Модернизация и кибернетика. Что связывает?

Не так давно довелось присутствовать на баттле Дмитрия Травина и Ирины Стародубровской «Можно ли модернизировать Россию?» (см. ссылку https://www.youtube.com/watch?v=lTpSSjUNmo0). Темой интересуюсь на любительском уровне, но как технарь понимаю, что есть общие закономерности в развитии живого организма, включая общество в целом, с принципами автоматического управления в технике. Разница в “пустяке”. В технике  один – два или чуть больше регулируемых параметров, а в обществе множество и все противоборствуют. Поэтому кавычки, чтоб подчеркнуть несоизмеримую сложность.

Теперь о том, что понял в позициях участников интеллектуального сражения.

1. Травин. На основе европейского опыта, а Россия европейская страна, для модернизации необходимо движение от авторитаризма к демократии. Даже если это движение будет с остановками и временными откатами назад. Поэтому путинский режим есть тупик на пути модернизации. Его смена есть необходимое, хотя и недостаточное, условие модернизации.

А Cтародубровская связывает модернизацию с объективной реакцией общества на вызовы ухудшающейся социальной обстановки как результат неизбежных кризисов. У Травина наличие реформатора, нацеленного на демократию, есть приоритетное условие для модернизации. У Стародубровской приоритетом являются вызовы изменившихся условий бытия и уже оно, как требует классика, и определяет наше сознание.

1. Второе условие для модернизации – наличие рынка. Травин его не детализирует, говоря о нем в общих чертах. Стародубровская выделяет вариант патрон - клиентских связей. Вроде как рынок, но это когда “рука руку моет”. Другими словами то, на чем сегодня строится система откатов и коррупционных связей.

Травин считает, что демократия и рынок в сочетании с тренируемой способностью общества адаптироваться к переменам несмотря на ошибки и неизбежные потери обеспечат модернизацию. А к потерям отнесем тех, кто не вписался в рынок. Но не всех из них, а в первую очередь тех, кто не слишком был подвержен  патернализму.  Как пример это те, кто был способен предложить на рынке перспективный наукоемкий продукт, но оказавшийся неконкурентным рядом с  низкопробным, зато немедленно продаваемым. И это несмотря на то, что  для финишной доработки перспективного продукта были соисполнители, готовые на долевых началах участвовать в проекте. Утверждаю это со знанием дела, потому что сам прошел это. Поэтому оценивать подход по – Травину надо с учетом и таких потерь.

Чтобы обратить внимание читателя на эту проблему, еще одна иллюстрация как аналог ваучерной приватизации. Формально все справедливо – стартовые условия равные. Но наивные люди вложились в пустопорожние инвестфонды, кто поумнее - продал свой ваучер по цене бутылки, а самые ушлые скупили их по этой цене и, став владельцами национального достояния, начали диктовать правила игры власти. Поэтому аналог этому есть такой. Известно выражение: бегом от инфаркта. Полезность его не оспаривается, если применять дозированно и выборочно в зависимости от индивидуальных возможностей. Нас же построили в одну колонну молодых и старых, спортсменов и инвалидов и принудили бежать с одинаковой скоростью. Часть убежала. А сколько прибежали к инфаркту!

Стародубровская в указанной выше статье обращается к иной модернизационной парадигме, выдвинутой группой институциональных исследователей во главе с выдающимся ученым лауреатом нобелевской премии по экономике Д. Нортом. «В рамках этой теории в истории цивилизаций различают общества, основанные на порядке ограниченного доступа (естественные государства) и основанные на порядке открытого (свободного) доступа».

Специалисты сразу понимают, что такое ограниченный и открытый (свободный) доступ. Неспециалистам понять это сложнее. А поскольку я один из них, то понял не сразу и делюсь своим пониманием для других неспециалистов. Доступ – это возможность отдельных групп или кланов пользоваться национальными ресурсами в своих интересах. Открытый или свободный доступ – это дозволенность для них. Ограниченный доступ – это насильственное ограничение доступа, который государство использует, опираясь на свое монопольное право на насилие. Это кнут. Но, как отмечает Стародубровская, в рамках порядка ограниченного доступа используются “ренты, ограниченный доступ и привилегии для сдерживания насилия, предоставляя эти ренты и привилегии отдельным лицам и группам, способным на насилие, и создавая для них стимулы кооперироваться, а не бороться друг с другом” [Норт, Уоллис, Уэбб, Вайнгаст 2012, c. 19]. Если другими словами, то для нейтрализации насилия групп и кланов в борьбе за ресурсы, способных на это, государство предлагает им пряник.

Исследователи в зависимости от уровня монопольной влиятельности все государства поделили на три  вида. Как пишет Стародубровская, «Норт и его коллеги выделяют три различных вида естественного государства: хрупкое, базовое и зрелое. При этом они подчеркивают, что “не существует четких границ, различающих эти типы».

Хрупкое государство, как отмечает Стародубровская, характеризуется тем, что в них кооперации и коалиции предельно нестабильны, и государство с трудом может сохранить себя, сталкиваясь с постоянной угрозой насилия.

«Базовый порядок ограниченного доступа предполагает достаточно сильное государство, которое может ограничить насильственные практики и установить определенные правила. Однако в рамках такой системы государство стремится подчинить себе всю общественную жизнь, не оставляя пространства для развития гражданского общества (с учетом приведенной градации сегодня наше государство больше хрупкое, чем базовое). <…> Наконец, зрелому естественному государству присуще появление достаточно широкого спектра элитных организаций вне государственных структур, которые способны в определенной степени контролировать государство». Эту мысль понимаю как динамический баланс во взаимоотношениях элит и государства. Элиты, заботясь о себе, знают меру, а государство не напрягает бизнес, не вмешиваясь по – крупному. Лишь слегка что – то корректирует по ходу дела.

Как указывает Стародубровская, «Авторы концепции рассматривают движение от хрупкого к базовому и затем к зрелому порядку ограниченного доступа как прогрессивную эволюцию, в результате которой могут создаться предпосылки для перехода к порядку открытого доступа». Разумеется, речь идет не об отдельных группах, добившихся этого насильственным способом (как сейчас у нас), а для всех на основе здоровой конкуренции. Это идеал, к которому и следует стремиться: перед законом все равны, частная собственность защищена и на дворе подлинная демократия, а не только ее видимость как электоральная.

«Однако, – читаем у Стародубровской, - подобная направленность развития ничем не гарантирована. Истории известны многочисленные случаи деградации естественного государства, в рамках которой движение было обратным – от базового порядка к хрупкому или от зрелого – к базовому».

Этому явлению есть объяснение. Оно вытекает из единства и борьбы противоположностей как источника развития. Но это не из курса диамата, изучаемого в советских ВУЗАх. Просто надо помнить, что есть конкуренция подходов: насилию противостоит свобода, кнуту пряник, автократии либерализм, плановой экономике рыночная, монетаризму кейнсианство и т. д. А для развития нужно то и другое. Но истина как всегда посередине. Поймать ее и удерживать постоянной невозможно, как это делается в бытовом холодильнике с оптимальной температурой для сохранности продуктов. Приходится автоматически его включать - выключать, чтобы температура колебалась в допустимых пределах. По аналогии это неизбежность обратного движения «от базового порядка к хрупкому или от зрелого – к базовому» и опять к развитию, но в итоге все же последовательно в сторону идеала.

Уместно заметить, что единству и борьбе противоположностей как источнику развития учит не только диалектический материализм, но и кибернетика, долго в советское время считавшейся лженаукой. В предисловии к книге «Люди и кибернетика» ее автор Никита Моисеев пишет. «Предлагаемая книга является попыткой дать представление об истоках современной управленческой мысли, показать, как они преломляются в современной жизни, и показать новые задачи, которые уже сегодня возникают на научном горизонте.» Заметим, что это писалось в 1984 году.

В разделе БРОНИСЛАВ ТРЕНТОВСКИЙ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ КИБЕРНЕТИКИ     Н. Моисеев обращается к истории. «В 1843 году в провинциальном польском издательстве в Познани выходит на польском языке книга профессора философии немецкого университета города Фрейбурга Бронислава Трентовского "Отношение философии к кибернетике как искусству управления народом".» 

«Б. Трентовский, - как пишет Н. Моисеев, - утверждает, что, с одной стороны, кибернет должен уметь наблюдать, анализировать, выжидать, лавировать, избегать прямого вмешательства - он должен уметь извлекать пользу из естественного хода вещей; с другой - он должен быть активен:

любое его решение должно носить "волевой характер", оно должно неукоснительно выполняться. Кибернет должен быть уверен, что подчиненные ему гиберно выполнят его распоряжение.»

Н. Моисеев подчеркивает, что во многом поведение людей предопределено предшествующим ходом событий, но учесть их влияние надо учитывать и предлагает послушать Б. Трентовского. "Короче говоря, кибернет не проектирует будущее, как старается сделать некий радикальный философ, - он позволяет будущему рождаться своим собственным независимым способом. Он оказывает будущему помощь как опытный и квалифицированный политический акушер".

Никита Моисеев в зарождении кибернетики как науки ставит на первое место мало известного  Б. Трентовского, а не широко известного Норберта Винера, с именем которого связывают возрождение кибернетики, но применительно к послевоенным годам, когда разразился "кризис избытка информации".

«Общество было бы задушено информацией, если бы не была изобретена ЭВМ. Наверно, дальнейший технический прогресс если и не был бы прекращен, то безусловно не развивался бы современными темпами.

И винеровская кибернетика оказалась ориентированной именно на проблемы информационные. Н. Винер посчитал, что теория информации является основой этой дисциплины. Более того, он говорил, что сема теория управления является лишь частью теории информации.

В последующем мы еще обсудим этот тезис. Здесь же лишь заметим, что, имея одну и ту же цель - усовершенствование управления обществом, - Б. Трентовский и Н. Винер рассматривали эту цель в совершенно разных ракурсах. Н. Винер считал общество своеобразной технической или биологической системой, а Б. Трентовский подходил к нему как социолог и философ, рассматривая общество как противоречивое единство несовпадающих стремлений, противоборствующих интересов...»

Н. Моисеев так трактует Б. Трентовского: во главу угла ставится анализ целей, после чего кибернет принимает соответствующее решение для достижения выбранной цели, но опираясь на нужную для этого информацию.

Итак, исследование целей. «Но не только целей, объективно присущих объекту управления, а и целей, стоящих перед частями, составляющими этот организм. А они могут находиться в противоречии с целями объекта.» У Стародубровской и по Норту это  группы и кланы, добившиеся открытого доступа насильственным способом вопреки интересам общества.

Винеровская же кибернетика, как это отмечает Н. Моисеев, оставляла за кадром противоречия целей, стоящих перед обществом и отдельными его частями, уподобляя общество некой машине. «Есть принципиальная разница между тем, когда приказ отдается машине и когда он отдается человеку или коллективу. В первом случае мы твердо уверены в том, что приказ будет выполнен, если машина исправна. Во втором - мы можем лишь предполагать, что он выполнится. (Вспоминается еще раз бег колонной от инфаркта. Все в порядке, если есть запас прочности. Или достаточность демократии и рынка для модернизации, чтоб адаптироваться и вписаться в рынок. Но ведь большинство не вписалось) И задача кибернетического анализа должна состоять в том, чтобы знать, как обеспечить такие условия, при которых приказ будет исполнен.» 

А за этой проблематикой стоит, как подчеркивает Н. Моисеев, противоборство разных целей для отдельных составляющих (групп и кланов), ставя для кибернета проблему поиска между ними компромисса (Норт: “ренты, ограниченный доступ и привилегии для сдерживания насилия…)

«Столь же прост и другой принцип - "принцип устойчивости". Кибернету приходится не только примирять различные интересы и цели, но и договариваться об общих действиях: принимать коллективное решение.

Предположим, что несколько партнеров должны договориться о выделении своих средств для выполнения какого-либо общего дела. Успешной договоренности каждому всегда мешает мысль, что кто-то из партнеров может оказаться в более выгодном положении за его счет! Очевидно, что шансы заключить союз резко повышаются, если договор составлен так, что любой партнер, отступив от его параграфов, теряет по сравнению с тем, что он имел бы, строго выполняя их. Договор в этом смысле должен быть выгоден всем. Это и есть "принцип устойчивости". Иными словами интересы и цели участников могут  не совпадать, но в пределах уступок, зафиксированных соглашением. Это оптимально. Как оптимальный перепад температуры в холодильнике в пределах допустимого.

Подобные "правила поведения кибернета" обладают одной важной особенностью - они могут быть формализованы, то есть в этих процедурах могут быть использованы математические методы, позволяющие давать решениям кибернета количественные характеристики.» Поэтому модернизация по – Стародубровской мне как технарю представляются имеет много общего с кибернетикой. Модернизация, как ее описывает Травин, нет.