— Геннадий Владимирович, изменилось ли что-то, на ваш взгляд, в стране после 1 марта, со вступлением в силу закона о полиции?
— Есть некоторый внешний эффект: начальство велело полицейским быть вежливыми, и они действительно стали вести себя чуть корректнее. По крайней мере, в Москве и Подмосковье. Но, боюсь, это временное явление — установка постепенно сойдет на нет. Других сдвигов я не заметил. По-прежнему идет огромный поток заявлений, обращений граждан, указывающих на бездействие органов внутренних дел, на сокрытие преступлений, на коррупцию. Я, конечно, понимаю, что этот негатив в основном выявлен еще до первого марта. Но пока нет никаких оснований считать, что в полиции работают иначе, чем в милиции.
— Как вам, кстати, новое название, не режет слух?
— Нет, оно не вызывает у меня резкого отторжения. Все-таки во всем мире такие структуры называются полицией. Но это дело 17-й, а может быть, даже 126-й степени важности. Куда больше беспокоит содержательная часть реформы, точнее — ее полное отсутствие. Похоже, весь пар вышел в свисток — в новое название. Очень хочу ошибаться в своих выводах, но мне кажется, что реформа милиции завершилась, так и не состоявшись.
— Но, может быть, все еще впереди? Закончится, например, аттестация, и в полиции останутся самые честные и профессиональные.
— Я, знаете ли, даже в Деда Мороза уже не верю, а вы хотите, чтобы я поверил в эту сказку?
— Приходилось, кстати, слышать, что в одном не очень отдаленном от Москвы регионе главным критерием при аттестации являются 50 тысяч рублей — взятка за «аттестат». Есть, по-вашему, основания для подобных слухов?
— К сожалению, есть. Я слышал уже от многих сотрудников органов внутренних дел, что вопрос стоит именно так: хочешь остаться — плати деньги. И платят. Не хочу сказать, что так происходит везде. Но совершенно очевидно, что во многих подразделениях отбор идет совсем не по тому сценарию, который задумывался авторами реформы. Когда закон обсуждался в Госдуме, я и еще ряд депутатов, вошедших в нашу неформальную рабочую группу, предложили пропустить всю милицейскую номенклатуру через специальные комиссии с участием депутатов и представителей гражданского общества. Поправка, естественно, не прошла: мы, мол, посягаем на полномочия министра. Теперь никто не посягает на полномочия. Но в результате мы получили аттестацию «за бабки».
— Вы, уточню, голосовали против закона?
— Конечно. Не только я: против голосовали все фракции, кроме «Единой России».
— Что еще помимо порядка аттестации вам не нравится в этом документе?
— Мне, к сожалению, все не нравится в этом документе. Начиная с первых статей, в которых отсутствует структура МВД: все отдано на откуп нормативным актам. Нет четкой соподчиненности, нет механизмов общественного и парламентского контроля, избыточны контрольные функции... Недостатки закона о полиции можно перечислять очень долго. Считаю, он оказался даже хуже, чем прежний закон о милиции.
— Что касается структуры полиции, то недавно президент восполнил этот пробел, издав соответствующий указ. Разве тема не исчерпана?
— На мой взгляд, президент просто узаконил ту структуру, которая существует сегодня. Никаких серьезных структурных преобразований нет. Разве что главк, отвечающий за транспортную безопасность, разделен на федеральное и окружные управления. Да, еще следственный комитет при МВД стал следственным департаментом. Со СК, кстати, долго мыкались, не зная, куда девать. Хотели было влить в Следственный комитет России, но все-таки решили оставить. Таким образом, даже реформа следствия не состоялась.
— В числе новаций — сокращение на 200 тысяч предельной штатной численности органов внутренних дел...
— Это, пожалуй, единственный реальный результат реформы.
— То есть вы считаете, этот шаг оправдан?
— Частично. Нужно, безусловно, сокращать функции полиции и очень серьезно, в разы, сокращать численность сотрудников. Но сокращать не бездумно, не так, как сейчас: поувольняли тех, кто работает «на земле», а все те, кто сидит в главках и управлениях, по большому счету, остались в шоколаде. В результате образовался серьезный перекос в пользу бюрократического аппарата. Внутримилицейская бюрократия победила.
— Случись, не дай бог, какое-нибудь ЧП — например, очередной теракт, — и сразу выяснится, что полицейских, напротив, не хватает. И все вернется на круги своя. Возможен такой сценарий?
— Что бы ни случилось, оправдать существование 1 миллиона 300 тысяч сотрудников органов внутренних дел в стране со 140-миллионным населением невозможно. Даже после запланированных сокращений мы будем в несколько раз превосходить Европу и Америку по числу полицейских на 100 тысяч населения. Беда в том, что количество правоохранителей не соответствует их качеству.
— В последние годы милиции крепко доставалось от первых лиц государства. Собственно, итогом этой критики можно считать и саму реформу МВД. Но претензии почему-то никогда не предъявлялись к его руководству. Более того, именно этим людям и поручено проводить реформу. Чем можно объяснить этот факт?
— Похоже, власти не нужно сегодня сильное руководство МВД. Вдруг оно начнет копать в «неправильном» направлении и зацепит кого-то из крупных чиновников? Нынешнее полицейское начальство, которое понятно, с которым, так сказать, отлажены отношения, вполне устраивает нынешнюю власть. Однако барона Мюнхгаузена, который вытащил сам себя из болота, из МВД не получилось. Главный урок реформы — российская бюрократия не способна сама себя реформировать. Если руководство страны поймет это и сделает соответствующие выводы, у нас есть шанс. В противном случае все попытки модернизации обречены.
— По словам Бориса Грызлова, 1 марта 2011 года войдет в историю России. Если согласиться с этим тезисом, то как, по-вашему, будет определяться эта дата в будущих школьных учебниках?
— Очень хочу, повторяю, ошибаться в своих прогнозах, но, боюсь, эта дата имеет все шансы не войти в историю, а влипнуть в нее.
Комментарии
В любой стране полиция (милиция, жандармерия и т.п.) - правоохранительный и правоприменительный орган в сфере борьбы с преступностью. А форма взаимодействия с обществом лежит вне основной деятельности такого органа.
Таким образом мы видим смысловую подмену. Кучерены заявляют, что милиция "не способна выполнять задачи, стоящие ныне перед правоохранительными органами". Однако скромно умалчивают - что это за задачи. И каким образом введение законодательной нормы об оказании помощи потерпевшему способствует борьбе с преступностью.
Реформа МВД - это ликвидация правоохранительного органа для населения и создание прост охранительного органа для охраны государственного монстра и воровской элиты.