Юридическое заключение на законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ»

Швабауэр А.В., кандидат юридических наук, адвокат,
эксперт Общественного уполномоченного по защите семьи

29 ноября 2019 года Совет Федерации опубликовал для общественного обсуждения законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» (далее – ПФЗ о СБН) .

Законопроект является юридически несостоятельным, нарушает конституционные права граждан, игнорирует основные начала уголовного и административного права, противоречит принципам семейного права, имеет коррупциогенный характер, создает предпосылки для разрушения института семьи, приведет к обострению социальных противоречий и дестабилизации общества.

Проанализируем основные проблемы проекта закона.

1. Понятие «семейно-бытового насилия».

Согласно статье 2 ПФЗ «семейно-бытовое насилие — умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления».

Данная формулировка нарушает такие принципы научного определения как наличие ясности и отсутствие отрицания.

«Деяние» - это понятие уголовного права. Согласно ч. 2 ст. 2 Уголовного кодекса РФ (далее - УК) «настоящий Кодекс устанавливает … определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений».

Ни Гражданский кодекс РФ (далее – ГК), ни Кодекс РФ об административных правонарушениях (КоАП) не содержат регулирования в отношении «деяний».

Переформулируем статью 2 ПФЗ с учетом приведенных замечаний: «Семейно-бытовое насилие - это умышленное преступление, не содержащее признаки преступления». «Нечто» является «А» без признаков «А».

Таким образом, определение базового понятия проекта нарушает законы логики и не выдерживает никакой критики.

Однако даже если внести правки в критикуемую часть определения, это не отменит его полной юридической несостоятельности.

Законопроект запрещает то, что «причиняет или содержит угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда», но при этом «не содержит признаки административного правонарушения или уголовного преступления».

Однако причинение физических страданий в форме причинения вреда здоровью любой степени тяжести, истязания и побоев, не причиняющих вреда здоровью, уже запрещено КоАП (ст. 6.1.1) и УК (ст.ст. 111, 112, 115, 116.1, 117 и др.).

Так, по ст. 6.1.1. КоАП запрещено «Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль», совершенных впервые. Другими словами, насильственное причинение боли уже запрещено. Если лицо подвергнуто административному наказанию по ст. 6.1.1. КоАП, при повторных побоях применяется ст. 116.1 УК.

Какое «физическое страдание» остается за пределами норм УК и КоАП? Логичный ответ: «не причиняющее боль»! Что такое «физическое страдание», не причиняющее боли?

Вероятно, авторы проекта желают воплотить в закон достижения юридической мысли Комитета ООН по правам ребёнка, который в «Замечании общего порядка 8» от 2006 г. закрепил среди прочего запрет на применение к детям физической силы, если причиняется «дискомфорт, каким бы легким он не являлся». Вероятно, сюда попадают одергивание за руку, за плечо, не причиняющие боли, и т.п. Однако физический дискомфорт людям может причинить что угодно, например, сильно проветренная комната либо горячий суп.

Рассмотрим второй запрет законопроекта – причинение психических страданий.

По статье 117 УК уже наказуемо «причинение физических и психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями», если это не повлекло причинение тяжкого либо средней тяжести вреда здоровью.

Какое психическое страдание остается за пределами этой нормы? Не обусловленное «насильственными действиями».

Что такое насилие? Если не брать преступную составляющую, насилие, по Толковому словарю Ожегова, - это принудительное воздействие на кого-нибудь . Во-первых, без «принудительного воздействия на кого-нибудь» не бывает ни одной семьи. Во-вторых, по определению законопроекта под запрет попадают любые действия, причиняющие страдания членам семьи, НО не связанные с каким-либо принудительным воздействием.

Согласно Новому философскому словарю «страдания – это состояние боли, болезни, горя, печали, страха, тоски и тревоги» . В специальной литературе «Психические страдания» определены как «претерпевание стыда, страха, чувства унижения и т.п.» .

То есть, если один из родственников поет песню, которая другому причиняет чувство печали или тревоги, то он совершает – согласно законопроекту - самое что ни на есть настоящее «семейно-бытовое насилие». Характерен случай из жизни, когда ребенок просит маму спеть лиричную песню, от которой, как мама знает, он будет плакать, но ребенок настаивает на том, чтобы мама спела. Тут, как ни крути, мама совершает «семейно-бытовое насилие»: если она откажется петь, ребенок будет страдать, а если споет - он тоже будет страдать.

Согласно ст. 5.61 КоАП запрещено «Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». Что остается за пределами ныне действующих запретов? Может, «оскорбление, выраженное в приличной форме»?

Критика, без которой не обходится ни одна семья, весьма часто порождает у человека чувства печали или стыда, - «страдания», то есть, она подпадает под запрет законопроекта. Апелляция к совести (например, слова: «как тебе не стыдно», как реакция на плохой поступок ребенка) – естественная составляющая воспитательного процесса. И она вполне вписывается в запрет законопроекта, поскольку приводит к отрицательным эмоциям ребенка.

Любые споры между супругами, любые воспитательные меры по отношению к детям могут стать основанием для включения карательных механизмов закона.

Кроме того, законопроект запрещает не только причинение всех вышеописанных «страданий», но и «угрозу» их причинения.

Что есть действие, «которое содержит угрозу причинения психического страдания», но не подпадает по УК и КоАП? Абсолютно любой поступок человека может быть квалифицирован как причина потенциально возможного страдания другого человека. Например, если один из членов семьи систематически не закрывает крышкой тюбик с зубной пастой, это может привести к страданиям другого члена семьи. Список «угроз страдания» в быту настолько велик, что в совместный быт сам по себе становится – вследствие закона – «опасным местом». Не случайно подобные законы за рубежом используются в самых неадекватных ситуациях (например, при спорах между членами семьи из-за телевизора) . Вообще говоря, жизнь любого человека полна не только радостей, но и страданий. Поэтому действием, «которое содержит угрозу причинения психического страдания», является и само рождение детей, ведь, рождая ребенка на свет, мать знает, что он будет страдать, даже в самый момент рождения будет орать и плакать.

Законопроект является абсолютно противоестественным с точки зрения человеческой жизни, представляет собой насилие по отношению к семье, то есть, нарушает ч. 1 ст. 38 Конституции РФ о том, что «семья находится под защитой государства», в корне подрывает право на воспитание детей (ч. 2 ст. 38 Конституции РФ), свободу совести (ст. 28 Конституции РФ).

Кроме того, неприемлемо выделение для правового регулирования особой «семейно-бытовой» сферы.

Во-первых, понятия «семейный» и «бытовой» имеют разное смысловое наполнение, их смешение не имеет оснований. По аналогии можно предложить закон о «семейно-офисных» или «рабоче-бытовых» отношениях, абсурдность которых очевидна.

Во-вторых, попытка криминологически выделить сферу, связанную с семьей как особо опасную, в высшей степени спорна. Она не опирается на статистические данные, которые бы, например, доказывали особую криминогенность семьи, несмотря на то, что такие факты иногда приводятся в средствах массовой информации. Напротив, по статистке семья является наиболее безопасным местом для ее членов, и подавляющее число преступлений совершается вне семьи .

В СМИ, в некоторых органах власти и международных структурах распространяется ложная статистика по преступлениям, совершаемым в семье. Например, в решении Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от 9 июля 2019 г. по делу «Володина против России» (дело № 41261/17) сказано, что в России якобы «около 14000 женщин ежегодно погибают от рук мужей или родственников» (п. 44) . Однако источник ложной статистики, прямо названый в решении ЕСПЧ, – это «Теневой доклад» Комитету ООН по искоренению дискриминации женщин от российской НКО «Центр по предотвращению насилия АННА» (данные по 2010-2015 гг). Характерно, что Минюст России внес Центр «АННА» в реестр иностранных агентов . На самом деле в России в 2015 г. в семье погибло насильственной смертью 1060 человек — 304 женщины и 756 мужчин, среди них 36 детей (данные ГИАЦ МВД ). Цифры были завышены в 46 раз и даже «легитимированы» через ЕСПЧ. В 2018 году число погибших женщин упало еще больше (253 убитых в семье) .

Накрутка ложной статистики позволяет легализовать в общественном сознании повышенную криминализацию института семьи и введение более жестких санкций в отношении ее членов. Однако, как отмечает профессор, криминолог, д.ю.н. Д.А. Шестаков, «едва ли можно оценить внутри-семейные преступления более отрицательно по сравнению с обычными преступлениями» .

2. Понятие «Лица, подвергшиеся семейно-бытовому насилию».

К таковым законопроектом отнесены «супруги, бывшие супруги, лица, имеющие общего ребенка (детей), близкие родственники, а также совместно проживающие и ведущие совместное хозяйство иные лица, связанные свойством, которым вследствие семейно-бытового насилия причинены физические и (или) психические страдания и (или) имущественный вред или в отношении которых есть основания полагать, что им вследствие семейно-бытового насилия могут быть причинены физические и (или) психические страдания и (или) имущественный вред».

Как видно, приведенная редакция не охватывает случаи сожительства мужчин и женщин. То есть, репрессивные меры должны ударить именно по зарегистрированным бракам. Такой закон в случае принятия будет стимулировать уклонение граждан от заключения браков, то есть, спровоцирует сокращение числа семей не только через неадекватное определение понятия насилия, но и через формирование в общественном сознании негативного отношения к институту брака.

Не понятно, по какому принципу подпадают под понятие «семейно-бытовых» отношения бывших супругов, проживающих раздельно. У них уже нет ни семьи, ни совместного быта.

Также криминологически не понятно, почему близкие родственники подпадают под закон, а дальние нет? И кто вообще является «близким родственником»?

Формулировка определения не выдерживает критики и в следующем отношении. К пострадавшим отнесены лица, в отношении которых «есть основания полагать, что им вследствие семейно-бытового насилия могут быть причинены … страдания». Иными словами, лица, по отношению к которым можно предположить, что им могут быть причинены страдания вследствие «угрозы» (которые охватываются понятием семейно-бытового насилия). Не слишком ли много предложений? Такое определение не имеет в себе ничего юридического.

3. Профилактика семейно-бытового насилия: понятие, принципы.

В случае если в семье произошло «насилие» должна последовать профилактика семейно-бытового насилия, то есть, «осуществление комплекса правовых, экономических, социальных, медицинских, психологических, педагогических мер субъектами профилактики семейно-бытового насилия, направленных на защиту прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в сфере семейно-бытовых отношений, оказание помощи лицам, подвергшимся семейно-бытовому насилию, выявление и устранение причин и условий возникновения семейно-бытового насилия, пресечение семейно-бытового насилия, привлечение к ответственности нарушителей» (ст. 2 ПФЗ).

К принципам профилактики в статье 4 ПФЗ отнесены «поддержка и сохранение семьи». Такой принцип абсолютно не сочетается с содержанием законопроекта, направленного на разлучение членов семьи по надуманным основаниям.

Положения статьи 4 ПФЗ о «добровольности получения помощи» пострадавшими, во-первых, прямо исключают применение принципа к детям, во-вторых, охватывают оказание именно «помощи», к которой относятся далеко не все варианты «профилактики», предусмотренные законом. В частности, специализированные психологические программы по работе с нарушителями не квалифицированы по законопроекту как «помощь», что говорит об их исключении из принципа добровольности.

Что касается детей, законопроект включает в себя антисемейные технологии по вмешательству в семью. Если ФЗ РФ от 28.12.2013 г. N 442-ФЗ "Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации" не делает исключений из принципа добровольности социального обслуживания (ст. 4), то законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» позволяет применять такое «обслуживание» ребенка принудительно и незамедлительно (ст. 4, ч.ч. 2,3 ст. 14 проекта). А к социальным услугам относится и «содействие в получении временного жилого помещения» (один из видов срочных социальных услуг), и социально-педагогические услуги, «направленные на профилактику отклонений в поведении и развитии личности получателей социальных услуг, формирование у них позитивных интересов, оказание помощи семье в воспитании детей» (ст.ст. 20, 21 ФЗ РФ от 28.12.2013 г. N 442-ФЗ). То есть, ребенку, в отношении которого применяется дома «насилие», окажут принудительную помощь на стороне, сформулируют ему интересы и т.п. Правда, не известно, сколько продлится «реабилитация ребенка» вне дома, и во что его превратят за это время. Как известно, дети после отобрания у родителей весьма часто получают букет серьезных диагнозов, в том числе психического характера, поскольку разлука с родными для них – это самое страшное насилие .

4. Субъекты профилактики семейно-бытового насилия.

К субъектам профилактики отнесены по законопроекту: органы внутренних дел, Министерство труда и соцзащиты, иные федеральные органы «в пределах компетенции», органы прокуратуры, Уполномоченный по правам человека, Уполномоченный при Президенте по права ребенка, органы госвласти субъектов РФ, органы управления соцзащиты населения субъектов РФ, органы местного самоуправления, организации специализированного социального обслуживания, медицинские организации, некоммерческие организации, осуществляющие деятельность в сфере профилактики семейно-бытового насилия (ст. 5 ПФЗ).

Помимо организаций социального обслуживания, которые в случае принятия закона получат серьезные рычаги давления на родителей, в разрушителей семей могут превратиться медицинские организации. Многие из них и сейчас стараются с «ранним выявлением» семейного неблагополучия, а согласно законопроекту «Медицинские организации извещают органы внутренних дел о фактах обращения лиц, в отношении которых есть основания полагать, что вред их здоровью причинен непосредственно семейно-бытовым насилием» (ч. 2 ст. 15).

Если сейчас, как правило, после травм начинаются допросы родителей правоохранителями, то в случае принятия законопроекта практически любой поход с ребенком к врачу может обернуться третированием семьи, ведь причиной болезни всегда «есть основания полагать» некие действия родителей. Уже сегодня многие сограждане боятся обращаться к врачу по поводу несчастных случаев с детьми: неоднократны случаи в практике, когда скорая помощь рекомендует не оформлять обращение официально для исключения вмешательства органов опеки с проверками. В случае принятия закона сфера здравоохранения станет серьезной угрозой для института семьи.

Особое внимание в списке субъектов профилактики обращают на себя некоммерческие организации. По законопроекту они имеют право участвовать в «выявлении причин и условий совершения семейно-бытового насилия и их устранении», «оказывать правовую, социальную, психологическую и иную помощь лицам, подвергшимся семейно-бытовому насилию; содействовать примирению лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию, с нарушителем», проводить реабилитацию пострадавших, специализированные психологические программы. Исходя из ч. 1 ст. 24 ПФЗ, некоммерческие организации (далее - НКО) имеют право также инициировать выдачу защитных предписаний правонарушителям. А по ст. 26 нарушители обязаны «участвовать в профилактических мероприятиях», к коим относятся психологические программы.

Законопроект создает для НКО, которые могут зарабатывать на специализированных психологических программах, интерес в выявлении как можно большего числа лиц, совершивших семейно-бытовое насилие.

Из зарубежной практики известно, что удержание родителей на обучающих программах по воспитанию детей, по «борьбе с гневом» выгодно поставщикам соответствующих услуг, поэтому длится долгое время, на которое обычно изымают ребенка, в целях защиты от «некомпетентного родителя».

Германский психолог Р. Моритц пишет: «Любой жадный до денег и некомпетентный психолог может суду дать свое определение блага / опасности для ребенка» , а суд по ювенальным делам в 100% случаев базируется на заключениях экспертов . О том, что у родителей «нет шансов» против этой системы пишет и другой германский исследователь - М.Ж. Леонард в «Черной книге Югендамта» (2011) . М.Ж. Леонард вторит Р. Моритцу: вопрос о способности родителя воспитывать детей решается судом исключительно на заключении одного психолога .

Поэтому система будет подстегивать НКО к сотрудничеству с организациями соцобслуживания в целях оказания им «помощи». Не случайно согласно ч. 4 ст. 23 ПФЗ «Организации специализированного социального обслуживания в субъектах Российской Федерации при предоставлении услуг по психологическому сопровождению нарушителей могут привлекать общественные объединения и некоммерческие организации, осуществляющие деятельность в сфере профилактики семейно-бытового насилия, благотворительные и религиозные организации, а также индивидуальных предпринимателей».

При этом в законе нет никаких ограничений по кругу НКО, которые могут участвовать в профилактике семейно-бытового насилия. Ими могут оказаться финансируемые из-за рубежа организации (в том числе сектантского характера), которые на деле ведут гибридную войну против России под видом оказания социальных услуг. С помощью нового закона может быть запущен процесс узаконенного уничтожения страны через разгром института семьи.

Обращает на себя внимание также наличие индивидуальных предпринимателей в списке лиц, имеющих право на ведение психологических программ. Предпринимательство – это деятельность, направленная на извлечение прибыли. То есть, закон прямым текстом позволяет зарабатывать на профилактике семейно-бытового насилия. Цель предпринимателя – максимизация прибыли, в т.ч. через увеличение клиентской базы. Это, несомненно, приведет к формированию бизнеса на вмешательстве в семьи.

5. Формы профилактики семейно-бытового насилия.

Согласно ч. 3 ст. 18 законопроекта «Профилактическое воздействие осуществляется в следующих формах: 1) правовое просвещение и правовое информирование; 2) профилактическая беседа; 3) профилактический учет; 4) профилактический контроль; 5) помощь в социальной адаптации лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию; 6) социальная реабилитация лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию; 7) специализированные психологические программы; 8) защитное предписание; 9) судебное защитное предписание».

Однако указанные формы воздействия, за исключением специализированных психологических программ и защитных предписаний , были введены ранее в качестве мер профилактики другим сомнительным законом – ФЗ РФ № 182-ФЗ от 23 июня 2016 г. «Об основах системы профилактики правонарушений в РФ» .

Итак, новыми являются такие формы профилактики как защитное предписание и специализированные психологические программы «перевоспитания» нарушителей; они и являются истинной целью принятия закона.

В качестве общего замечания ко всем формам профилактики стоит обратить внимание на то, что:

(1) основанием для осуществления профилактики является не только заявление пострадавшего, но и обращение граждан, которым стало известно о свершившемся факте семейно-бытового насилия, а также об угрозах его совершения в отношении лиц, находящихся в беспомощном или зависимом состоянии; сведения, поступившие из органов власти, местного самоуправления, организаций, от должностных «и других лиц»; установление должностным лицом органа внутренних дел факта совершения семейно-бытового насилия или угрозы его совершения; решение суда.

(2) «Сообщения о совершении семейно-бытового насилия или об угрозе его совершения рассматриваются федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления незамедлительно» (ч. 2 ст. 17 ПФЗ).

Как выше отмечалось, положения статьи 4 ПФЗ о «добровольности получения помощи» пострадавшими, не касаются иных форм «профилактики», в частности, специализированных психологических программ, которые определены как «сопровождение» нарушителей, а не «помощь» (ст. 23 ПФЗ).

Таким образом, достаточно жалобы третьего лица (в том числе НКО – иностранного агента), чтобы субъекты профилактики, включая привлеченных к работе индивидуальных предпринимателей (ч. 4 ст. 23 ПФЗ), принудительно и оперативно приступили к программам психологического перевоспитания любых членов семьи.

А. Защитные предписания.

В случае поступления в полицию сообщения от лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию, от иных лиц, сведений от органов или организаций о факте совершения семейно-бытового насилия либо угрозе его совершения, незамедлительно устанавливается факт совершения семейно-бытового насилия либо его отсутствия. В случае установления факта совершения семейно-бытового насилия незамедлительно выносится защитное предписание (ч. 1 ст. 24 ПФЗ).

Законопроект не требует никаких доказательств, не устанавливает никакой процедуры выдачи предписания.

При этом предписание ведет к следующим последствиям:

«Защитным предписанием нарушителю может быть запрещено: 1) совершать семейно-бытовое насилие; 2) вступать в контакты, общаться с лицом (лицами), подвергшимся (подвергшимися) семейно-бытовому насилию, в том числе по телефону, с использованием информационно-телекоммуникационной сети "Интернет"; 3) предпринимать попытки выяснять место пребывания лица (лиц), подвергшегося (подвергшихся) семейно-бытовому насилию, если это лицо (лица) находится (находятся) в месте, неизвестном нарушителю» (ч. 3 ст. 18). Пункт 2 предполагает выселение из жилья, поскольку иного способа его практической реализации нет.

Итак, сообщение в полицию об «угрозе насилия» должно приводить к моментальному вынесению запрета на общение членам этой семьи. Без суда и следствия. Это означает отмену презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ).

С учетом того, что «насилие» по закону включает в себя обычные житейские ситуации и воспитательные меры, «угрозы» создания таких ситуаций имеются в каждой квартире.

Предписание может быть выдано на 30 суток и продлено до 60 (ч. 4 ст. 24). Но ничто не мешает недобросовестным гражданам подавать очередные заявления об «угрозе» насилия каждый раз по истечении срока предписания. В результате любые граждане абсолютно бездоказательно могут быть лишены на неопределенный срок следующих прав: неприкосновенность частной жизни (ст. 23 Конституции РФ), право на воспитание детей (ст. 38 Конституции РФ), неприкосновенность собственности (ст. 35 Конституции РФ), право на жилище (ст. 40 Конституции РФ), свобода передвижения (ст. 27 Конституции РФ), свобода совести и право действовать в соответствии со своими убеждениями (ст. 28 Конституции РФ).

Кроме того, грубо подрывается право на труд (ст. 37 Конституции РФ), поскольку неожиданный запрет на доступ к своему жилью приведет к лишению граждан возможности нормально продолжать реализацию своих трудовых прав и обязанностей: в доме, доступ в которой будет заблокирован, останутся личные вещи, документы, средства для работы, денежные средства и т.д. По аналогичным причинам подрывается и право на здоровье (ст. 41 Конституции РФ): дома, вход в который оказывается внезапно закрыт, могут остаться необходимые лекарства, медицинские документы и т.п.

Само защитное предписание полиции выносится с согласия пострадавших (ч. 1 ст. 24 ПФЗ). Однако, во-первых, нет процедуры отмены вынесенного полицией приказа (на который, например, под воздействием минутных обстоятельств согласился «пострадавший»). Во-вторых, «В случае если есть основания полагать, что вынесенное защитное предписание не обеспечивает безопасность и защиту лица (лиц), подвергшегося (подвергшихся) семейно-бытовому насилию, должностное лицо органа внутренних дел вправе обратиться в суд за судебным защитным предписанием» (ч. 9 ст. 24 ПФЗ).

В этой норме уже нет согласия пострадавшего, что может привести к вынесению судебных защитных предписаний о запрете общения и выселении даже против воли пострадавших. Например, жена сначала – в экстренной ситуации – согласилась на выдачу полицией защитного предписания против супруга, но впоследствии пожелала помириться с супругом: она не сможет реализовать свое пожелание, если в суде уже будет заявление полиции о выдаче судебного приказа.

В случае принятия законопроекта его карательные суровые санкции могут быть применены абсолютно к любому человеку. Создается параллельная система уголовного права, в которой не работают базовые принципы уголовного права и процесса.

Рассмотрение судом дел в рамках уголовного процесса по действующему Уголовно-процессуальному кодексу РФ (далее – УПК) позволяет установить все обстоятельства дела, изучить доказательства, представляемые обеими сторонами дела, гарантирует презумпцию невиновности (ст.

14 УПК), состязательность процесса (ст. 15 УПК), право на защиту подозреваемому (ст. 16 УПК), дает возможность принять объективное решение. УПК предусматривает принципы процесса, направленные на обеспечение прав обеих сторон дела.

А ПФЗ «О профилактике семейно-бытового насилия» не дает никаких гарантий, позволяя обвинить любого гражданина в одностороннем порядке, лишить его доступа к своему жилью и к другим членам семьи, в том числе детям, при наличии признаков неадекватно определенного «насилия». Причем, если человек будет пытаться сопротивляться и уклоняться от исполнения предписания, его отправят под арест.

В отличие от законопроекта действующий УПК прописывает процесс обеспечения принципа состязательности. Аналогичные гарантии дает КоАП (ст.ст. 1.4., 1.5 и др.).

В случае с «семейно-бытовым насилием» по законопроекту преимущества процессуального положения имеет только обвиняющая сторона. Никакой состязательности при принятии решения о выдаче защитного предписания не имеет места. Законопроект фактически исходит из презумпции вины лица, в отношении которого поступает сигнал о насилии, поскольку обвиняемый лишен возможности оспорить обвинение в процессе до выдачи предписания. При этом с обвиняющего лица по сути снимается бремя доказывания. Свою невиновность должно доказывать обвиненное в «семейном-бытовом насилии» лицо, обжалуя защитное предписание в судах. Это обстоятельство не вписывается в рамки ни уголовного, ни административного права, которые базируются на презумпции невиновности лица до момента установления вины решением (приговором) уполномоченного органа власти.

Законопроект «О профилактике бытового насилия» не знает в отличие от УК (и КоАП) сроков давности привлечения к ответственности. То есть, по факту недобросовестные граждане могут ссылаться на факты «бытового насилия», которые имели место в прошлом, для того чтобы создать проблемы человеку в настоящем.

Если же сравнить защитное предписание и меры пресечения в уголовном процессе, то разница также налицо, поскольку УПК устанавливает жесткие процедурные правила, обеспечивающие права граждан, все решения принимаются судом. Исключениями являются случаи задержания, но они всегда имеют в качестве основания признаки конкретных деяний по УК и не ограничивают несоразмерно права граждан.

Правовое государство должно «подчинить применение государством любых карательных (санкционирующих) мер, как бы они формально ни назывались (наказания, взыскания, меры профилактики), фундаментальным уголовно-правовым и уголовно-процессуальным принципам, таким как nullum crimen, nulla poena sine lege; non bis in idem. Презумпция невиновности, право на защиту и т. д., и т. п. В противном случае государство с легкостью сможет обходить все названные фундаментальные принципы и гарантии – ему для этого достаточно будет лишь переименовать соответствующие правонарушения и наказания, назвав их, скажем, … «профилактическими», и поместить их не в УК или хотя бы КоАП, а в другой закон…» .

Б. Судебные защитные предписания.

Помимо полицейского защитного предписания законопроект предусматривает также судебное защитное предписание (ст. 25). Их два вида: (1) предписания, которые выносятся по заявлению пострадавших и рассматриваются в рамках Гражданского процессуального кодекса РФ, (2) предписания, которые выносятся по заявлению полицейских (см. выше) и рассматриваются в порядке, предусмотренном Кодексом об административных правонарушениях.

Судебным защитным предписанием в дополнение к мерам, предусмотренным для полицейского предписания (ч. 3 ст. 25 ПФЗ), на нарушителя могут быть возложены следующие обязанности: «1) пройти специализированную психологическую программу; 2) покинуть место совместного жительства или место совместного пребывания с лицами, подвергшимися семейно-бытовому насилию, на срок действия судебного защитного предписания при условии наличия у нарушителя возможности проживать в ином жилом помещении, в том числе по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации; 3) передать лицам, подвергшимся семейно-бытовому насилию, их личное имущество, документы, если они удерживаются нарушителем» (ч. 4 ст. 25 ПФЗ). Срок действия: от 30 суток до года (ч. 5 ст. 25 ПФЗ).

Понятно, что слова о «наличии возможности» проживать в другом месте могут толковаться настолько расширительно, насколько это угодно, а с учетом запрета на общение с членами семьи, представляются верхом цинизма, ибо запрет на общение никак иначе не исполнить кроме как путем выселения. А ведь уклонение от исполнения предписания грозит арестом, так что выселяться граждане будут массово.

Справедливо замечание профессора криминолога Д.А. Шестакова, который пишет: «Для России выдача подобных охранных распоряжений…, была бы нецелесообразна.... Люди, склонные к агрессивному поведению, оказавшиеся без дома, создали бы для общества дополнительную угрозу насильственного посягательства» . Иными словами, закон, формально направленный на профилактику насилия, сам будет выступать криминогенным фактором.

Как отмечает А.В. Чураков, практика выдачи ордеров за рубежом, позволяющая выселять из собственного жилья, «нарушает, например, ст. 25 Всеобщей декларации прав человека, которая усматривает право человека, в том числе на жилище. Можно также указать на игнорирование данной практикой презумпции невиновности, права на справедливое судебное разбирательство, запрета на произвольное лишение своего имущества, и прочие основополагающие права и свободы, что не позволяет рекомендовать применение охранных ордеров в современной России» .

Законопроект не содержит норм проекта правок в Гражданский процессуальный кодекс РФ (далее – ГПК), которыми планируется регулировать порядок выдачи судебных предписаний. Однако это не меняет дела: суровые санкции законопроекта близки по природе к уголовно-правовым, и поэтому ни при каких условиях не могут применяться в рамках гражданского процесса, рассчитанным на решение споров из частных (гражданских) правоотношений. Стоит учитывать и то, что в гражданских делах об ответственности за причинение вреда действует презумпция вины нарушителя (п. 2 cт. 1064 Гражданского кодекса РФ), что несомненно окажет воздействие на процесс принятия решения судом по делам о «семейно-бытовом насилии». Таким образом, законопроект выводит дела уголовно-правовой отрасли в сферу гражданского судопроизводства, отменяя ключевые защитные презумпции и принципы уголовного права и процесса, что приведет к массовому нарушению вышеприведенных конституционных прав граждан.

При этом в законопроекте очевидна попытка превратить все дела о семейно-бытовом насилии в закрытую сферу. Согласно ст. 27 законопроекта «распространение персональных данных, информации о физическом и психологическом состоянии лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию, а также нарушителей ограничено в соответствии с законодательством Российской Федерации». В проекте правок в ГПК, который оказался в Интернете , предусмотрено, что дела о выдаче предписаний будут закрытыми (проект ч. 2 ст. 244.32 ГПК). Фактически это приведет к замалчиванию проблемы в обществе, к невозможности освещать конкретные дела, в которых семьи столкнутся с беспределом при «профилактике семейно-бытового насилия», что будет провоцировать массовое беззаконие в данной сфере.

6. Действующее законодательство РФ содержит достаточное количество норм, направленных на защиту жизни, здоровья, половой неприкосновенности, чести и достоинства личности любых лиц, в т.ч. женщин и детей (главы 16, 17, 18, 20 Уголовного кодекса РФ). Даже применение силы, причиняющее боль без вреда здоровью, запрещено КоАП и УК, не говоря о более серьезных составах.

Как правило, сторонники законопроекта указывают на проблему уклонения правоохранительных органов от возбуждения уголовных дел, поскольку, например, побои по ст. 116.1 УК РФ отнесены к делам частного обвинения. Однако по делам частного и частно-публичного обвинения (побои, причинение легкого вреда здоровью, изнасилование и др.) уголовное дело может быть возбуждено «и при отсутствии заявления потерпевшего или его законного представителя, если данное преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы» (ч. 4 ст. 20 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Проблемы практики не должны приводить к ломке системы права путем принятия неадекватных законов.

По ст. 5.61 КоАП установлена административная ответственность за оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме. Применяется эта норма в отношении любых лиц. Что касается случаев неисполнения родителями своих обязанностей в отношении детей, то они отвечают по ст. 5.35 КоАП.

Полиция по действующему ФЗ РФ от 07.02.2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» обладает целым спектром необходимых полномочий. В частности, полиция имеет право объявлять физическому лицу официальное предостережение (предостережение) о недопустимости действий, создающих условия для совершения преступлений, административных правонарушений, разрешение которых отнесено к компетенции полиции, либо недопустимости продолжения антиобщественного поведения (п. 12 ч. 1 ст. 13); доставлять граждан в служебное помещение полиции в целях решения вопроса о задержании гражданина, защиты гражданина от непосредственной угрозы его жизни и здоровью в случае, если он не способен позаботиться о себе либо если опасности невозможно избежать иным способом; доставлять по письменному заявлению граждан в медицинские организации либо в помещение полиции находящихся совместно с ними в жилище граждан в состоянии алкогольного, наркотического опьянения, если есть основания полагать, что они могут причинить вред жизни и здоровью граждан, нанести ущерб имуществу (п. 13 ч. 1 ст. 13) и др.

Что касается уголовного процесса, в УПК введена статья 105.1 «Запрет определенных действий» как мера пресечения, которая предусматривает, в том числе, запрет приближаться к определенным объектам. Однако, такая мера применяется при наличии реальных признаков преступления (а не надуманных «признаков семейного насилия») и в рамках строгих процедур, установленных УПК, предусматривающих защиту прав обеих сторон процесса (а не с фактической презумпцией вины обидчика, предполагаемой законопроектом о профилактике семейно-бытового насилия).

Существует также ФЗ РФ от 20 августа 2004 г. N 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», предусматривающий спектр мер защиты, которые могут быть применены как до возбуждения уголовного дела, так и после его прекращения (личная охрана, охрана имущества, выдача спецсредств индивидуальной защиты, переселение в другое место жительства, помещение в безопасное место и др.).

Действующее законодательство содержит целый ряд иных мер, в том числе профилактических (ФЗ РФ № 182-ФЗ от 23 июня 2016 г. «Об основах системы профилактики правонарушений в РФ; ФЗ РФ от 24.06.1999 N 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних").

В отношении лиц, уже совершавших преступления, действует ФЗ РФ от 06.04.2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными их мест лишения свободы». Надзор устанавливается при умышленных преступлениях против детей, половых преступлениях, по широкому спектру тяжких преступлений и др. Надзор предусматривает, в том числе, запрет пребывания в определенных местах, запрещение выезда за определенную территорию и т.п.

Мы привели неполный список инструментов защиты членов семьи от преступлений, предусмотренных действующими законами. Если указанные законы недостаточно качественно функционируют на практике, то это повод для работы с правоприменителями, а не для принятия антиконституционных правовых актов, позволяющих грубо вторгаться в семейные отношения.

7. Зарубежная практика.

Зарубежный опыт применения законов о борьбе с семейным насилием доказывает несостоятельность механизмов законопроекта, использование их в манипулятивных целях, разрушение ими основ института семьи.

7.1. США.

По американской практике известно, что судьи выдают защитные предписания при простом намеке на домашние проблемы . Это установка системы. Судьи думают лишь о том, что отказ в выдаче предписания при возникновении последующих домашних проблем, приведет к негативной оценке их работы. Исследования 2008 г. (США) показывают, что 72% защитных предписаний было выдано без реальных оснований .

А вот конкретный пример из практики выдачи ордеров США: «Судья сказал, что он наблюдал за поведением нашего клиента и обнаружил, что во время слушания клиент смотрел на свою жену. Судья установил, что такое поведение пугает его жену» . Поэтому шутки о выдаче ордеров за «косые взгляды» (которые можно оценить как «психологическое насилие») имеют в себе серьезную долю правды.

В 2008 году в Нью-Джерси судья первой инстанции установил, что нынешний стандарт доказывания для выдачи защитного предписания является неконституционным, поскольку он нарушает право обвиняемого на надлежащую процедуру и требует более строгого «стандарта четких и убедительных доказательств». Такая оценка означала необходимость качественного изменения законодательства и практики. Система на это, очевидно, не была настроена - вышестоящие инстанции отменили решение .

В 2005 году The Family Law News, официальное издание коллегии адвокатов штата Калифорния, отметили, что штат ежегодно выпускает в среднем 250 000 ордеров. Он признал, что выдача таких ордеров была «рутинной», что стороны злоупотребляли ими . Журнал Illinois Bar Journal назвал охранные ордера «частью игры на развод» .

Имеются данные о том, что ежегодно по США выдается около миллиона ордеров по ложным обвинениям в насилии .

Джозеф Корделл - главный партнер юридической фирмы Cordell & Cordell (США), занимающейся вопросами семейного права отмечает: «Терминология приказов о защите варьируется в зависимости от государства (судебные запреты на бытовое насилие и т. д.), но для меня они более известны как тактическое ядерное оружие» . Стоит ли вводить применение такого «ядерного оружия» для семьи в России?

По словам адвоката Д. Корделла: «Согласно отчету «Остановить насилие и насильственные условия» (SAVE), 85% защитных ордеров введено в отношении мужчин. Я считаю, что более 90% этих ордеров являются результатом тактических соображений развода...

Эти приказы легко получить - все, что женщина должна сделать, это сказать, что она испытывает разумный страх за свою безопасность. Документированные доказательства злоупотребления не требуются.

Защитные приказы часто вводятся в «экстренном» порядке без уведомления защищающейся стороны, а затем назначаются слушания через несколько недель. …

С помощью небольшого заявления, обвиняемый может быть вынужден остаться вне дома, лишен родительских прав и лишен каких-либо контактов со своими детьми, в том числе по телефону и электронной почте. В одно мгновение его дом и детей можно отобрать у него.

По сути, приказ становится де-факто единственным распоряжением об опеке над ребенком» .

Имеются данные о том, что введение закона о семейном насилии лишь усугубляет существующие проблемы:
- после приезда полиции на место далеко не всегда понятно, кто виновник домашнего конфликта, поэтому репрессивные меры применяются в том числе к пострадавшим;
- закон никак не помогает искоренить истинные причины домашнего насилия (отсутствие занятости, экономические проблемы и др.);
- защитное предписание нередко добавляет правонарушителю ярости .

Профессор права, директор семейной консультации в Университете Балтимор Л. Гудмарк отмечает, что существующий закон абсолютно слеп к желанию женщины остаться вместе со спутником . Не случайно защитные предписания в США называют «разводом де-факто». Многочисленные исследования свидетельствуют, что защитные предписания не являются для лиц, получивших предписание, сдерживающим фактором с точки зрения возможности будущего насилия .

В докладе общественного движения «SAVE» (США) сообщается, что по скромным подсчетам американским налогоплательщикам приходится ежегодно платить 20 млрд долларов на поддержку семей с одним родителем, лишившимся супруга (-и) по ложному обвинению в домашнем насилии; ежегодно 175 тыс. детей вовлечено в процессы о разводе родителей, запущенному на основании ложных обвинений в насилии .

В одном из упомянутых дел фирмы Cordell & Cordell был случай, когда жена подала прошение о запрете домашнего насилия на основании ложных обвинений, и адвокаты показали суду, что в ходатайстве нет ничего заслуживающего доверия. Однако, судья посчитал достаточным то, что муж во время процесса смотрел на жену, для того, чтобы выдать ордер, нарушающий массу конституционных прав человека.

И это не единичный случай, а система. По словам адвоката в этой сфере: «Снова и снова я видел приказы о защите, относящиеся к человеку как к преступнику, когда нет никаких оснований для претензий, связанных с угрозой... При этом вступление в силу защитного приказа может повлиять на вашу историю криминального прошлого, защитные приказы видны при проверке данных о приеме на работу. Таким образом, ложные приказы наносят постоянный ущерб репутации невинного отца, его карьерным перспективам, финансовому положению и его положению в глазах его детей» .

Последствия ложных обвинений в домашнем насилии очень длительны. При этом нарушение защитного предписания грозит тюрьмой. В США был снят фильм о ложных обвинениях в домашнем насилии «DVI: Внутренняя история» , который исследует систему и ее разрушительные последствия для жизни людей. В фильме приведено множество примеров того, насколько противоестественным является предлагаемый ПФЗ о СБН механизм «защиты от домашнего насилия».

Например, для прохождения специализированной психологической программы мужчина обязан подписать документ о том, что он причинял женщине домашнее насилие, даже если он с этим не согласен. В случае уклонения от прохождения программы его ожидает тюрьма. Лишение свободы также является следствием нарушения приказов, запрещающих поиск и общение с членами семьи. Один их пострадавших отцов рассказывал о том, что само «использование имени дочери» вменялось ему в вину (как «преследование») и считалось основанием для ареста.

Такая система нарушает конституционные права граждан и требует от человека противоестественного поведения.

7.2. Германия.

В Германии закон, направленный на борьбу с домашним насилием путем выдачи охранных ордеров, принят в 2001 году . Он подвергается серьезнейшей критике . В частности, адвокат по семейному праву д-р Д. Клостер-Харц пишет, что этот закон – база для серьезнейших злоупотреблений на практике, правовой инструмент для шантажа женщинами мужчин. Адвокат метко называет этот закон «молотком для ведьм», желающих оперативно получить квартиру мужчины в свое личное пользование .

Немецкий криминолог профессор М. Бок дал крайне негативное заключение на закон, когда он находился в стадии проекта, и рекомендовал Бундестагу отклонить его . Профессор указал среди прочего, что этот закон даст основания для ложных обвинений в мужском насилии. «Закон требует не конструктивного диалога между полами, а исключительно лишения прав, лишения власти, изоляцию, наказание мужчин» .

Некоторые источники в ФРГ прямо пишут о том, что феминистическая истерия создана искусственно и опровергается многочисленными исследованиями, доказывающими одинаковую склонность женской и мужской части общества к силовым действиям .

Так, еще в 1992 году Институтом криминологических исследований Нижней Саксонии проводилось исследование, которое пришло к выводу, что жертвами физического насилия были примерно в равной мере мужчины и женщины .

Однако распространение феминистических мифов (в т.ч. через псевдонаучные работы на т.н. «гендерные» темы) оплачивается миллионными грантами , а любые возражения против изложенного подхода блокируются в СМИ, в политике .

7.3. Швеция.

В Швеции регулярно принимаются государственные программы, направленные на противодействие насилию против женщин.

В частности, с 2006 по 2010 гг действовал Национальный план действий по борьбе с насилием мужчин в отношении женщин, угнетением во имя чести и насилием в однополых отношениях; Национальный план действий против проституции и торговли людьми; План действий по предотвращению и предотвращению брака молодых людей против их воли. На все эти планы выделаются существенные средства.

В общей сложности, с учетом грантов неправительственным организациям, Правительство Швеции выделило на борьбу с насилием против женщин 986 миллионов евро за период 2015-2020 гг, причем эти суммы не включают основное финансирование государственных органов (например, уголовного правосудия, здравоохранения и т.п.) .

Несмотря на то, что борьба с насилием против женщин началась в Швеции довольно давно, в частности, с 2006 г. по 2010 г. действовала соответствующая Национальная стратегия, статистика показывает, что указанный период отмечен ростом преступности в «интимных отношениях» . С 2009 по 2018 гг число изнасилований выросло на 34%. В целом число преступлений сексуального характера с 1975 по 2018 г выросло в Швеции в 7 раз. В 2018 г. число сексуальных преступлений выросло по сравнению с 2017 г на 2% .

Весьма характерно утверждение Швеции в официальном документе о том, что, по имеющимся данным, «общее воздействие правительственных инициатив на женщин и детей, подвергающихся риску насилия, трудно оценить» . Кроме собственно «увеличения осведомленности общества по проблемам насилия в отношении женщин» никаких конкретных результатов Швеции установить не удалось.

1 июля 2014 года Швеция ратифицировала Конвенцию Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием против женщин и домашним насилием (Стамбульская конвенция), которая является ключевым международным документом по борьбе с «домашним насилием», на базе которого разработан и ПФЗ о СБН и в России . 1 ноября 2014 года Конвенция вступила в Швеции в силу .

Следствием ратификации Конвенции были многочисленные изменения законов. В частности, расширение сферы действия защитных приказов о запрете контактов за счет приказа о выселении из совместно занимаемого жилья , расширение понятия изнасилования и др.

Пересмотр законодательства, очевидно, будет проводиться и дальше, поскольку Стамбульская конвенция содержит неопределенно широкое понятие «насилия».

Во исполнение Конвенции в Швеции принята Национальная стратегия борьбы с насилием мужчин в отношении женщин на 2017-2026 годы (далее – Национальная стратегия).

Как видно, борьба с насилием против женщин предполагает квалификацию мужчин как субъектов, от которых исходит в обществе насилие, хотя для такой антимужской политики нет никаких оснований. В отчете Швеции по реализации Стамбульской конвенции сказано: «В 2014 году Шведский национальный совет по предупреждению преступности представил результаты Национального обследования правонарушений в близких отношениях. … в 2012 году доля женщин, ставших жертвами близких отношений, была почти равна доле мужчин, ставших жертвами (7,0 процента среди женщин и 6,7 процента среди мужчин, из которых 2,2 процента женщин и 2,0 процента мужчин подверглись физическому насилию)» .

При этом Правительство Швеции поручило Шведскому национальному агентству по образованию внедрить школьные программы по борьбе с «традиционными гендерными моделями». В Отчете Швеции по реализации Конвенции прямо указано, что «школа несет ответственность за противодействие традиционным гендерным моделям» , и в отношении детей реализуются программы, негативно оценивающие развитие мужественности у мальчиков. Национальная стратегия прямо формулирует, что «содержит … меры по противодействию деструктивной маскулинности и понятиям чести» .

История развития борьбы с насилием против женщин и домашним насилием за рубежом делает очевидной истинную цель этой борьбы – ликвидация мужественности как факта, стирание различий между полами и разрушение института семьи.

Как верно отмечено в заключении германского профессора М. Бока, в результате применения закона по борьбе с домашним насилием общество получит в долгосрочной демографической перспективе нежелание мужчин создавать семьи и иметь детей . Это – политика депопуляции .

8. Выводы.

Согласно ст. 1 Семейного кодекса РФ «семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, … недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав…».

Однако законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ» напротив способствует вмешательству третьих лиц в дела любой семьи, препятствует примирению членов семьи (путем навязывания запретов общения). Соответственно, проект идет вразрез с принципами семейного права.

Законопроект противоречит также Концепции демографической политики РФ на период до 2025 года (утв. Указом Президента РФ от 9 октября 2007 г. № 1351) и Концепции семейной политики в РФ на период до 2025 г. (утв. Распоряжением Правительства РФ от 25 августа 2014 г. № 1618-р), которые указывают на необходимость укрепления социальной устойчивости семьи, на рост рождаемости.

Законопроект направлен на подрыв института семьи путем легализации неадекватного понятия «семейно-бытового насилия» и внедрения суровых санкций за обычные внутрисемейные отношения, в связи с чем он нарушает также Стратегию национальной безопасности (утв. Указом Президента № 683 от 31.12.2015 г.), согласно п.п. 76, 78 которой защита семьи и сохранение традиционных российских духовно-нравственных ценностей отнесены к «стратегическим целям обеспечения национальной безопасности».

С учетом вышеизложенного законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ» следует оценить как юридически несостоятельный и крайне деструктивный для семьи и общества в целом.

ОУЗС