Маркс и его экономическая теория.

В области экономической теории Маркс стоял на позициях трудовой теории стоимости Давида Рикардо. Рабочая сила есть особый товар, покупая который капиталист получает прибавочную стоимость. (суть торговли одна: купил дешевле - продал дороже). Причем Маркс рассматривает наемный труд как единственный фактор производства.

Вот экономическая схема:

У предпринимателя имеется постоянный капитал c, вложенный в средства производства, (здания, сооружения, станки и т.д),, переменный капитал v, затраченный на покупку труда рабочих, выплату налогов и т.п. Рабочие производят продукцию на сумму превышающую затраты на ее производство, что и образует прибавочную стоимость m. Отношение m/v есть точное выражение степени эксплуатации рабочих. Норма прибыли равна отношению m/c+v, то есть рабочий своим трудом должен перекрыть потребленный постоянный капитал и израсходованный переменный. Маркс считал, что, стремясь к прибыли, капиталист будет стараться урезать расходы на рабочую силу, а рабочие, стремясь больше получать, имеют прямо противоположные интересы. Это по Марксу «антагонистические противоречия труда и капитала», а с математической точки зрения - игра с нулевой суммой: m + v = const. Один покупает – другой (которому «нечего терять кроме своих цепей») продает, если одному лучше, то другому обязательно хуже.

Оказывается все далеко не так просто. Среднее необходимое время труда для производства единицы товара не равно астрономическому времени, и может значительно сокращаться за счет роста сложности труда, внедрения новых технологий, более удачной организации производства, более удачным финансовым операциям капиталиста. Следовательно, сумма m + v не равна постоянной величине и может расти. На новом оборудовании переобученный рабочий может за меньшее время в более комфортных условиях произвести во много раз больше качественной конкурентоспособной продукции. Дополнительная прибавочная стоимость и победа в конкуренции оказывается результатом деятельности интеллектуального труда ученых, инженеров, организационных талантов наёмных менеджеров, деятельности самого капиталиста, ТРУДА РАБОЧИХ и должна быть распределена пропорционально средней производительности труда всех участников производства.

Основополагающие выводы об абсолютном и относительном обнищании пролетариата и об «антагонистических противоречиях между трудом и капиталом» оказались несостоятельными. Маркс это понял и в третьем томе Капитала, опубликованном Энгельсом уже после смерти Маркса, говорится уже не об обмене товаров по их трудовой стоимости, а об обмене по цене производства, равной переменному капиталу, плюс потребленный постоянный и плюс средняя прибыль. Таким образом, Маркс признал непостоянство суммы m + v. Некоторые экономисты говорят, что если бы третий том «Капитала» вышел бы сразу после первых, то учение Маркса было бы невозможно использовать в революционных целях.

Доктор экономических и философских наук В.Н. Костюк [1] ( имел честь когда-то с ним учиться и работать) пишет, что Маркс не смирился с тем, что развитие производительных сил на основе научно-технического прогресса делает будущее непредсказуемым и тем самым несовместимым с жестким плановым централизованным управлением экономикой. Получается, что теория Маркса объединила в единое целое несовместимые альтернативы, каждая из которых вносила вклад в развитие мысли, но соединение их в целое привело к нарушению основного закона логики о противоречиях, а это верный признак несостоятельности всей системы.

Любопытно, что Маркс выслал свежеизданный первый том своего «Капитала» Чарльзу Дарвину. А тот вернул с надписью: «Возвращаю за ненадобностью. Природа единственна и не революционна».

Что же в итоге? Трудовая теория стоимости не работает. Теория двойственности товара как следствие двойственности труда не применима. И ссудный процент диктуется конкуренцией, и рабочая сила не может быть поставлена в ряд с другими товарами. Маркс это понял, оценил маржиналистскую экономическую теорию с её концепцией предельной полезности, по сути альтернативой трудовой теории стоимости. Рынок, функционирующий по законам человеческого взаимодействия, уравнивает спрос и предложение. Отсюда следует, что цена определяется спросом, субъективными оценками предельной полезности товара. Концепция максимизации прибыли вытесняет концепцию прибавочной стоимости, экономика – саморегулирующаяся система взаимодействий интересов. Видимо, поэтому в 54 года (1872 год) Маркс забросил работу над завершением «Капитала». В набросках к третьему тому у него производителем является уже не наёмный рабочий, а предприниматель, который формирует цели деятельности, и поэтому рабочий отчуждён. (Журнал «Вопросы экономики», 2004. № 9).

В письмах последних лет жизни Маркс выражал отрицательное отношение к некоторым своим трудам шестидесятых годов, в том числе и к Манифесту компартии. (см. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., Том 30, С. 302). Он занялся историей, математикой, русским языком, геологией, но только не экономической теорией! У Маркса не найти фразы «От каждого по способности, каждому по труду». Маркс чтил своего предшественника Оуэна, который заметил: «Когда человек получает по труду, он работает не по способности, а как заплатят и думает как бы не переработать».

Маркс не создал теории политического перехода от капиталистического к пролетарскому управлению обществом. Русский революционер и теоретик анархической версии народничества, считавший государство главным угнетателем и антиподом гражданского общества, а религию видом «коллективного сумасшествия» М.А. Бакунин спорил с Марксом, особенно в вопросах, касающихся диктатуры пролетариата. «Никакая диктатура не может иметь другие цели, кроме увековечивания себя... она способна породить, воспитать в народе только рабство», – говорил Бакунин. С его точки зрения, диктатура пролетариата вообще неосуществима, поскольку любая диктатура это власть немногочисленной и привилегированной группы людей. Бакунин выступал за полное разрушение государства, и не зная о деятельности ультра революционера и террориста Нечаева рассылал его письма в Россию, после чего происходили аресты их получателей. Бакунин был подвергнут Марксом критике в работе «Альянс в России». (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., Т. 22). которая была опубликована в России только в 1928 году, да и читали её редкие историки, для большевиков текст был неудобен, для остальных недоступен. А что касается идеи о постепенном отмирании государства, то оно если в будущем и осуществимо, то в результате совершенствования подлинно правового государства и гражданского общества.

В «Немецкой идеологии» - этой квинтэссенции теории марксизма, Маркс и Энгельс отвергали саму возможность социалистической революции в отсталых странах, в том числе и в России: «Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения… Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм — его деяние — вообще возможен лишь как «всемирно историческое» существование» [К.Маркс и Ф.Энгельс.

Соч. Том 3, с. 33-34]

К сожалению, значительное влияние на Маркса оказал Гегель. Мы видим параллели: у Гегеля война между нациями является средством исторических свершений, у Маркса - борьба между классами. У Гегеля пестуется историческая миссия нации, у Маркса – историческая миссия всемирного пролетариата. У Гегеля мировая «поступь истории» находит свою вершину в германской нации и прусском государстве, у Маркса она ее находит в победе пролетариата и бесклассовом обществе. У того и другого – историцизм (вера в незыблемые законы истории) и холизм (всеохватность, всецелостность). Только у Гегеля поступь Абсолютного Духа через развертывание существующих в потусторонних небесах понятий, а у Маркса – материалистическая поступь истории через развертывание производственно-экономической деятельности и классовой борьбы.

Привнесение в философию гегелевской «борьбы противоположностей» и «раздвоения единого» как источника развития открывало путь к спекулятивно-метафизическим построениям. В реальном же мире источником развития являются взаимодействия, а не противоречия.

Маркс оценивал частную собственность как источник и основу эксплуатации рабочих, а также присвоения прибавочного продукта капиталистом, и считал, что, став общественной она перестанет быть источником эксплуатации. Маркс совершено прав, утверждая, что монополистическая государственная собственность не является общественной, а является доведенной до абсолюта и абсурда частной собственностью, где собственник не персонифицирован, обезличен, но корпоративен и вполне конкретен.

Никто до Маркса не видел так ясно связи между собственностью и властью. Бюрократическое государство - это «всеобщий капиталист», эксплуататорская административно-командная система, которая распределяет блага не по вкладу человека в успех экономики, не по труду, а по занимаемой должности. Капиталист может разориться, пишет Маркс, – чиновник нет. И потому безответственен. Казарменный социализм основан на принципе «производить как можно больше и потреблять как можно меньше» при «всеобщем обобществлении и всеобщей регламентации». Где «во главе всего, в качестве высшего руководителя, безымянный и никому неизвестный «наш комитет». (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 18 с.414.)

Но ведь это портрет советской экономической системы! В которой не общественная, а именно монополистическая государственная собственность господствовала и формировала нравственность поколений. Она стала почвой для переплавки власти чиновников в их же капиталистическую собственность, зачастую и с сохранением власти. Появились олигархи, но инерция советской экономической системы сохраняется. Президент России в ноябре 2006 года говорил о необходимости разделить власть и деньги: «Хотите служить государству – живите на зарплату, хотите зарабатывать деньги – идите в бизнес». Вряд ли это получилось…

Казарменный социализм достигался бы, считают Маркс и Энгельс, «вероломством, ложью, страхом, насилием и безнравственностью». Это «грубый и непродуманный коммунизм – лишь иллюзорное отрицание частной собственности, а на деле лишь отрицание личности человека», лишь завершение зависти и нивелирования. А что такое «упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился, но даже не дорос до нее». (Т. 42. С.114 – 115). Обратите внимание: не дорос! До частной собственности надо ещё дорасти, пройти ее, и только потом можно думать о социалистических преобразованиях.

Анализ казарменного социализма не только рисует тоталитарный режим, но и позволяет лучше понять противоречия в учении самого Маркса. Приняв идею положительного гуманизма, раскритиковав современный ему капитализм, Маркс в то же время для достижения гуманизма рекомендовал отнюдь не гуманные средства. Противоречия между средствами и целью (хотя и сказано «средства должны быть достойны величия цели») разделили марксизм и либерально-демократическое движение в Европе. Оказалось, что осуществление революции не привело к избавлению от отчуждения. В тоталитарном государстве и отчуждение тотально.

Выводы:

По Марксу вся предыдущая история это, в сущности, история развития частной собственности, это «предыстория», «царство естественной необходимости». Коммунизм же в целом есть переходная историческая эпоха сознательного преодоления частной собственности и «производство новой формы общения», это «царство осознанной необходимости». И только после завершения эпохи коммунизма наступает эпоха гуманизма, «царство свободы», где уже не будет ни труда, ни частной собственности, будут преодолены основы отчуждения личности, и «свободное развитие каждого (станет) условием свободного развития всех».

Но история пошла не по Марксу, нигде пролетарские революции не состоялись, а в России получилась не диктатура пролетариата а диктатура НАД пролетериатом. Если удастся избежать глобальной катастрофы то путь к созданию общества «положительного гуманизма» будет далёе и долог. Попытки его насильственного осуществления неизменно приводили к тоталитарным режимам, способствующих не преодолению частной собственности, а вполне по Бакунински доводящих ее до бюрократического монополизма с последующей коррупцией, экономической и нравственной деградацией и развалом, не имеющим ничего общего с исходными идеалами Маркса. Капитализм же оседлал научно-технический прогресс и быстро менялся. Численно сокращался и качественно менялся рабочий класс. Тот капитализм, о котором писали Маркс и Энгельс, тот прозябающий в нищете пролетариат и то общество исчезли.

Хотелось бы закончить тему на оптимистичесой ноте, но не получается… Социальные европейские реформы оказались далеко не в гармонии с замедленной планетарной исторической эволюцией. Нарастающий наплыв беженцев из бедных стран Африки и Азии потревожил относительно благополучную Европу. В посткапитализме началось «производство самой формы общения», преодоление отчуждения, но добавились новые проблемы общества массового потребления… В какой-то мере современное постиндустриальное технотронное общество пытается отвечать на вызовы переходной эпохи, но это плохо получается. Одно ясно: самонадеянный рационализм насильственной переделки мира оказался не состоятельным.

О марксизме после Маркса - послезавтра...

<hr align="left" size="1" width="33%"/>

[1] В.Н. Костюк. История экономических учений. М.,1997 С.80