продолжение статьи от МИБ! работа Бухарина о демократии.

А не забыл ли Бухарин о демократии, говоря о диктатуре? Дальнейший материал дает ответ на этот вопрос: нет, не забыл. Текст настолько интересен, на мой взгляд, что я не буду прерывать его своими комментариями. Правда, в третьем (последующем) моем посте все становится еще более интересным. Даже пока не знаю, как его преподнести и прокомментировать. Ну, очень хорош!

 
Цитата:
Одним из самых существенных вопросов, которые играют крупнейшую практическую роль, является вопрос о соотношении между «демократией» и диктатурой рабочих.

Марксисты не выдумывают из головы чисто рационалистическим образом «форм правления». Они улавливают основные тенденции развития и свои цели сообразуют с этими тенденциями. Так, и только так нужно подходить и к вопросу о диктатуре.

При этом нужно помнить, что политическая форма есть «надстройка» над определенной экономической структурой, что она выражает определенное соотношение между классами и что политическая скорлупа неизбежно разлетается в прах, если она не находит себе опоры в структуре классовых соотношений.

Выше мы дали общую оценку начавшейся эпохи. Это — эпоха все более и более нарастающих гражданских войн, переходящих в организованную классовую войну.

Поэтому первый вопрос, который мы должны задать, это вопрос о том, совместима ли гражданская война с демократическими формами или нет.


Все же немного скажу: обратите внимание на национализм, как необходимую черту буржуазной демократии (в последнем абзаце). 
 
Цитата:
Но предварительно одно маленькое замечание. Наши противники, и в их числе Каутский, толкуют о демократии, как о чем-то существующем. Но это заведомая ложь. Сейчас не существует демократических государств. То, что существует сейчас в Европе, Америке и Японии, есть диктатура финансового капитала. Именно это — исходный пункт развития.

Следовательно, вопрос должен быть поставлен так: можно ли в эпоху гражданской войны организовать пролетарское государство в формах старой буржуазной демократии, везде и всюду уничтоженной финансовым капиталом?

Демократия, поскольку мы подразумеваем под этим словом определенный политический строй, была до сих пор одной из форм — самой утонченной формой — господства буржуазии. В чем состояла основная предпосылка демократического устройства? В наличии ряда фикций, которые чрезвычайно ловко использовались для систематического обмана масс. Основной такой фикцией было понятие общенародной воли, «нации», «целого». Вся система демократических учреждений покоится на «общенародности». Нетрудно понять классовый смысл «общенародных» норм. Понятно, что в действительности есть классы с противоположными непримиримыми интересами; понятно, что ни о какой «общенародной» воле, которая объединяла бы и рабочих, и капиталистов, в действительности нет и речи. Но буржуазии нужна, ей необходима фикция «общенационального». Буржуазия — правящее меньшинство. Но как раз потому, что она — меньшинство, ей приходится, чтобы держать массы в повиновении, говорить от имени «всей нации», ибо она не может открыто говорить от имени кучки. Таким образом возникает фетиш общенародной воли, и буржуазия выступает как нация, как «страна», а буржуазная государственная организация — как общее всем «отечество».

 
Цитата:
Пролетарская революция есть, однако, разрыв гражданского мира — это есть гражданская война. Гражданская же война вскрывает истинную физиономию общества, расколотого на классы. Как раз в огне гражданской войны сгорает общенациональный фетиш, а классы размещаются с оружием в руках по различным сторонам революционной баррикады. Поэтому не удивительно, что в процессе революционной борьбы пролетариата неизбежно возникает распад всех тех форм, всех учреждений и институтов, которые носят видимость «общенационального». Это есть опять-таки совершенно неотвратимый, исторически абсолютно неизбежный процесс, хотят его или не хотят отдельные люди, отдельные группы или даже некоторые промежуточные классы, ибо гражданская война имеет свою внутреннюю логику, и, раз она дана, тем самым дан и процесс распада старых форм, где буржуазия господствовала под псевдонимом всего общества.

Эти соображения, выдвигавшиеся некоторыми товарищами и до Октябрьской революции, получили теперь опять-таки опытное подтверждение. Какую область ни взять, всюду и везде мы видим одно и то же: общенациональные, «общедемократические» институты немыслимы, при данном соотношении сил они невозможны.

Возьмем одну из главных составных частей всякой государственной власти — армию.

Для всякого неутописта ясно, что общенациональная армия теперь немыслима.

Пролетариат не может пускать в свою армию буржуазию, и Советская республика организует рабоче-крестьянскую красную армию. Но и для буржуазии все более опасно становится пускать в свою армию принудительно набранных рабочих и крестьян; поэтому она вынуждена организовать белую гвардию. Там же, где пробуют сорганизовать «общенациональный» военный аппарат, с буржуазными контрреволюционерами во главе (ср., напр., «народную армию» чехословацко-белогвардейских сил), этот аппарат неизбежно разлагается и погибает, ибо конструкция его по теперешним временам внутренне противоречива.

То же самое происходит по всей линии, вплоть до экономики: на фабрике становится невозможным «межклассовое» сожительство буржуа и пролетария; общие «домовые комитеты» распадаются и заменяются домовыми комитетами бедноты; деревенские общие советы разрушаются, и на их место ставятся комитеты деревенской бедноты; в муниципалитетах не могут ужиться рядом те, кто на улицах стоит друг против друга с оружием в руках, и муниципалитеты заменяются отделами рабочих классовых советов; Учредительное собрание по той же причине существовать не может; старые парламенты взрываются вместе со всякой «общенациональной» конституцией.


Цитата:
Было бы смешно думать, что все это — случайные, «патологические» явления. На самом деле здесь происходит распад того, что могло быть связано лишь при одном условии: при таком положении вещей, когда пролетариат находится под гипнозом буржуазной идеологии, когда он не сознает себя еще как класс, ниспровергающий буржуазию, когда он рассматривает себя как часть не подлежащего изменению целого. Победа пролетариата, полная и окончательная, его мировая победа, восстановит в конце концов единство общества на новых началах, на началах деклассирования всего общества. Тогда осуществится полный безгосударственный коммунизм. Но до этого периода предстоит пройти через жестокую борьбу, которая не мирится ни с какими иными формами, кроме диктатуры: если побеждает рабочий класс, тогда будет диктатура рабочих; если побеждает буржуазия, это будет диктатура буржуазии и ее генералов.

...буржуазия хочет военной диктатуры генералов, чего абсолютно не хочет пролетариат. Мелкая буржуазия, интеллигенция и пр. не могут быть властью, это — азбука для марксиста. Крестьянство сейчас дифференцировано — у нас происходит революция в деревне. Но ни один слой крестьянства не может играть самостоятельной роли. Остается один пролетариат. Власть пролетариата, однако, ставит на дыбы не только крупную буржуазию, но и «среднее сословие». Тем не менее пролетариат достаточно силен, чтобы, ведя за собой деревенскую бедноту, разбить своих врагов. При таком положении не может быть иного выхода, как диктатура пролетариата.

Предатели социализма больше всего боятся «беспокойства». Таков и Каутский. Он проповедовал «мирный» капитализм, когда этот капитализм убивал десятки миллионов на полях сражений. Теперь он проповедует «мирную революцию», чтобы удержать пролетариев от восстания против капитала. Он всерьез пишет «о безопасности и покое», которые нужны для революционного строительства, и потому он изо всех сил протестует против «самой страшной» гражданской войны. Предпосылкой его поистине чудовищной по своему ренегатству критики является жажда мещанского спокойствия.

Демократия, т. е. такая форма господства буржуазии, которая предохраняла бы наилучшим образом от возмущения пролетариата, — вот его конечный идеал.

Что это так — ясно видно хотя бы из одного замечания:

«В боях за... политические права возникает современная демократия, зреет пролетариат; вместе с тем возникает новый фактор: охрана меньшинства, оппозиции в государстве. Демократия означает господство большинства. Но в не меньшей мере она означает охрану меньшинства». 

А потому теперь, по Каутскому, и необходима демократия.

Стоит взглянуть только на это великолепное рассуждение, чтобы увидеть, что Каутский ровно ничего не понимает в текущих событиях. Разве можно советовать русскому пролетариату охранять права «меньшинства», т. е. права контрреволюции, мягко называемой добреньким Каутским «оппозицией«? 

Всякое государство есть орудие насилия. В моменты острых классовых битв это орудие должно действовать особенно интенсивно. Поэтому в эпоху гражданской войны тип государственной власти неизбежно должен быть диктаторским.
Но это определение есть определение формальное. Важен классовый характер государственной власти. И поскольку государственная власть находится в руках пролетариата, постольку до его решающей победы во всем мире она неизбежно должна носить характер диктатуры. Пролетариат не только не дает никаких «свобод» буржуазии — он применяет против нее меры самой крутой репрессии: он закрывает ее прессу, ее союзы, силой ломает ее саботаж и т. д. и т. п., точно так же, как буржуазия в свое время делала это с агентами помещичье-царского режима. Но зато пролетариат не на словах, а на деле дает широчайшую свободу трудящимся массам.

Этот пункт нужно особенно подчеркнуть. Все «демократические свободы» носят формальный, чисто декларативный характер. Таково, например, демократическое «равенство всех перед законом». Это «равенство» прекрасно воплощается в формальном «равенстве» продавца рабочей силы рабочего, и покупателя ее — капиталиста. Это есть лицемерное равенство, за которым скрывается действительное порабощение. Здесь равенство прокламируется, но, по сути дела, фактическое экономическое неравенство превращает равенство формальное [политическое равенство - МИБ] в пустой призрак.

Диктатура рабочего класса уничтожает формальное [политическое - МИБ] равенство классов, но тем самым она освобождает рабочий класс от материального [экономического неравенства - МИБ] порабощения. «Свобода договора» исчезает вместе со «свободой торговли». Но это нарушение «свободы» капиталистического класса дает гарантию действительной свободы для трудящихся масс.

Центр тяжести переносится именно на эти гарантии. Советская власть не просто прокламирует свободу рабочих собраний, а предоставляет все лучшие залы городов, все дворцы и театры для рабочих собраний, для организаций рабочего класса и т. д.

 
[Далее перефразирую текст от себя. Демократия сегодня ценна постольку, поскольку она помогает пролетариату подняться на ступеньку выше в его сознании. Но пролетариат вынужден облекать свои классовые требования в «общедемократическую» форму,он вынужден требовать не свободы рабочих собраний, а свободы собраний вообще (следовательно, и свободы контрреволюционных собраний), свободы прессы вообще (а следовательно, и черносотенной прессы) и т. д. Но из нужды нечего делать добродетели. Теперь, когда наступила эпоха прямого штурма капиталистической крепости и подавления эксплуататоров, только убогий мещанин может довольствоваться рассуждениями о «защите меньшинства». - МИБ]
 
 
4. СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ КАК ФОРМА ПРОЛЕТАРСКОЙ ДИКТАТУРЫ 
 
Выше мы уже отмечали, что длительный характер затягивающейся гражданской войны требует не просто единичных мероприятий против буржуазии, но и соответствующей государственной организации. Мы рассматривали эту организацию только как диктатуру, т. е. форму власти, наиболее резко выражающую классово-репрессивный характер этой власти.
 
Теперь нам необходимо выяснить особенности пролетарской диктатуры как совершенно нового типа государства.

Чем же определяются особенности нового государственного типа?
 
Они зависят от двух причин:
 
Цитата:
Во-первых, пролетарское государство есть диктатура большинства над меньшинством страны, тогда как всякая иная диктатура была диктатурой кучки; 

во-вторых, всякая прежняя государственная власть ставила своей целью сохранение и упрочение процесса эксплуатации. Наоборот, совершенно ясно, что большинство не может жить за счет кучки и пролетариат не может эксплуатировать буржуазию. Целью пролетарской диктатуры являются [i]ломка старых производственных отношений и организация новых отношений в сфере общественной экономики,[/i] «диктаторское посягательство» (Маркс) [i]на права частной собственности.[/i] Основной смысл пролетарской диктатуры как раз и состоит в том, что она есть рычаг экономического переворота.

Если государственная власть пролетариата есть рычаг экономической революции, то ясно, что «экономика» и «политика» должны сливаться здесь в одно целое. Такое слияние мы имеем и при диктатуре финансового капитала в его классически законченной форме, форме государственного капитализма. Но диктатура пролетариата перевертывает все отношения старого мира, другими словами, политическая диктатура рабочего класса должна неизбежно быть и его экономической диктатурой.

Все вышесказанное вызывает прежде всего тот признак Советской власти, что это есть власть массовых организаций пролетариата и деревенской бедноты. 

Советы — непосредственная классовая организация. Это — не забронированные учреждения, ибо проведено право отзыва каждого депутата: это — сами массы в лице их выборных, в лице рабочих, солдат и крестьян.

Но дело не только в одних Советах, составляющих, так сказать, верхушку всего государственного аппарата. Нет, все рабочие организации становятся частями аппарата власти. Нет ни одной массовой организации, которая не являлась бы в то же время органом власти. Профессиональные союзы рабочих — важнейшие органы экономической диктатуры, управляющие производством и распределением, устанавливающие условия труда, играющие крупнейшую роль в центральном учреждении экономической диктатуры — Высшем совете народного хозяйства, фактически ведущие работу Комиссариата труда; фабрично-заводские комитеты — нижние ячейки государственного регулирования; комитеты деревенской бедноты — один из важнейших органов местной власти и в то же время распределительного аппарата страны; рабочие кооперативы — точно так же ячейки этого последнего. Все они принимают участие в выработке всяческих проектов, решений, постановлений, которые потом проходят через центральный аппарат — Центральный Исполнительный Комитет или Совет Народных Комиссаров.


Цитата:
В одной из самых замечательных своих брошюр тов. Ленин писал, что задача пролетарской диктатуры заключается в том, чтобы приучить даже каждую кухарку к управлению государством. И это был вовсе не парадокс. Через организации пролетариев города и деревенской бедноты,организации, которые все глубже и глубже захватывают самую толщу народных масс, эти массы, боявшиеся когда-то и думать о своей власти, начинают работать как органы этой власти. Никакое государство никогда и нигде не было таким близким к массам. Советская республика есть в сущности громадная организация самих масс.

Мы подчеркиваем здесь и другую сторону дела, а именно то, что это — организация не только рабочая по преимуществу, но и работающая. 

В Советской республике законодательная власть соединена с исполнительной. Все ее органы, от самого верхнего до самого нижнего, суть работающие коллегии, связанные с массовыми организациями, опирающиеся на них и втягивающие через них всю массу в дело социалистического строительства.

Таким образом все рабочие организации становятся правящими организациями. Их функциональное значение изменяется. Иначе и не может быть в период пролетарской диктатуры, когда господином положения является рабочий класс, когда само государство есть рабочая организация.

...возражения против власти Советов, против того, чтобы профессиональные союзы стали «казенными» учреждениями и т. д., имеют и другую сторону. 

Таким образом, советская форма государства есть самоуправление масс, где любая организация трудящихся является составной частью всего аппарата. От центральных коллегий власти тянутся организационные нити к местным организациям по самым разнообразным направлениям, от них — к самим массам в их непосредственной конкретности. Эта связь, эти организационные нити никогда не обрываются. Они — «нормальное явление» советской жизни. Это — то основное, что отличает Советскую республику от всех решительно форм государственного бытия.

Связь между политикой и экономикой, между «управлением над людьми» и «управлением над вещами» выражается не только в максимально тесной кооперации между экономическими и политическими организациями масс, но и в том, что даже выборы в Советы производятся не по чисто искусственным территориальным округам, а по данным производственным единицам: фабрикам, заводам, рудникам, селам, на местах работы и борьбы. Таким образом достигается постоянная живая связь между коллегией представителей, «рабочих депутатов», и теми, кто их посылает, т. е. самой массой, сплоченной общими трудовыми усилиями, сконцентрированной самой техникой крупного производства.

Самодеятельность масс — вот основной принцип всего строительства Советской власти. 

Советам принадлежит будущее — этого не могут отрицать даже их враги. Советы — это совершенная, открытая русской революцией форма пролетарской диктатуры. И поскольку это так — а это безусловно так, — постольку мы стоим на пороге превращения старых разбойничьих государств буржуазии в организации пролетарской диктатуры. Третий Интернационал, о котором так много говорили и писали, придет. Это будет Интернациональная Советская Социалистическая Республика.