Товарищ полисмен

Ровно неделю Россия прожила без родной милиции. По улицам наших городов расхаживают и разъезжают теперь исключительно полицейские. Но реформа не должна ограничиться названием. Известный писатель Юз Алешковский направил российским полисменам свой наказ из американского далека

Полицейский — хорошее слово. Я не хочу употреблять слов «ребрендинг» и «имидж», которыми пестрят материалы о реформе правоохранительных органов. У меня для выражения мыслей хватает русских слов. Но если забыть о словах, а подумать о сути дела, можно немного и пофилософствовать. На бессознательном уровне мы хотим избавиться от названия «милиция». Оно, увы, ассоциируется у нас с мафиозной организацией, не уважающей закон, подкупленной (чтобы не говорить «коррумпированной»), и так далее. Но дело, конечно, не в смене вывесок. Задача в том, чтобы российские полицейские нравственно и поведенчески начали походить на своих коллег в Европе и Америке.

Вспоминаю себя, лет тридцать назад приехавшего в Нью-Йорк, сидевшего в скверике и с любопытством разглядывавшего американского полисмена. Я совершенно не чувствовал страха. В то время как в Союзе при виде ментов, или как их раньше называли, легавых, всегда возникал испуг. Дело не в кличках — на Западе полицейских тоже называют порой неласковыми словами. Однако я не раз убеждался, что американский полисмен всегда готов прийти тебе на помощь, готов простить незначительное дорожное нарушение. Но прощает лишь тогда, когда ты ему не хамишь и не подсовываешь взятку. Иначе, между прочим, сразу наденут на тебя наручники.

Это не значит, что в Америке и Европе нет «оборотней в погонах». Но их разоблачают. Коллеги относятся к их мафиозным связям непримиримо и сами активно выявляют тех, кто поступает безнравственно, кто нарушает закон. Не приведи бог, полисмена снимут на мобильник в тот момент, когда он хамит или превышает свои полномочия. Подобная запись становится неопровержимой уликой для суда. Этих полицейских гонят со службы, сажают в тюрьму. Но таких единицы.

Если в России примут на вооружение этический кодекс американского копа, то переименование милиции в полицию окажется оправданно. Не надо бояться брать пример с Запада. И не только с Запада, но и с Востока. Я три месяца жил в Китае. И только один раз видел пьяного на улице. Мы с женой ходили в Пекине ночью по самым глухим закоулкам и не встретили ни одного хулигана.

Приезжая в Россию, вижу в аэропортах и на вокзалах милиционеров. Разъевшиеся, рыхлые, нагловатые от безнаказанности лица. С ними лучше не спорить. Тебя могут избить, подложить в карман какую-нибудь дурь, припаять что угодно — за один только косой взгляд. Помню, ехал по Москве с приятелем в его очень дорогой тачке по загруженному Садовому кольцу.

Двигались медленно, ничего не нарушая. Гаишник лениво нам отмахнул. По разговору было абсолютно ясно: тянул бабки. Мой приятель без лишних слов вложил зеленую бумажку в свои права и передал гаишнику. Тот так же лениво кивнул: «Проезжайте!» Чистое рэкетирство! Представить такое в Европе, Америке или Китае невозможно.

В чем причины нашего невероятного позорища? Долгий разговор, но если сказать коротко, то причины нужно искать в поведении тех, кто пришел в политику и бизнес на волне перестройки и, так сказать, взял тогда почту, телеграф, телефон. Все в России, от простого работяги до премьер-министра и президента, прекрасно осведомлены о главном российском зле: «Воруют!» Без отката ни хрена не добьешься. А если ты, будучи чиновником, ведешь себя вызывающе благородно, тебя тут же схавают. Повязанность тотальным воровством разрушает и тех, кто начинал службу, будучи честным человеком и таковым остался бы в ином нравственном климате. Закон многомиллионной стаи. Разрушить его необыкновенно трудно. В огороде выжигают траву, чтобы не росли сорняки. Не подумайте, что я призываю к революциям — я их ненавижу. Революция — большая переменка между неусвоенными уроками истории. Общество должно встать на защиту своих прав и мирными, бескровными мерами добиться кардинальных перемен в правоохранительной сфере. Проворовавшихся, потерявших честь и совесть «блюстителей» надо увольнять, заменять на новых, честных людей. Да, это по сути переворот, но не нужно его бояться.

Мне трудно представить механику личной аттестации президентом высшего начальствующего состава российской полиции, что предполагается в рамках реформы. Это невозможно, даже если президент семи пядей во лбу, даже если ему будет помогать вся его многочисленная администрация. В каждом районе России должна заседать такая местная аттестационная комиссия, составленная из абсолютно независимых, честных, неподкупных людей, преимущественно молодых, заинтересованных в нравственном очищении общества. Процесс должен идти как сверху, так и снизу. Конечно, такая селекция будет происходить медленно. Нравственность, благородство должны постепенно насытить кровь общества, стать определяющей моделью поведения граждан.

Я не написал ни одной книги, ни одного рассказа из американской жизни. Россия — моя Родина. Я живу Россией, ее историей, ее сегодняшним днем. Так вот, как литератор я считаю, что помогать разукрашивать положительный образ нового полицейского — это не цель литературы. Не нужно ставить такие задачи перед писателями, режиссерами и композиторами. Как мы помним, метод соцреализма подразумевал подмену действительного желаемым. Но, как учит моя жена, нужно уметь принимать действительное за желаемое. Так что если реформа пойдет успешно и у нас появятся благородные, смелые и добрые полицейские, то они неизбежно станут героями сотен книг и фильмов.