался в цифрах, которые не могли быть реализованы на практике. Говорилось о том, что траты государства на образование и медицину достигнут уровня развитых стран — сегодня в среднем до одного россиянина через систему ОМС и бюджетное финансирование приходится 21,9 тысячи рублей в год ($340) против $4 тысяч в Великобритании и $5,3 тысячи в Германии (конечно, тут можно говорить о том, что медицинские услуги в России намного дешевле, чем в Европе, но их дешевизна во многом компенсируется 90-процентной зависимостью от импортного медицинского оборудования, которое до отечественного потребителя доходит подорожавшим в среднем вдвое).

К 2020 году России обещалось 15 новых университетских кампусов — на деле пресловутая Технологическая долина МГУ начала возводиться только на днях. Про развитие социально ориентированных бизнесов сложно и говорить; сокращения бедности с 2008 года вообще не произошло — и то в основном потому, что, если пересчитать показатели прожиточного минимума в валютный эквивалент, его уровень в 2018 году был установлен в сумме на 11,2% ниже, чем в 2008-м.

В данном случае тоже можно рассуждать о «паритете покупательной способности», но к данному показателю есть большие вопросы, так как по подушевому ВВП по ППС Россия обходит Грецию, Хорватию и Уругвай — страны, где российской нищеты и разрухи нет и в помине.

Продажи большинства товаров длительного пользования сократились по сравнению с 2008 годом, причем, например, новых автомобилей — более чем на одну треть, и это несмотря на то, что уровень автомобилизации россиян почти вдвое ниже, чем, например, поляков.

Никакого технологического прорыва также не случилось; напротив, Россия потеряла лидерство в космической сфере и не реализовала за эти годы ни одного амбициозного проекта в сфере высоких технологий.

Причина у этого одна: каждая страна, которой удалось перейти из категории экономик со средним уровнем дохода в категорию высоких, делала это за счет развития конкурентоспособной промышленности, ориентированной на внешние рынки. Россия изначально не ставила такой цели и потому была обречена.

Сегодня по подушевому уровню ВВП она находится на среднем мировом уровне (57–62-е места в мире), а по номинальному ВВП — на 11–12 позициях, и шансов на улучшение ситуации методами «импортозамещения» я не вижу.

Большинство прочих обещаний были такими же сказками: с 2012-го по 2019 годы США, в которых число занятых в 1,8 раза больше, чем в России, создали не обещанные В. Путиным 25 миллионов, а всего лишь 18,9 миллиона новых рабочих мест — из них «высокотехнологичными» с натяжкой можно назвать всего треть.

При этом следует заметить, что власти относились и относятся к своим обещаниям как к повешенной на уши гражданам лапше: в отличие от советского периода, о котором сегодня так часто вспоминают, в России за время правления В. Путина не были подведены итоги выполнения ни одной общенациональной или отраслевой программы развития.

Практически во всех случаях за 2–3 года до истечения срока реализации той или иной стратегии она заменяется новой, рассчитанной на более продолжительный срок, что позволяет не отчитываться о реализации долгосрочных планов, как это делалось прежде на регулярно проводившихся партийных съездах.

Здесь мы как раз переходим ко второй проблеме — субъективной. Она, на мой взгляд, состоит из нескольких элементов.

Прежде всего стоит отметить, что российская власть довольно быстро убедилась в том, что качество исполнения обещаний не слишком сильно влияет на степень ее поддержки населением.

Между тем любое успешно экономически развивающееся общество имело и имеет инструменты давления на власть — либо со стороны граждан, либо со стороны предпринимательского класса, заинтересованного в развитии.

В России в 2000-е годы сложилась ситуация, при которой в стране не было сил, заинтересованных в модернизации и достаточно организованных для давления на власть. Население атомизировалось и предпочло решать свои проблемы индивидуально; бизнес быстро ощутил выгоды взаимодействия с коррумпированной политической элитой.

Сам В. Путин и его окружение, относясь к государству как к личной собственности, но не будучи способны это отношение институционализировать, были заинтересованы не столько в развитии экономики, сколько в возможностях присвоения максимально возможного объема коррупционного дохода. Как только в 2010–2013 году стало понятно, что управляемость системы не снизилась, задача роста практически ушла из повестки дня.

Фото: Игорь Иванко/Агентство городских новостей «Москва»

Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и проблему отрицательного отбора кадров.

По мере упрочения местничества и авторитаризма некомпетентность стала проявляться как при постановке задач, так и при их решении.

В первом случае можно привести ставшие уже притчей во языцех прогнозы и обещания откровенных непрофессионалов-чиновников типа Д. Рогозина с его рассказами о развитии российской космонавтики — и такой же непрофессионализм, пусть не столь ярко выраженный, присутствует в большинстве прогнозов и программ, составлявшихся в 2000–2010 годах.

Во втором случае мы постоянно сталкиваемся с неспособностью исполнителей организовать решение поставленных задач даже в ограниченных масштабах; любое ускоренное развитие требует специалистов в производственных проблемах в большей мере, чем финансистов или «технократов» в понимании С. Кириенко.

Лакейское шапкозакидательство, с одной стороны, и некомпетентность исполнителей, с другой, стали важной причиной неспособности власти реализовать заявленные ею программы.

Наконец, нельзя еще раз не вернуться к коррупции и незаконному обогащению, которые стали не менее значимым фактором невыполнения обещаний власти.

Сегодня, когда большинство чиновников являются мультимиллионерами, а у полковников спецслужб находят миллиарды рублей наличными, сложно даже предположить, какие ресурсы могли бы быть дополнительно использованы для развития страны.

Однако еще более важен другой момент: ориентируясь на воровство бюджетных средств, руководители страны в последние десять лет полностью отказались от планирования в натуральных показателях и реальных результатах.

В Послании В. Путина 2019 года можно найти упоминание о средствах, которые будут выделены на решение тех или иных задач — в общей сумме 6,17 триллиона рублей, но ни одного указания на то, что конкретно будет за эти деньги достигнуто.

Если в советское время планирование ориентировалось на валовые результаты производства вне зависимости от того, есть ли на них спрос, то в новую российскую эпоху акценты сделаны на ассигнуемые средства безотносительно того, во что они (кроме европейских вилл и океанских яхт) материализуются. В такой системе координат нарушение обещаний не должно удивлять.

Наконец, нельзя не отметить и еще одного обстоятельства — растущей неадекватности высшего руководства и его оторванности от реальности.

В качестве самых недавних примеров можно привести торжественное открытие В. Путиным и массой чиновников трассы Москва — Санкт-Петербург, несмотря на то что сквозной проезд по новой дороге не организован до сих пор, или заявление того же В. Путина на форуме «Россия зовет!» о том, что капитализация российского фондового рынка в отношении к ВВП превзошла американский показатель (для справки: на день его выступления первый показатель составлял 44,9%, а второй — 147,6%).

В ситуации полной неверифицируемости поступающей наверх информации как нереалистичные планы, так и их исполнение только на бумаге (или откровенное неисполнение) не вызывают особого удивления.

Планирование и развитие невозможны в обстановке постоянного пересчета статистических показателей и неготовности высшего руководства страны соизмерять свои действия и заявления с очевидными фактами.

Если подвести итог, картина выглядит довольно отчетливо.

Неспособная реализовать поистине амбициозные программы развития власть компенсирует свое державное бессилие громадьем планов и обещаний. Масштабность прожектов сама по себе подрывает желание их реализовывать: то, что заведомо невыполнимо, не хочется пытаться выполнять.

В свою очередь, атомизированное и безвольное общество не намерено ставить власти «на вид» отсутствие прогресса в заявленных сферах, а предприниматели удовлетворяются включенностью в той или иной степени в «распил» собираемых в бюджет рентных платежей.

Страна превращается в общество, где «можно делать и отсутствие дела» (кроме, разумеется, бесконечного воровства, являющегося привилегией избранных). 

При этом следует заметить, что эпоха грандиозных невыполнимых (и невыполненных) обещаний незаметно для нас самих пришла к концу. Никто уже не говорит россиянам о росте экономики «не менее чем на 8% в год», как о том мечтали в начале путинского правления; забыты рассказы о миссиях на Марсе и Луне; тихо сошли на нет разговоры о «нанобудущем».

Сейчас население убеждают прежде всего в том, что хуже не будет: официальные прогнозы не содержат обещаний роста больше 2–3%, а на повышение реальных доходов народ не ориентируют даже самые оптимистичные бюрократы.

Обещания сделали свое дело — они позволили когорте путинских приближенных приватизировать страну; заставили граждан «абстрагироваться» от политики; создали иллюзию того, что Россия живет лучше, чем когда бы то ни было.

Народ, как может показаться, готов следовать за своими вождями дольше, чем евреи за Моисеем, даже не спрашивая уже, виднеется ли где-то обетованная земля.

И поэтому сегодня ни реалистических стратегий, ни выполнимых планов у Кремля нет: есть лишь способность содержать в приличном состоянии несколько точек на карте страны (Москву, Санкт-Петербург, Сочи), кооптировать в правящий класс способных бросаться под танки «технократов» и доказавших личную преданность охранников и обманывать самого себя показателями капитализации рынков и способностью ракет двигаться в десять раз быстрее скорости звука в плотных слоях атмосферы.

Насколько долго всего этого будет достаточно для удержания населения в покорности? Ответ на этот вопрос даст только время.