СВЕРШЕНИЯ ВЕЛИКОГО ПУТИ

Перелёты экипажей В. Чкалова и М. Громова через Северный полюс в Америку

18–20 июня 1937 года, экипаж самолёта АНТ-25 в составе Валерия Чкалова, Георгия Байдукова и Александра Белякова совершил первый в мировой истории беспосадочный перелёт из Москвы через Северный полюс в Америку. Меньше чем через месяц, 12-14 июля 1937 года, советским лётчикам Михаилу Громову, Андрею Юмашеву, Сергею Данилину удалось превзойти это достижение и поставить абсолютный мировой рекорд дальности беспосадочного полёта из СССР в США через Северный полюс по прямой.

Это была не только победа над непогодой, техникой и усталостью. Трансполярные перелёты стали блистательным триумфом советской авиации и авиационной промышленности. Это был также блистательный триумф отечественных инженеров-конструкторов: Павла Сухого - конструктора самолёта, и Алексея Микулина — конструктора авиадвигателя. Сейчас нам уже трудно представить, какая драма была связана с этими достижениями и какие масштабные проблемы пришлось решать на пути к цели и экипажам, и отечественной авиационной отрасли, и всей молодой советской стране.

У магического рубежа 

В первой половине ХХ века авиационные рекорды в сознании людей были сравнимы с достижениями космонавтики в послевоенный период. Они поражали воображение, а лётчики были чем-то вроде небожителей. Сообщения о новых перелётах становились мировой сенсацией. Но в начале 1930-х годов, когда рекорд дальности полёта по прямой приблизился к рубежу в 10 000 км, уже невозможно было, как раньше, установление рекордов на переделанных серийных самолётах. Необходимо было создать особую конструкцию, что представляло собой сложную инженерную задачу, посильную только высокоразвитому государству. Победа в гонке за рекордом дальности позволяла Советскому Союзу подтвердить статус такового. 

Известен разговор Валерия Чкалова с американским миллионером на борту турбоэлектрохода «Нормандия» — самого быстрого на тот момент пассажирского судна в мире, на котором советские лётчики пересекали Атлантику на обратном пути из США. Миллионер поинтересовался, насколько Чкалов богат. Лётчик ответил, что у него 170 миллионов. «Рублей или долларов?» — уточнил прагматичный американец. Последовал ответ: «170 миллионов человек, которые работают на меня, так же, как и я работаю на них!» 

Этот пропагандистский пассаж советского лётчика соответствовал истине. Над реализацией планов рекордного перелёта трудилось огромное количество людей, решения по нему принимал лично И.В. Сталин, а контроль над проектом осуществляла государственная комиссия под руководством К.Е. Ворошилова. Именно она 7 декабря 1931 года решила, что рекорд должен быть установлен на специально построенном советском самолёте, создать который поручалось конструкторскому бюро ЦАГИ, возглавляемому А.Н. Туполевым. Проектированием рекордной машины занималась бригада П.О. Сухого, но принципиальные решения принимал Туполев. Он же отвечал и за результат перед высокими инстанциями.

АНТ-25 или РД («Рекорд дальности») имел необычную конструкцию. Главная особенность — крыло большого удлинения: соотношение его длины к ширине (хорде) равнялось 13,1, что превращало самолёт в огромный планер с мотором. Планер и сам по себе способен парить в небе без двигателя, а с двигателем можно было вообще сотворить чудо — выполнить длительный полёт, пусть и на невысокой крейсерской скорости 165 км/ч.

Самолётов с таким удлинением крыла в мире не было. Классический планер — это лёгкая машина, а на борт рекордного самолёта надо было взять как можно больше топлива, и крыло должно было выдержать эту нагрузку. Однако при такой длине полёт в неспокойной атмосфере неизбежно вызывает колебания конструкции. В обычных самолётах проблему решали просто: делали крылья жёсткими, «неколебимыми». Но при размахе крыльев АНТ-25 в 34 метра жёсткая металлическая конструкция получалась нереально тяжёлой. Необходимо было произвести сложные расчёты её колебаний, и это сделал аэродинамик ЦАГИ В.П. Ветчинкин. 

В мировом масштабе у АНТ-25 тогда было два главных конкурента, которые также могли преодолеть магический рубеж в 10 000 км. Это были самолёты, построенные на деньги военных ведомств: британский Fairey Monoplane II, пролетевший в феврале 1933 года 8595 км по прямой между Британией и Намибией, и французский Bleriot 110, в том же году установивший новый рекорд в 9104,7 км на маршруте США — Сирия. 

Размах крыльев Fairey Monoplane II составлял 24,99 м при удлинении 7,5 и взлётной массе 7938 кг. У Bleriot 110 крылья простирались на 26,5 м при схожем удлинении и максимальном весе 8970 кг. Взлётная масса АНТ-25 доходила до 11 500 кг. 

Даже внешне АНТ-25, чьи крылья были в 2,5 раза длиннее фюзеляжа, настолько отличался от традиционной воздушной техники, что воспринимался современниками как нечто фантастическое. В нём применили передовые для того времени решения. К примеру, основные топливные баки в крыле располагались между лонжеронами и служили частью силовой конструкции. Навигационное оборудование позволяло летать круглосуточно и в любую погоду. Выпуск шасси осуществлялся с помощью электропривода. При этом самолёт оказался исключительно живучим: его трепали бури, однажды он горел, несколько раз совершал аварийную посадку, незадолго до рекордного перелёта ему на крыло «приземлился» истребитель И-5, однако уже через неделю машина была готова к историческому полёту. 

При собственной массе АНТ-25 в 3784 кг в него вливали около 6 тонн горючего. Такой «бензовоз» не мог взлететь с грунта: его заполненные жидкостью крылья даже на утрамбованной почве раскачивались так, что цепляли землю. Для разбега перегруженной машине нужно было порядка полутора километров, поэтому специально для АНТ-25 на аэродроме в Щёлково построили первую в СССР бетонную полосу длиной 1800 м. В её начале соорудили стартовую горку высотой 6 м и длиной 150 м, на которую самолёт затаскивали тягачом. И всё равно после отрыва от полосы машина набирала высоту очень натужно: 500 метров за первые 50 км. Пришлось силами 2000 рабочих срыть холм, который попадал на взлётную траекторию. На всякий случай даже повалили забор, ограждавший аэродром. Предосторожность нелишняя: рекордный полёт Bleriot 110 из Франции в Сан-Франциско в 1934 году сорвался из-за того, что самолёт при взлёте повредил винт о верхушки деревьев. А ведь советский стартовый комплекс в Щёлково стоил дороже самого самолёта. 

Для трансарктического перелёта были мобилизованы наземные метео- и радиостанции, одну из которых оборудовали прямо на полюсе. Только после развертывания дрейфующей станции «Северный полюс-1» под командой Ивана Папанина, которая могла поддерживать с бортом радиосвязь и передавать ему метеосводки, в мае 1937 года перелёту Чкалова был дан зелёный свет.

Над вершиной мира 

Выбор маршрута через Северный полюс для установления лётного рекорда на первый взгляд казался безрассудным. Обычно для перелёта старались подобрать маршрут с благоприятными погодными условиями, пролегающий над местностью, где есть надежда на помощь в случае вынужденной посадки. Здесь же нужно было лететь несколько тысяч километров над водой, льдами и безлюдными территориями Крайнего Севера. «Главный полярник» Советского Союза Отто Шмидт даже написал Сталину, что шансы оказать помощь в случае крушения самолёта равны нулю, несмотря на то, что самолёт теоретически мог приземлиться на воду и держаться на плаву. Резиновая лодка, палатка, лыжи, ружья и 115 кг месячного запаса продовольствия, которым снабдили экипаж Чкалова, служили слабым утешением в надежде продержаться до прибытия спасателей. 

Несмотря на все сложности, перелёт через Северный полюс был заветной мечтой авиаторов тех лет. Во-первых, это был кратчайший путь между двумя континентами. При полёте от Москвы до Сан-Франциско через Тихий океан необходимо было преодолеть 18 000 км, через Атлантику — 14 000, а через полюс — «всего» 9600. Во-вторых, он объединял романтику неба с героикой полярных исследований, венчавших эпоху Великих географических открытий, что было миссией особого почёта. Важно было долететь именно до США: налаживание отношений с самой богатой страной мира было одним из высших приоритетов советской внешней политики в свете уже маячившей на горизонте Второй мировой войны. 

К слову, в США резонанс от перелёта был колоссальный. Командовавший провинциальной военной базой Ванкувер Барракс генерал Джордж Маршалл, попав в компании советских лётчиков на приём к президенту Рузвельту, впоследствии стал министром обороны США, госсекретарем и лауреатом Нобелевской премии мира, а также автором знаменитого плана, определившего устройство послевоенной Западной Европы. «Вы сделали меня популярным, а это в Америке дороже денег», — сказал Маршалл Чкалову, когда лётчик благодарил генерала за радушный приём и ночлег в его доме. 

О перелёте через полюс мечтали не только советские лётчики. Американский пилот Вилли Пост, первым в 1931 году совершивший кругосветный перелёт с посадками, намеревался в 1935 году перелететь через полюс с Аляски в Архангельск на гидросамолёте со сбрасываемыми поплавками, но во время тренировочного полёта разбился. 

Таким образом, в важности и необходимости кроссполярного перелёта сомнений не было. «Рекордная» машина была изготовлена на заводе № 18 в Воронеже всего в двух экземплярах. Оба поднимал в воздух великий советский лётчик Михаил Громов, шеф-пилот ЦАГИ, испытатель самолётов Туполева. Далее началась непростая доводка уникальной техники. Первоначально АНТ-25 показал расчётную дальность всего 7200 км. Применили редуктор, благодаря которому винт вращался медленнее, что давало возможность увеличить его диаметр до 4,1 м. Это подняло дальность до 10 800 км. Пришлось поработать и над аэродинамикой: гофрированную металлическую обшивку крыльев покрыли тканью и аэролаком. 10–12 сентября 1934 года Громову удалось за 75 часов налетать 12 411 км в многоугольнике Москва-Тула-Рязань-Днепропетровск-Харьков. Он практически достиг предела технической дальности АНТ-25, поскольку после посадки в баках оставалось всего 30 литров горючего. 

Это было феноменальное достижение, намного превосходившее мировой рекорд дальности полёта по замкнутому маршруту, принадлежавшее французам (10 601 км). Громов стал восьмым Героем Советского Союза, но о его достижении написали мелким шрифтом на последних страницах газет: ни всенародных чествований, ни триумфальных проездов по столице. Дело в том, что до 1935 года СССР не входил в Международную авиационную федерацию, поэтому официально рекорд не был бы зарегистрирован. Зато его громогласное празднование могло насторожить французов и англичан, которые и без того усиленно готовились к взятию барьера в 10 000 км — в начале 1935 года стартовал 11500-километровый беспосадочный перелёт Франция—Чили на Bleriot 110, но успешно завершить его помешала поломка двигателя.

Первая попытка 

Рекорд витал в воздухе, медлить было нельзя. Наиболее подходящей кандидатурой для совершения исторического перелёта казался Михаил Громов. Однако 1 мая 1935 года, после воздушного парада над Красной площадью, который он возглавлял, сидя за штурвалом самого большого в мире на тот момент самолёта АНТ-20 «Максим Горький», Громов попал в госпиталь с внутренним кровотечением от язвенной болезни. На целый год лучший пилот страны выбыл из строя. Очередным кандидатом для совершения полёта оказался известный полярный лётчик Сигизмунд Леваневский. В 1933 году он стал одним из первых семи Героев Советского Союза в числе пилотов, спасавших людей с раздавленного льдами парохода «Челюскин». Подходящей кандидатурой Леваневский был ещё и по причине своей популярности в Америке: в 1933 году он вывез из Чукотки на Аляску американского лётчика Джеймса Маттерна. 

Первая попытка поставить советский рекорд беспосадочного перелёта произошла в 1935 году. Третьего августа по маршруту Москва — Северный полюс — Сан-Франциско стартовал экипаж в составе Сигизмунда Леваневского, Георгия Байдукова и штурмана Виктора Левченко. Планируемый перелёт получил широкую огласку. Даже посол США прибыл на аэродром проводить экипаж. После взлёта Леваневский обнаружил струйку масла, вытекавшего из-под капота двигателя. Вскоре появились подтеки на полу кабины. Возник запах гари. Видимо, масло попадало на горячие части мотора. Леваневский не был лётчиком-испытателем, самолёта не знал и через 2000 км и 10 часов полёта, уже над Баренцевым морем,принял решение возвращаться. Позже выяснилось, что масло вытекало через штатный дренаж из-за того, что его залили под горлышко, а в полёте оно вспенилось. Второй пилот, Байдуков, лётчик-испытатель НИИ ВВС, разобрался в характере неисправности, но не смог убедить командира, что полёт можно продолжить: Леваневский развернул самолёт, пригрозив Байдукову маузером. 

Расстроенный неудачей, Леваневский на разборе полёта у Сталина заявил, что больше на самолётах Туполева летать не будет, прибавив, что сделать АНТ-25 мог только вредитель. Гнев лётчика вызвало принципиальное обстоятельство: самолёт был оснащён только одним двигателем, что было конструкционной особенностью АНТ-25. 

«Симфония Александра Микулина» 

Двигатель М-34, установленный на АНТ-25, был первым отечественным серийным авиамотором большой мощности и превосходил лучшие зарубежные образцы. Он был создан в 1932 году конструктором Александром Микулиным в Центральном институте авиационного моторостроения (сейчас — Центральный институт авиационного моторостроения имени П.И. Баранова). 

В конструкции М-34 имелся целый ряд нововведений. Одним из них являлась силовая схема блока, так называемая схема "сжатой рубашки и свободной гильзы". Она обеспечила исключительно высокую жёсткость системы и возможность дальнейшего форсирования. Изначально двигатель развивал мощность 750 л. с., а для рекордного перелёта был форсирован до 874 л. с. Следует отметить, что спустя 10-12 лет после создания мотора М-34 ведущие зарубежные разработчики — английская «Роллс-Ройс» и американская «Паккард» — переняли для форсирования своих моторов силовую схему поршневого двигателя по типу М-34. 

Стоит отметить также стратегическую прозорливость Александра Микулина в части расчёта диаметра цилиндра. М-34 отличался относительно большим диаметром цилиндра и хода поршня. В начале 30-х годов прошлого века считалось, что оптимальный диаметр цилиндра двигателя составляет 140-150 мм. Однако уже в период Второй мировой войны многие зарубежные фирмы были вынуждены при форсировании своих моторов перестраивать производство на большие диаметры цилиндров. Например, «Роллс Ройс» для повышения мощности моторов увеличила диаметр со 137,16 мм (двигатель «Мерлин» ХХ) до 152,4 мм (двигатель «Гриффон»), а «Даймлер-Бенц» — со 150 до 162 мм. При этом переход на другой диаметр цилиндра неизбежно вызывал необходимость перестройки всего производственного цикла и определённые задержки в выпуске новых зарубежных моторов. 

Двигатель М-34 получил высокую оценку и со стороны руководства СССР. В частности, заместитель наркома тяжёлой промышленности П. И. Баранов (проявлявший максимальное содействие в его создании) писал в начале апреля 1933 года секретарю Совета труда и обороны при Совете народных комиссаров СССР: «Мотор М-34 к настоящему времени является надёжным мотором и по своим данным стоит в ряду заграничных невысотных моторов... При обеспечении редуктором, нагнетателем, винтом переменного шага изготовляемый в ЦИАМе мотор становится в разряд первоклассных моторов».

Уже в следующем, 1934 году директор советского павильона на 2-й Международной авиационной выставке, которая проходила в Копенгагене, написал в отчёте, что наибольший интерес посетители выставки проявляли именно к мотору М-34 (он выставлялся в модификации М-34РН). Иностранные специалисты с пристальным вниманием осматривали мотор и его отдельные детали и узлы, смонтированные на специальном стенде. В датской и английской прессе создание М-34РН отмечалось как грандиозное достижение советского авиапрома. Аналогичный успех М-34РН имел и в 1935 году на международной авиационной выставке в Милане. 

Главная трудность при подготовке к трансполярному перелёту заключалась в том, что продолжительность рекордного полёта в 60-70 часов была сопоставима с ресурсом двигателя. При этом на взлётном режиме мотору приходилось работать не первые 10 минут, а первые 10 часов полёта, пока выработка топлива не облегчит машину, позволяя снизить обороты. Двигателисты упорно трудились над повышением его ресурса, и наконец, на испытаниях в 1934 году М-34 проработал небывалые для отечественного двигателя 500 часов! 

Однако качество производства тех лет оставляло желать лучшего. На заводе № 24, где М-34 выпускался серийно, в 1932–33 гг. брак по литью доходил до 60%, по мехобработке — до 80%! К 1935 году брак составлял 15–17%. Поэтому для АНТ-25 создали специальную версию двигателя — М-34РД (буква Р значила «редукторный», Д — «дальний»). Для его производства с особым тщанием, по спецчертежам изготовили 20 комплектов деталей, из них собрали 15 моторов, и только 10 из них отобрали для установки на самолёт. Они отличались от стандартных более жёсткими допусками на детали, а также конструктивными изменениями: новые всасывающие патрубки, масляные и водяные насосы, распредвалы, изменённой конструкцией хвостовика коленвала, наличием второго бензонасоса. Были доработаны и остальные системы: клапаны, карбюратор, магнето, свечи. Все двигатели были форсированы по оборотам до 830 л.с. Каждый двигатель испытывался, доводился и регулировался в ЦИАМ. 

Но даже при таком подходе рекорд Громова в 1934 году состоялся лишь с третьей попытки: в двух первых из-за неполадок мотора пришлось идти на вынужденную посадку. Чудом удалось сохранить самолёт. 

В Арктике же поломка единственного мотора означала верную гибель. Поэтому неудача Леваневского поселила в головах руководителей страны серьёзные сомнения в пригодности АНТ-25 для трансполярного перелёта. Во избежание нового международного конфуза в 1936 году была предпринята генеральная репетиция в виде перелёта по маршруту Москва — Дальний Восток. Чкалов, Байдуков и Беляков установили рекорд дальности «для внутреннего употребления», преодолев 20–22 июля 1936 года 9375 км за 56 часов. Командир и его экипаж стали Героями Советского Союза. Но сомнения в АНТ-25 оставались, и ключевым был вопрос о его единственном моторе. 

После посадки в США в июне 1937 года Чкалову пришлось открыть перед журналистами капот двигателя. Американская пресса писала, что такой перелёт возможен только на моторе западного производства. Фотографии М-34РД с надписями на кириллице публиковались в газетах рядом с портретами героев-лётчиков. «Симфония Александра Микулина», — так охарактеризовал безупречную работу мотора Валерий Чкалов. 

На совещании у Сталина 25 мая 1937 года решался вопрос о новой попытке перелёта в США на АНТ-25 с единственным двигателем. «Так вы, товарищ Чкалов, уверены, что выбор самолёта правильный? Всё-таки один мотор...», — спросил Сталин. «Мотор отличный, — ответил лётчик. — Кроме того, один мотор — сто процентов риска, а четыре — четыреста». 

Эта знаменитая шутка и решила исход дела. 

Через несколько дней после этого с просьбой о беспосадочном перелёте через Северный полюс к Сталину обратился и выздоровевший Михаил Громов, обосновав своё желание тем, что может побить рекорд дальности полёта, и также получил согласие. 

Оба экипажа одновременно начали подготовку к перелёту.

Отважные герои всегда летят вперед 

Говоря о знаменитом перелёте Чкалова, часто забывают о роли второго пилота — Георгия Байдукова. На разборе полётов у Сталина после первой неудачи в 1935 году Байдуков не поддержал Леваневского и отказался ехать с ним в США по распоряжению вождя для закупки необходимой для подготовки к перелёту техники. По сути, он назвал приказ Сталина бессмысленным, причём в его присутствии. Для этого требовалось большое мужество, тем более что в это время отец лётчика отбывал срок за вредительство. Но Байдуков был уверен, что самолёта «дальнобойнее», чем АНТ-25, в США не найти, а потому остался в СССР и занялся доводкой машины. Именно Байдуков уговорил Чкалова — любимца Сталина, принять участие в арктическом проекте. Этому предложению удивился даже сам Чкалов, заявив, что он типичный истребитель, с полярной авиацией не знаком, навигации не знает, слепому полёту по приборам не обучен. Но Байдуков прямо сказал Чкалову, что его дело — добиться разрешения на полёт и взлететь. 

Произошёл уникальный случай: второй пилот выбрал себе командира. На пресловутом совещании 25 мая 1937 года членом своего экипажа Байдукова назвали одновременно и Чкалов, и Леваневский. После совещания, переговорив с Чкаловым, Байдуков предложил Леваневскому лететь на АНТ-25 командиром, ведь именно его все считали автором идеи трансполярного перелёта в Америку. Но тот отказался. Так лучшим лётчиком тех лет стал Чкалов. Трудно описать его славу в СССР после легендарного перелёта. Это как если бы Гагарин после первого витка вокруг Земли ещё слетал бы и на Марс. Между тем в своём кругу лётчики иногда подначивали Байдукова: «Скажи, ну зачем ты возил Чкалова в Америку?». 

Сам Байдуков в этот полёт изначально был приглашен Леваневским как один из лучших в стране мастеров слепого полёта. Он мог часами вести самолёт в облаках по приборам, выдерживать курс, терпеть болтанку, не теряя пространственной ориентации. Далеко не все лётчики это умели. К примеру, Чкалов такими навыками не обладал, и каждый раз, когда самолёт приближался к стене очередного циклона, он звал второго пилота. А поскольку плохая погода была на протяжении почти всего перелёта, то и пилотировать самолёт в этих тяжёлых условиях в основном пришлось Байдукову. Недаром после посадки в Америке, которую тот осуществил после 13-часовой бессонной вахты, командир экипажа назвал его трёхжильным. 

Конечно, Чкалов и сам был талантливым лётчиком. Именно он является автором фигур высшего пилотажа, таких как «восходящий штопор» и «замедленная бочка». Перед рекордным перелётом он хорошо изучил АНТ-25, поверил в эту машину, много тренировался на ней. В отличие от высокомерного Леваневского, который не снисходил до общения с механиками, Чкалов любил поговорить с ними, следил за подготовкой самолёта и не спал ночами, когда инженеры регулировали мотор. Мастер высшего пилотажа, Чкалов не раз спасал самолёты. Чего стоит одна только его посадка в неблагоприятных погодных условиях на узкую, каменистую косу острова Удд (ныне — остров Чкалова) при перелёте на Дальний Восток в 1936 году. Даже гений штурвала Байдуков побоялся тогда вести машину на бреющем полёте над штормовым морем. В другой раз у самолёта Чкалова во время тренировочного полёта порвался стальной трос системы уборки шасси. Одну из стоек удалось вытянуть в посадочное положение вручную. Но вторую заклинило намертво. И Чкалов ухитрился посадить махину с 34-метровыми крыльями на одну левую опору. Позже выяснилось, что механик забыл в лебедке сверло.

  Взлёт на таком самолёте как АНТ-25 представлял собой задачу непростую. Поскольку у него был только один винт, его вращение ничем не компенсировалось, и машину на взлётной полосе постоянно уводило в сторону. Даже на истребителе контролировать такой увод непросто, а на тяжёлой машине для этого требовалась мгновенная реакция, физические усилия и большое мастерство. Малейшее уклонение от прямолинейного разбега приводило к катастрофе. Чкалов ранним утром 18 июня 1937 года не просто поднял перегруженную на тонну машину, но ещё и умудрился помахать в иллюминатор провожающим. 

Нельзя не отметить и роль штурмана Александра Белякова. В экипаже его называли профессором, т.к. он был не только начальником штурманской кафедры Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского, но и педантом в работе. Роль штурмана в трансполярном перелёте огромна: полёт происходил надо льдами, при непредсказуемой погоде, без всяких ориентиров. В условиях, когда магнитный компас не работает, штурман ориентировался по солнечному компасу, что требовало постоянного наблюдения и большой концентрации. 

На пути экипажа Чкалова встретились четыре циклона, которые приходилось пробивать, обходить или перелетать на высоте до 6 км с неоптимальным расходом топлива. Над Канадой пришлось и вовсе отклониться от прямолинейного маршрута, перемахнуть Скалистые горы и далее двигаться к югу над океаном вдоль берега. У Чкалова пошла из носа и ушей кровь и заболела нога, так что он не мог управлять самолётом. За штурвал сел Байдуков. Кислород для дыхания кончался, его остатки отдали Байдукову, а Чкалов с Беляковым, экономя дыхание, без движения лежали на полу. Но АНТ-25 с героическим экипажем на борту упорно стремился к цели. 

Самолёт несколько раз подвергался обледенению. Особо опасным оказалось так называемое фарфоровое обледенение, длившееся порядка 16 часов. Уйти от него выше облаков не удалось, и Байдуков пошёл вниз. И тут наступил самый страшный момент перелёта. 

Байдуков практически пикировал, убрав до предела обороты мотора. Двигатель остыл, из-за чего замёрзла дренажная трубка расширительного бачка системы охлаждения. Давление паров в нем возросло, пробив ледяную пробку, но вместе с паром выплеснулось и много воды. Её уровень понизился, головки цилиндров остались без охлаждения. Это означало, что через несколько минут двигатель перегреется и заклинит над ледяными просторами Арктики. 

Бросились искать воду, но её запасы замерзли. Хладнокровие и находчивость проявил Чкалов. Он распорядился залить в систему чай и кофе из термосов. На этой смеси и долетели. Байдуков вспоминал, что именно после этого происшествия впервые заметил в волосах командира седину. 

Дальше была посадка на военном аэродроме в Ванкувере, штат Вашингтон, триумфальное турне по США, всемирная слава и приём у президента Рузвельта. За 63 часа 16 минут экипаж преодолел 9130 км, однако по прямой расстояние между точками взлёта и посадки составило всего 8504 километра. Встречные ветры и плохие погодные условия удлинили реальный путь самолёта, и мирового рекорда установить не удалось. В баках после приземления осталось всего 77 литров топлива из изначальных 5700. 

Меньше чем через месяц после старта чкаловской машины, 12 июля 1937 года, из Щёлково вылетел второй АНТ-25. Экипаж состоял из Михаила Громова, Андрея Юмашева и Сергея Данилина. Изначально было решено, что стартовать оба экипажа должны были с разницей в полчаса. Громовский экипаж, возглавляемый опытным пилотом-испытателем, был подготовлен лучше, поэтому Чкалову, Белякову и Байдукову отводилась миссия разведчиков, а рекорд должны были поставить Громов с Юмашевым и Данилиным. Однако незадолго до перелёта, придя в ангар, Громов обнаружил, что мотор с его самолёта сняли и переставили на машину Чкалова. Причины он так и не узнал.

Экипаж Михаила Громова перед полётом. Слева направо: Сергей Данилин, Михаил Громов, Андрей Юмашев 

Экипажу Громова пришлось ждать, пока на стенде «обкатают» другой мотор. Зато в ходе подготовки второго «рекордного» самолёта было выявлено, что увеличение количества бензина на 1 литр увеличивало дальность полёта на 1 километр. Уменьшение веса конструкции на 1 килограмм давало возможность увеличить дальность на 3 километра. С самолёта сняли всё, что можно, почти 250 кг: надувную резиновую лодку, соль, тёплую одежду, запас продовольствия, запасное масло. Второй АНТ-25 был максимально облегчён и смог взять на полтонны больше горючего, чем первый. 

Громов был инструктором Чкалова и вообще считался лётчиком номер 1, Юмашев работал профессиональным испытателем тяжёлых самолётов, а Данилин имел репутацию штурмана, который ни разу в жизни не заблудился в небе. Вместе они просто рассекали все циклоны на своем пути. Над Северным полюсом второй АНТ-25 прошёл на 13 минут раньше намеченного срока. Громов с Юмашевым вели самолёт попеременно. При приближении к Кордильерам самолёт вошел в сплошную облачность, началась «болтанка». Громов сел за штурвал и вёл самолёт 13 часов до посадки. 

Экипаж планировал долететь до границы США с Мексикой и сесть в приграничном американском городке Сан-Диего. Горючего бы им хватило и до Панамы, но пересекать границу Мексики им не разрешили: сесть нужно было именно в США, чтобы наглядно продемонстрировать американцам последние достижения советской авиатехники. Аэропорт Сан-Диего был закрыт туманом. Около приграничного городка Сан-Джасинто они увидели подходящее для посадки пастбище. На него и приземлились. Было 5 часов утра местного времени 14 июля 1937 года. Почти за то же время — 62 часа 17 минут — второй АНТ-25 пролетел по прямой 10 148 км. Мировой рекорд всё-таки стал советским. При этом в баках оставалось топлива ещё на полторы тысячи километров. 

Обоими лётными экипажами восхищались во всём мире. При этом газеты США отмечали, что рекорд полёта на дальность имеет второстепенное значение по сравнению с той точностью, с какой был повторен перелёт. Он свидетельствует об удивительном искусстве лётчиков, о чудесной организации всего дела и о великолепной конструкции советских самолётов. «Арктика не представляет больше огромного таинственного пятна на земном шаре», — единодушно заявляли иностранные исследователи. 

Хотя Международная авиационная федерация и наградила экипаж Громова медалями Анри де Лаво за лучшее достижение 1937 года, рекорд экипажа Чкалова навсегда вошёл в историю как первый трансполярный перелёт между Европой и Америкой. 

Благодаря подобным свершениям в американском обществе закладывался фундамент уважения США к СССР как союзнику, с которым можно выиграть войну против Германии. Тогда этот вопрос не был предрешён, как сейчас кажется. Знаменитый Чарльз Линдберг, носивший неофициальный титул американца номер 1, получал награды из рук Геринга и агитировал народ США против конфронтации с немцами. В этой информационной войне его авторитету мы сумели противопоставить своих героев, подвигом которых искренне восхищался весь мир.

Источник