Прости меня, Вовка

Он не выглядел внушительно. Он был небольшого роста и не имел на теле ни одного лишнего мускула или жирка. Жил в очень маленькой секционке на краю города, рюкзак после особо тяжелых походов чинил собственным набором инструментов. Он вообще был абсолютным и признанным всеми Мастером во многих областях.

В жизни он был Учителем. Он учил людей быть Людьми. Мальчиков он учил быть Мужчинами, женщин - Женщинами. И всех и каждого он учил всему, что умел сам, и подавал своей жизнью пример всем своим ученикам. Умел он очень много, причем не только того, что касается предметной жизни. Кроме того, что он был Командиром, он еще был и Врачевателем душ на телефоне доверия.

Мы, его ученики, его Команда, - взяли от него ровно столько, сколько смогли бы взять, если бы он был отцом каждого из нас. Он и был для каждого из нас Отцом - духовным, крестным, как бы там оно не называлось.












На выходе, в устье реки, где мы ночевали в палатке на могиле погибших отца и сына, я и поругалась с Вовкой.

Поход был позади, а впереди - в нескольких километрах выше - бурятская деревня, с тремя магазинами, набитыми ЕДОЙ.  Мы смотрели туда, вверх по течению, зверскими голодными глазами, и уже предчувствовали, как завтра будем ЖРАТЬ, ЖРАТЬ И ЖРАТЬ, совершив на эти магазины такие набеги, которые они не забыли до сих пор. Но, это завтра, а сегодня до деревни восемь километров  тайги и темнеет.

Был у нас такой маленький кусочек овечьего сыра, который мы вытрясли из испуганной бурятской бабки, которую нашли на летнике в горах. Тоненький его кусочек с галетой полагался каждому вечером к чаю. И вот Вовка вытащил этот кусочек, галеты, отрезал каждому по обычному миллиметровому пластику, завернул и убрал в рюкзак.

Тут мой голодный организм не выдержал и сказал свое слово. И мы поругались.

Сыр мы, конечно, не съели. И правильно. Но я не извинилась.

А под новый 2010 год он оступился на краю вершины Второго, и улетел вниз на 89 метров, если считать по высоте этой скалы от уровня земли. Смерть наступила в полете, от удара о выступ скалы. Травмы были несовместимы с жизнью.

Прости меня, Вовка.