Так кто грабил церкви РПЦ?

Конечно, не трудно ответить, откуда мамонтовские молодцы добыли церковную утварь и иконы. Они широко грабили церкви. Они сдирали в церквах все, что попадалось, лишь бы это являлось ценностью. Их воровские, бандитские качества проявились пол­ностью. Сообщая вышеуказанную телеграмму, журнал «Револю­ция и церковь» писал: «Мамонтовцы собирались привести доро­гие иконы и утварь. Откуда они их взяли? И самый недогадливый поймет: награбили. Ограбили дома, церкви. Ведь церковную ут­варь в продовольственных лавках не найдешь, ее можно найти только в церквах, и эти-то церкви ограблены мамонтовцами. А так как совесть у мамонтовских молодцов, как говорили на местах кре­стьяне, "кобылья", и руки у них воровские, можно, конечно, пред­ставить, сколько у них оказалось церковных украшений и драго­ценных камней с золотых окладов» (№ 3-5, 1919).

    Бывший белогвардеец И. Лунченков следующим образом рассказывает в своих воспоминаниях о мамонтовской добыче, о ее дальнейшей судьбе и о грабеже других церковных ценностей. «Главную часть этой добычи составляли драгоценные ризы, иконы и кресты, изъятые из "храмов божиих" Центральной России, да многочисленные сейфы банков тех городов, где прошел огнем и мечом Мамонтов. Этот "подарок Дону" стал яблоком раздора между Сидориным и Богаевским еще в бытность белых на Дону. Перехватив "подарок" в Миллерово (штаб донской армии), Сидорин беззастенчиво начал выбирать из него самое ценное. Алчный Богаевский не прочь был и сам поживиться "добычей". Начавшийся раздор между атаманом и командиром оборвался эвакуацией, чтобы затем в еще более ожесточенной форме продолжаться за границей.
    К мамонтовской церковной утвари "христолюбивый" Богаевский не забыл прихватить ценности старочеркасского и новочеркасского соборов (главным образом, драгоценные иконы, ризы с них, кресты и чаши). Эту партию, как наиболее ценную, захватила с собой богомольная и златолюбивая Надежда Васильевна Бо- гаевская вместе с эмблемой атаманской власти, перначем, к слову сказать, одиннадцать фунтов червонного золота!
    Вывоз всего добра поручен был управляющему Новочеркасским Отделением Государственного Банка А.А. Скворцову. Нужно добавить, что "операция" производилась секретно. Обдирание икон и растаскивание музеев происходило ночью.
   Первый налет на вывезенные ценности был произведен (конечно, кем-то из хорошо знавших об их отправлении) еще в пути - под Екатеринодаром. Была взломана крыша вагона и взято несколько ящиков наиболее ценного, в том числе и золото, случайно оказавшееся здесь. Скворцовым об этом был составлен акт, в котором, между прочим, характерно было указание на то, что количество и наименование украденного определить не представилось возможным, так как... ценности были отправлены без описей. Первый характерный документ, громко свидетельствующий о том, каким хищническим путем возилось за границу народное достояние.
    За несколько дней до падения белых ценности прибыли в Новороссийск и были погружены на итальянский частный пароход "Чита-де-Венеция" торговой фирмы "Аслан Фреско и Сын" для отправки в Константинополь.
    Вместе с донским золотом и серебром на борту этого парохода расположились и члены правительства, напоминая воронье около своей добычи».

Далее И. Лунченков описывает, как поступили белые с награб­ленными ценностями. «В середине 1922 года в Катарро под видом туристов прибыла на специальном пароходе группа американских миллионеров. Осмотрев ценности, они заявили, что в таким виде они, боясь огласки и скандала, их не купят: необходимо ценности "обратить в лом". Заключили договор и назначено было время при­сылки специального парохода из Америки. И вот началась вакха­налия вандализма. Для работы, т.е. "обращения в лом", были при­глашены свои верные люди - офицерская кавалерийская моло­дежь, около 40 человек. Работали тихо, без шума. Ломались со­вершенно новые часы (около 3000 экземпляров), ложки, ножи, гнулись подносы, кофейники, портсигары, траурные венки с гроб­ниц исторических лиц, модели памятников, предметы церковной утвари, ризы с икон, вынимались камни, слоновая кость, серебро сбрасывалось ссыпом в ящики по 15 пудов каждый, а все осталь­ное шло ретивым рабочим. Обнаглевшие, они ходили по малень­кому городку и торговали слоновой костью, хрусталем, камнями. Вмешалась югославская прокурорская власть, были произведены обыски и найдена часть ценностей на квартире "рабочих". Дело пошло в суд. Офицер Богачев сел на восемь месяцев в тюрьму. "Работа" продолжалась 2 месяца. Уложено было 700 ящиков по 15 пудов каждый, всего больше 10 000 пудов.

Под руководством вандалов погибли единственные в своем роде уникумы исторической и художественной ценности. В октябре 1922 г. пришел пароход из Америки, и началась приемка ценнос­тей. Сдавали Сахаров и Гензель. От американцев было получено 50 000 000 франков. Деньги были переданы лично Врангелю» («За чужие грехи»).

«1) Помимо доблестных мамонтовских частей, в ограблении церквей участвовали и многие другие банды белогвардейских войск. Это носило массовый характер.

2) Использование награбленного производилось двояким путем: часть предметов из ограбленных церквей разворовывалась по ру­кам белых героев, а часть шла в фонд "Комиссии по реализации военной добычи", существовавшей при штабе главнокомандующе­го вооруженными силами юга России, отсюда расходилась по раз­ным учреждениям.

3)  В числе церковных предметов были ризы с икон, золотая и серебряная утварь, поповская одежда, иконы, ценные хоругви, кресты, даже церковные колокола и т.д.

4)  Не только отдельные представители духовенства, но также само управление протопресвитера военного и морского духовен­ства деникинской армии и "Высшее церковное управление", то есть официальные и руководящие церковные организации белогвар­дейского духовенства, прекрасно знали о грабеже церквей бандами белых. Ни одного раза они не протестовали против таких обычаев.

5) Значительная доля награбленного из церквей поступала в распоряжение духовенства. Рука руку моет. Получив часть добы­чи, святые отцы использовали награбленное лично для себя, а так­же для снабжения походных церквей белогвардейского воинства. Таким образом, по их мнению, "цель оправдывала средства".