Фальсификаторы истории: мало было тракторов и автомобилей.

 Когда до власти дорываются жестокие, беспринципные, амбициозные, готовые ради удержания на ТРОНЕ убить любого, уничтожить МИЛЛИОНЫ своих граждан, когда эти изверги  лишают НАРОД права выбора; когда свободный, честный, независимый от власти, умеющий самостоятельно заработать на жизнь, желающий жить по Закону, уважающий общечеловеческие ценности ЧЕЛОВЕК вызывает ненависть и злобу у таких “товарищей”, то жди беды для страны и народа….Страна становиться беззащитной перед лицом ВНЕШНЕГО ВООРУЖЁННОГО врага, ибо репрессивный аппарат ПРИВЫК “сражаться” только со своим безоружным, мирным НАРОДОМ, а большая часть народа ВЫНУЖДЕНА терпеть такой РЕЖИМ и ждать освобождения извне!

 Никакие ГОРЫ оружия и техники не спасут такую страну и лишь только инстинкт самосохранения НАРОДА, да помощь со стороны других стран может уберечь страну от ИНОЙ, иноземной  оккупации….

 Те, кто творит беззакония, боятся ПОРЯДКА, боятся независимых от власти СМИ, которые могли бы ИЗОБЛИЧАТЬ дурь, некомпетентность, казнокрадство, шкурничество, стяжательство “слуг народа” и “стражей закона”, боятся профессионалов честных и мужественных и стараются везде поставить СВОИХ, покорных, без чести и совести, преданных исполнителей воли правящей верхушки, а ЭТО ничего хорошего стране и народу не сулит!

Недаром же до сих пор пытаются СКРЫТЬ от большинства людей ИСТИННЫЕ ПРИЧИНЫ поражений и огромных потерь СССР в 1941-1942 годах……Если и нынешние товарищи пытаются фальсифицировать историю, идти по пути ЛЖИВОЙ советской пропаганды, то это – ТРЕВОЖНЫЙ звоночек! Значит, народу готовят НОВУЮ ловушку, значит,  не хотят, чтобы люди знали ПРАВДУ, не хотят, чтобы люди ИЗБЕЖАЛИ бы повторения трагедии, значит, желают СЕБЕ пожизненного, бесконтрольного,  как у Сталина, правления  и бесправия, как при Сталине,  для народа!

“22 июля 1941 г., ровно через месяц после начала войны, началось (в полночь того же дня и закончилось) заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. На скамье подсудимых последние часы своей жизни провели командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов, начальник штаба фронта В.Е. Климовских, начальник связи фронта А.Т. Григорьев, командующий 4-й армией Западного фронта А.А. Коробков. Среди множества вопросов, заданных бывшему начальнику Главного автобронетанкового управления Красной Армии, герою Мадрида, Герою Советского Союза, генералу армии Павлову, был и такой:

 “…..На предварительном следствии Вы дали такие показания: “Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что Генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в 10. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже. Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчёты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей <….>. – Эти показания Вы подтверждаете?”

 Прежде чем прочитать ответ, следует отметить одно очень важное обстоятельство: ответ был дан не в пыточном подвале, а на судебном заседании, в ходе которого Павлов отказался от некоторых, выбитых из него “следователями”, показаний.

 Подсудимый Павлов:

Генерал армии К.А. Мерецков (начальник Генштаба Красной Армии с августа 1940 г. по январь 1941 г.), конечно же, имел самое прямое отношение к разработке Мобилизационного плана 1941 года (МП-41), но всё-таки подписал документ не он, а Тимошенко и Жуков. Павлова расстреляли. Мерецкова арестовали  в конце июня 1941 г., но затем в августе чудесным образом выпустили на условную “свободу”. Материалы “дела Павлова” были рассекречены и опубликованы только в 1992 гг. К тому времени никого из вышеперечисленных лиц в живых уже не было. Тимошенко мемуаров не писал.

В мемуарах Мерецкова про МП-41 не сказано ни слова. Г.К. Жуков оказался более разговорчив:

 “….Вспоминая, как и что мы, военные, требовали от промышленности в самые последние мирные месяцы, вижу, что порой мы не учитывали до конца все реальные экономические возможности страны. Хотя со своей, так сказать, ведомственной точки зрения мы и были правы”…..

 Закладывая в мобилизационный план непомерные, ничем не обоснованные и заведомо невыполнимые требования к материально-техническому обеспечению армии, руководители военного ведомства заранее готовили себе “уважительную причину” на случай будущего разгрома. Едва ли они при этом думали ещё и о будущих советских историков, тем не менее – подарок получился великолепный. Ибо проценты, те самые проценты, которые как мушиные следы покрывают сочинения советских историков, исчислены как раз по отношению к цифрам мобилизационного плана МП-41. Того самого, которого Военная коллегия Верховного суда пыталась представить как “вредительство”, но обвиняемый генерал армии готов был согласиться лишь с тем, что в плане была написана “чушь”.

 Попробуем разобраться в цифрах и процентах МП-41 на нескольких конкретных примерах.

 Трактора-тягачи. Одним из излюбленных фальсификаторами примеров “вопиющей неготовности” Красной Армии к войне были (и по сей день остаются) артиллерийские тягачи. Точнее говоря, их малочисленность. Малочисленность же всегда выражалась в процентах неизвестно от чего – не то от мобплана, не то от штатного расписания. В любом случае проценты всегда получались скромными: 30,40, 50%. Вот поэтому-то, объясняют доценты с кандидатами, все так криво и вышло.  Ни доставить пушки в боевые порядки войск, ни даже утащить их в тыл при отступлении не удалось. Оттого и потери артиллерийских орудий в первые недели войны просто ошеломляющие.

 Не будем спорить, возьмём в руки калькулятор и просто пересчитаем количество тягачей (тракторов) и количество объектов для буксировки.

 Артиллерийских систем самого массового, дивизионного звена (гаубицы калибра 122 мм и 152 мм, пушки калибра 107-мм) к началу июня 1941 г. было в Красной Армии 12,8 тыс. единиц (“трёхдюймовки” и миномёты перевозились автомобилями или гужевым транспортом, и мы их в данном случае учитывать не будем). К этому перечню можно ещё добавить 7,2 тыс. тяжёлых зенитных орудий калибра 76 мм и 85 мм (хотя большая часть этих артсистем находилась в системе ПВО крупных стационарных объектов, и возить их по полю боя совершенно не требовалось). Итого максимальное количество объектов для буксировки составляет ровно 20 тыс. единиц. На 15 июня 1941 г. (здесь и ниже цифры приведены по докладу начальника Гоавного автобронетанкового управления РККА) в войсках уже находилось 33,7 тыс. тракторов (и это не считая специальных артиллерийских тягачей С-2, “Коминтерн”, “Ворошиловец”, предназначенных для буксировки тяжёлых орудий корпусных артполков и артполков РГК). Казалось бы, никаких причин для катастрофы нет – тягачей в полтора раза больше, чем орудий. Однако в МП-41 стоит цифра 55,2 тысячи. И поэтому можно без зазрения совести говорить о том, что орудия были брошены в следствие “повсеместной нехватки средств мехтяги”. Правды ради следует напомнить “историкам” и о том, что в ходе открытой мобилизации уже к 1 июля 1941 г. из народного хозяйства в Красную Армию было передано ещё 31,5 тыс. тракторов, так что по этой-то категории мобплан был выполнен.

 “Так не считают”, - скажет любой специалист и будет абсолютно прав. Артиллерийские части были основным, но не единственным “потребителем” тракторов и тягачей. Гусеничные тягачи были нужны и для эвакуации с поля боя подбитых танков, и для передвижных ремонтных мастерских, и для отдельных сапёрно-мостовых батальонов……Поэтому посчитаем по-другому, посчитаем правильно, т.е. исходя из штатных норм укомплектованности и запланированной численности частей и соединений.

 По штатному расписанию апреля 1941 г. противотанковому дивизиону обычной стрелковой дивизии на 18 противотанковых пушек полагалось иметь 21 бронированный гусеничный тягач “Комсомолец” (в скобках заметим, что в пехоте о такой роскоши и не мечтали).  Таким образом, для полного укомплектования по штатной потребности всех стрелковых дивизий (и всех моторизованных, которым по штату полагалось 27 “Комсомольцев”) требовалось 4596 тягачей этого типа. На 15 июня 1941 г. в Красной Армии уже числилось 6672 “Комсомольца”. Совсем неплохо. Но в МП-41 стоит цифра 7802. Вопиющая “неготовность налицо”.

 Каждой из 179 стрелковых (не считая горнострелковых) дивизий по штату полагалось 78 тракторов (без учёта “Комсомольцев”). Причём сами штаты были невероятно щедрыми. Так, в гаубичном полку обычной – не путать с моторизованной – стрелковой дивизии на 36 гаубиц по штатному расписанию приходилось 72 трактора. Всего для всей пехоты надо 13 962 тракторов. Для полного укомплектования всех 30 мехкорпусов (что, к слову говоря, к июню 41-го и по мобплану-то не планировалось) требовалось 9330 тракторов и специализированных тягачей (без учёта “Комсомольцев”). Ещё один первоочередной получатель средств мехтяги – противотанковые артиллерийские бригады РГК. К 1 июля 1941 г. планировалось развернуть 10 таких бригад, в каждой – по 120 мощных (76-, 85- и 107-мм) пушек, для транспортировки которых по штату полагалось 165 тягачей. Соответственно, на все ПТАБРы надо ещё 1650 единиц мехтяги. Корпусные артполки и артполки РГК имели разную численность и организацию. Принимая (с явным завышением) среднюю численность в 36 орудий и с учётом всё того же, немыслимого ни для одной армии мира, двойного резервирования, получаем цифру порядка 12 000 тягачей, необходимых для полного укомплектования всех (94 корпусных и 74 полка РГК) отдельных артполков.

 Итого, на все боевые части и соединения всей Красной Армии (включая удалённые на тысячи километров от западной границы Уральский, Сибирский и Среднеазиатский военные округа) по “суперщедрым” штатным нормам требовалось порядка 37 тыс. тягачей. Фактически к 15 июня 1941 г. в войсках уже было 36,3 тыс. тракторов и тягачей (не считая 6,7 тыс. “Комсомольцев”). Составители МП-41 затребовали 83 045. Вот процентами от такой, совершенно необузданной “потребности” нас и потчевали более полувека советские, а затем и постсоветские историки. Зато вермахт в их сочинениях всегда был “готов к войне”. На все сто.

 Не открывая ни одного справочника, можете смело утверждать: 22 июня 1941 г. тяжёлыми и средними танками с противоснарядным бронированием немецкие танковые дивизии были укомплектованы полностью. И бронеавтомобилями, вооружёнными полноценной 45-мм танковой пушкой, вермахт был обеспечен в точном, абсолютном соответствии со штатным расписанием и мобилизационным планом.

 И дивизионными пушками, пробивающими лобовую броню самых тяжёлых танков противника. И реактивными установками залпового огня…..Ноль в наличии, ноль по плану, процент укомплектованности – 100. Вот это и есть прославленная немецкая аккуратность и педантичность. В танковых дивизиях Красной Армии в начале войны было уже более 1500 танков КВ и Т-34. Благодаря мудро составленному МП-41 это с чистой совестью можно определить словами “жалкие 9% от штатной численности”. В вермахте дивизионные гаубицы таскают шестёркой лошадей. Наши историки называют это “полностью отмобилизованной армией, на которую работала промышленность всей Европы”. Да, не догадались Гальдер и Йодль составить мобилизационный план “по-умному”, не пришло им в голову включить в штатный состав своих войск несуществующую технику, потребовать у Гитлера 4 тягача на одну пушку…..Вот поэтому их советские историки иначе, чем “битые гитлеровские генералы”, и не называют”.  (Марк Солонин “ Мозгоимение! Фальшивая история Великой войны”, Москва, 2008 год, стр. 134- 139)

“В результате сложилась такая ситуация. В феврале 1941 г. в Красной Армии уже числилось 34 тыс. тракторов (гусеничных тягачей), 201 тыс. грузовых и специальных, 12,6 тыс. легковых автомашин. Что само по себе и не мало. Как было выше отмечено, уже это количество тягачей вдвое превышало число тяжёлых орудий. Но до полной укомплектованности по требованиям мобилизационного плата МП-41 было ещё далеко. С другой стороны, в феврале 1941 года оснащение Красной Армии военной техникой отнюдь не завершилось. Заводы работали в три смены, в 1940 г. советская промышленность выпустила 32 тыс. тракторов всех типов и назначений. Военный заказ 1941 года составлял 13 150 тягачей и тракторов. Количество автомобилей в Красной Армии к июню 1941 г. выросло до 273 тысяч. Наконец, 23 июня была объявлена открытая мобилизация, и, несмотря на весь хаос и неразбериху катастрофического начала войны, уже к 1 июля 1941 г. из народного хозяйства в Красную Армию было передано ещё 31,5 тыс. тракторов и 234 тыс. автомобилей. В среднем на каждую из 303 советских дивизий (всех типов, по всем округам) теоретически приходилось по 220 тракторов и 1670 автомобилей. В среднем. Это значит, что в дивизиях западных приграничных округов техники должно было быть в два раза больше – не в сибирский же округ отправляли мобилизованные автомобили трактора ……..

 НО отечественные военные историки не могут унять свои причитания: “Мало…мало…..мало….. Вопиющая неготовность….Отсутствие положенных средств мехтяги…..в Уральском военном округе мобилизационная  потребность обеспечивалась средствами мехтяги только от 9 до 45%......” Страшное дело. Прочитаешь такое – и сразу же становится понятной причина небывалого разгрома: за Уралом тракторов не хватало. А теперь переведём проценты в штуки. Даже 9% от штата – это 6 тракторов в гаубичном полку, находящемся в глубочайшем тылу, за многие тысячи километров от любой границы. Шесть тракторов вполне достаточно для того, чтобы механики-водители с утра до вечера упражнялись в практике буксировки орудий, а орудийные расчёты гаубичной батареи полного состава (4 орудия) отрабатывали марш и выход на огневые позиции. Все остальные орудия полка стоят там, где им положено: на охраняемом складе, в заводской смазке. Зачем их куда-то таскать? Ну, а 45% от штата – это уже 32 трактора. В таком виде полк можно грузить на железнодорожные платформы и отправлять из-за Урала на фронт. Четыре “безлошадные” гаубицы лишними не будут – их можно, например, использовать в качестве резерва для немедленного восполнения потерь. 122-мм гаубицу (вес которой примерно соответствует весу автомобиля “Волга”) вполне мог буксировать  грузовик типа ЗИС-5, в качестве тягача можно было использовать и лёгкие танки из состава разведбата стрелковой дивизии.

 И тем не менее в данном случае советские историки совершенно правы. Даже после проведения открытой мобилизации Красная Армия так и не получила положенного количества средств мехтяги. По мобилизационному плану МП-41 Красной Армии требовалось 90,8 тыс. тракторов и 595 тыс. автомобилей. Такого количества в наличии не было. Некомплект и по автомобилям, и по тракторам составлял почти 28% от мобилизационной потребности. Потребности, в два раза превышающие штатные нормы, предполагающие, в свою очередь, двойное резервирование средств мехтяги. По традиционной версии, именно эта “вопиющая неготовность к войне” и привела летом 41-го к астрономическим потерям материальной части артиллерии.  (Марк Солонин “23 июня: “день М”, Москва, 2007 год,  стр. 195-196).