Москва – основа вертикали власти

- Дмитрий Борисович, с точки зрения экономической и социальной географии, что есть Москва?

- Объективно существующая реальность и центр страны. Причем, надо сказать, центр гипертрофированный.

Мы живем в реальной географической среде, которая сформирована за тысячу лет. От нее не убежишь: веками задана определенная поселенческая и транспортная инфраструктура. Если Москва устроена по радиально-концентрическому принципу, то это материальный факт. Есть центр, есть улицы, расходящиеся радиусами. И есть кольца, надетые на центральную ось: кремлевская стена; Бульварное кольцо, Садовое, 3-е, 4-е, потом МКАД. 

Эта модель продолжается и за пределами города: 1-я и 2-я «бетонки». Структурное  влияние Москвы простирается до 400-600 км, это легко увидеть на карте. На удалении  около 200 км мы опять видим кольцо городов: Тверь – Владимир — Рязань – Тула – Калуга —  Вязьма —  Ржев… Следующий уровень – 400-500 км: Ярославль – Нижний Новгород —  Пенза – Тамбов – Липецк – Орел – Брянск — Смоленск. И только после этого уровня  заданная Москвой транспортная «звездочка» начинает терять радиально-концентрические очертания и распадается под влиянием других  центров влияния/притяжения.

Это запечатленный в транспортной сети русский геополитический код. В отличие от европейских городов, которые конкурировали в качестве самоуправляемых рыночных  центров, у нас был главный государев Город, значение которого определялось не столько хозяйственными, сколько политическими факторами. Один царь, одна религия, одна держава, один Центр. Ни обойти, ни объехать. И до сих пор из Твери в Ярославль поездом – только через Москву.

Есть в русском языке понятие: «заштатный городишко». То есть городок вне штата, не на бюджетном (государевом) централизованном финансировании. В Западной Европе почти  все города уже несколько столетий как более или менее «заштатные». С самоуправлением,  самофинансированием и собственной налоговой базой. А у нас города учреждались государством — главным образом, из соображений силового контроля над территорией. Оно же снабжало их  свинцом-порохом, пушками и прочими атрибутами силы. Весьма часто (особенно в советскую эпоху) деньгами и даже продуктами. Советские люди помнят, что у городов были разные категории снабжения.

Как заметил политолог и географ Леонид Смирнягин, у нас, в отличие от Европы,  границы субъектов РФ порой видны из космоса. Например, есть областной центр Калуга.  Или Тула. От них  радиально (как от миниатюрной Москвы) разбегаются  дороги к районным городам. Но с приближением к областным границам они глохнут, и начинается лес. Калуга взаимодействует напрямую с Москвой и только с Москвой, и соединена с ней пучком нитей — от автодороги до телефонного кабеля. А что происходит в соседних  Брянской или Смоленской областях, ее не занимает. Поэтому из уездного городка  Калужской области напрямую проехать в соседний городишко Брянской области трудно:  вдоль границы лес, а в нем Соловей-разбойник. Сядешь по самые оси. Лучше вместо 40-50 км по прямой сначала вернуться к областному центру, затем по федеральной трассе до центра соседней области и только потом оттуда назад. Объезд бывает по 200-300 км. 

Сама столица в итоге тоже страдает – как больное сердце с гипертонией. Еще в советские времена ведущий экономико-географ СССР Н.Н. Баранский говорил: «Москва сильней большевиков». Советская власть одной рукой всю жизнь стремилась ограничить приток населения в Москву, вводила драконовские ограничения на прописку. А другой рукой тащила  в нее  чиновников, плодила центральные министерства и ведомства, привозила «лимитчиков» для строительства, обслуживания транспорта, охраны и пр. 

Если все решать в Москве — она неизбежно будет пухнуть. Москва явно перегружена функциями. Это и административный центр,  и культурный, и промышленный, и научно-образовательный, и транспортный, и военный, и финансовый…

- А как с централизацией на Западе?

- В США центральная  бюрократия – это Вашингтон. Банковский бизнес – Нью-Йорк. Автопромышленность – Детройт, Чикаго. Образование и наука – Бостон, Силиконовая долина. Киноиндустрия – Лос-Анджелес. Развлечения – Лас-Вегас. Хлеботорговля — Канзас. Конечно, есть пересечения и повторы. Но нет суперцентрализации всего сразу в одной точке. 

В Европе есть очень похожие на нас вещи. Париж – суперцентр Франции, все прочие города существенно меньше. Но даже там нет заоблачной московской концентрации. Да и в самом Париже вы не найдете единого центра, там несколько «подцентров» в теле  города. Это лучше, чем у нас, с постоянной пробкой внутри Бульварного кольца. Еще есть супер-Мехико, Большой Лондон. Но наша ситуация усугубляется размерами страны: на такое огромное пространство один монопольный Центр – это безумие.   

Вот создают Сколково. Понятно, опять под Москвой. Потому что нужны аэропорты, развитая  дорожная сеть, культурные и образовательные центры, жилье, словом, инфраструктура. Она есть только в Москве. Если городить огород в другом месте, выйдет втрое дороже и, скорее всего, впустую. Не захотят современные ученые проживать за  «периметром» (колючей проволокой), как в «Арзамасе-16». И аэропортов там нет... Ни театров, ни университета поблизости.

- Все же распухание (или разбухание) мегаполисов – не наша только особенность. Разве нет в мире городов, где живет уже по 20, а то и по 30 млн человек, и никто не знает, что с этим делать? 

- Верно. Логика проста: если вы возьмете валовой региональный продукт (ВРП), производимый в крупных городах, то там каждый житель производит его в 2-3 раза больше. В городе все компактнее и быстрее. Ресурсы под рукой: квалифицированные кадры, технологии, финансирование, инфраструктура. Это тоже надо понимать: на уровне деклараций принято ужасаться городской жизни – суета, бездуховность, жуткая экология, отвратительный народ, то, сё… Но на уровне практического выбора вся эта горько  причитающая публика со страшной силой рвется именно в города. Зарплата больше, перспективы ярче, лучше возможности дать детям образование, интересней досуг.

Проблема в том, что наш главный город в силу своего монопольного положения и отсутствия конкуренции зажирел и производит все, что угодно, кроме того, что должен производить в первую очередь.

А должен он производить умные и квалифицированные решения для всей страны. Иначе зачем России такая столица? Решения-то он производит. Но вот умные ли? Оптимальные ли?

- «Петербургский период», когда было две столицы, в этом смысле был благодатным для России?

- Я думаю, да. К слову сказать, Петр I, желая перенести столицу к морю, выбирал: либо Таганрог на берегу Азовского моря, либо новый город на берегу Финского залива. Выход из Азовского моря контролировали турки. В общем, Петр выбрал Финский залив. И вот затевается  город – на довольно поганом болотистом месте. Зато у «окна в Европу». И через три столетия разворачивается блистательная «Северная Пальмира». 

Это было хорошо — с точки зрения развития страны. Как минимум две столицы: старая купеческая Москва и чиновничий дворянский Петербург. Благодаря Петербургу Россия открылась Европе, быстро модернизировалась и вестернизировалась. Большевики с их замашками восточной деспотии первым делом перенесли столицу назад в Москву, окно в Европу задраили, а Сталин окончательно развернулся к управленческим схемам Ивана Грозного.

Обратите внимание, как они не любили и последовательно «опускали» Питер. Начиная с   восстания в Кронштадте. Затем был уничтожен Зиновьев и его окружение. Ленинград все время казался потенциальной угрозой. Слишком самодостаточен, силен, слишком культурен, с квалифицированным и независимым населением. Сталин опасался питерской крамолы, как Грозный опасался ее из Новгорода и Пскова. После Зиновьева погибает Киров, а затем как раз на питерской  элите разгоняется каток предвоенных  репрессий. Потом достаточно странное поведение Сталина во время Ленинградской блокады. Он как будто не слишком переживает по поводу вымирания ленинградцев. А вскоре после войны начинает знаменитое «Ленинградское дело»… Добивает городскую элиту.

- Есть такое мнение, что возвращение столицы в Москву было, по сути, предопределено, когда началось развитие железных дорог. Петербург никак не мог стать главным железнодорожным узлом, в силу своей географии, — это могла быть только Москва.

- Хорошо понимаю эту точку зрения и позволю себе с нею не согласиться. Что хорошего, если у нас в такой гигантской стране один главный железнодорожный узел? Наоборот. Он перенапряжен и перегружен. Скорее, тормозит транспортное сообщение, чем помогает.  Сеть железных дорог у нас далеко не так хорошо развита, как многие почему-то думают. Напротив. Если вы едете из Воркуты в Оренбург, то прямиком  вдоль Урала не получится.  Придется на тысячи километров углубляться  в центральные районы. До Нижнего Новгорода, а может, и до Москвы. Вашингтон в США является главным  ж/д узлом?  Астана в Казахстане? Бразилиа в Бразилии? Да нет.

- Как же со всем этим лучше быть? Может быть, пора уже переносить столицу?

- Нет, я против модной идеи переноса столицы. Слишком дорогое удовольствие туда-сюда главный город таскать. Надо переносить и перераспределять функции, поддерживать рост городов-конкурентов,  а не строить где-то еще одну гипер-супер-мега-Москву под другим названием.

Если мы хотим, чтобы развивались остальные территории, надо им дать больше прав, свобод и гарантий. И стимул для самостоятельного развития в виде оставления большей части налоговых отчислений. Больше  добавленной стоимости произвел – получи в городской бюджет больше налогов и трать их на развитее своей территории.

Кстати, в  лихие 1990-е годы отчасти так и было. Тогда от спячки мгновенно проснулись потенциальные города-лидеры. Нижний Новгород поднялся очень неплохо, Пермь, Екатеринбург, Ростов. Гипертрофированная оборонка умирала, а секторы, ориентированные на платежеспособный внутренний спрос, быстро росли. От первых ларьков до сегодняшних гипермаркетов.

Все бы это хорошо, но происходит странная вещь. Москва (точнее Кремль как Центр) почуяла, что теряет политический контроль. Нижний Новгород начинает жить слегка сам по себе, не очень огладываясь на начальство. Про Казань и Уфу и говорить нечего. Махачкала, Грозный, Калининград, Владивосток, Волгоград … Кошмар. Это и Ельцин понимал, и тем более Путин. Отсюда опять вертикаль, стягивание полномочий и ресурсов в Москву и торможение территориального развития.  

Смотрите: в отвратительные, скудные 1990-е годы у нас было 20-25 регионов-доноров, которые зарабатывали больше, чем тратили. А сейчас их стало 10-12. Остальные регионы живут на дотациях из Центра. В том числе Чечня, где более 90% бюджета – дотации.

Грубо говоря,  Центр выдаивает тюменские севера, продает газ и нефть, получает деньги, а потом раздает их подчиненным. Каждый смирно сидит, ждет, открыв пасть. Власть идет и считает: «Этому дала, этому дала, а этому не дала. Зачем неправильные слова говорил,  плохо за партию голосовал?!»  В итоге регионы и города заинтересованы вести себя тихо. Но совершенно не  заинтересованы проявлять инициативу и развивать экономику. Все равно налоги уходят в Москву.

Первое, что сделал Путин – де-факто уничтожил Совет Федерации. Ельцин тоже не любил СФ, где своевольные регионалы могли диктовать ему свои интересы. Вплоть до того, что не дали уволить генпрокурора Скуратова, пришлось устраивать провокацию с голыми красавицами. После прихода Путина СФ как площадка для региональных элит, тренирующих навыки горизонтального общения в обход Вертикали, перестал функционировать. Рулить стало легче, но проблема дефицита горизонтальных связей от этого не решена. Как прямое следствие этих вертикалистских процессов — города-миллионники приостановили рост. Некоторые, развернувшись на границе миллиона, начали терять население. 

Хорошо, если нефть дорого стоит и Москва может платить за лояльность. А если нет?  Тогда Москва в глазах регионов приобретает имидж вурдалака, сосущего из них кровь. Что и имело место накануне развала СССР. Зачем жителям условного Калининграда такая  Москва? Она для них источник не благ, а  дурацких  распоряжений, которые осложняют им трансграничный бизнес с соседней Польшей или Прибалтикой. В Калининграде на Москву смотря как на гирю, привязанную к ноге.

Все-таки мозги обязаны меняться быстрее, чем сформированная на основе их решений географическая реальность. Если мозги отстают, территория понемногу сползает в хаос и кризис. За ошибки, сделанные три поколения назад, расплачиваться приходится сегодня. Часто с совершенно неожиданной стороны.

Беседовал Леонид Смирнов