Гулажное рабство

История знает разные формы рабского труда.

Является ли изобретение сталинских органов ОГПУ-НКВД чем-то уникальным?

В чем, собственно, заключается суть этой разновидности рабства?

Почему эта чудовищная по жестокости и аморальности форма организации производства стала возможна?

Политика модернизации, провозглашенная нашим Президентом Д.А. Медведевым, не предполагает возврат к подобной модели эксплуатации. Вроде бы.

А вот товарищу Сталину идея гулажного труда очень пришлась по душе.

Сегодня трудно установить точно, кто именно подсказал товарищу Сталину эту идею.

Основой её, несомненно, явилась мысль товарища Троцкого о трудовых армиях.

Мобилизовать население на стройки коммунизма с точки зрения техники этого дела больших сложностей не представляет.

Достаточно разделить население на тех, кто строит коммунизм и тех, кто охраняет строителей.

Кто именно в какую группу попадет это уже малозначительный нюанс – ведь одно дело делаем ради общего светлого завтра.

Но у мобилизованного труда есть один принципиальный недостаток – рано или поздно мобилизованные на трудовой  подвиг массы могу потребовать компенсацию.

Юридически мобилизованным трудом заняты свободные, так сказать, чистые перед законом лица.

Проработавшие на стройке коммунизма лет десять-пятнадцать за пайку граждане, когда обстановка изменится к лучшему, когда жить станет веселей и страна в целом заживет богаче, могут ведь и возроптать.

Не всё же определяется сознательностью, тем более что классики учили строго о противоположном.

Идея мобилизованного труда в условиях коммунизма это очевидная полумера.

Но от этой идеи до гулажного труда практически один шаг.



Так в чем же сущность гулажного труда?


И вообще, возможны ли, в свете очередной модернизации, его перспективы в нашей стране?


Попробуем разобраться.


Товарищ Сталин, по меткому выражению кого-то, принял Россию с сохой.

Темное, полуграмотное, полное предрассудков и родимых пятен капитализма, население.

Население, как выяснится позже, злостно не желающее строить светлое будущее.

При всем этом народ все же как-то приспосабливался к новой советской власти.

Для подавляющей массы людей власть всегда выступает как нечто непостижимое и загадочное. Как черная дыра, от которой не ждешь ничего хорошего.

Человек входил во взрослую жизнь и умирал с чувством неизбывного страха перед государством.

Собственно, в этом нет ничего удивительного.

Государство последние  пять тысяч лет совершенствуется в подавлении человека, а человек все так же приходит в этот мир голеньким и беззащитным.

И вот, наконец, государство досовершенствовалось, доукреплялось до того, что всю свою массу подданных решило негласно и неофициально считать преступниками.

Априори всё население отныне это уголовники: одни – «тюремный народ», а другие – временно находящиеся на свободе. На лозунгах они все – строители коммунизма, а на деле – обыкновенные уголовники.

Хватай любого и сажай.

Все, естественно, не нужны, да и выглядело бы это довольно странно, если сразу всех – и за колючую проволоку!



Но как удобно для решения государственных задач!

Рассылаем разнарядку на места – нужны работники таких и таких специальностей.

Органы, соответственно, отбирают наиболее подходящих строителей коммунизма и начинают искать за ними грешки перед партией и властью советов.

И находят, что самое удивительное!

Дело вовсе не в том, враг ты народа, или друг ты народа, или вообще ты к народу индифферентен.

Дело в том, что в тебе нуждается ГУЛАГ.

Потом строители коммунизма могли долго удивляться – за что?! Им ведь истинных причин никто объяснять не собирался.

Это вообще очень характерная черта советской внутренней политики и ее наследников - не объяснять истинных причин своих политических замыслов и действительного смысла осуществляемых мероприятий.

Глядя на это правительство, постоянно подташнивает от ощущения, что перед тобой мелкие мошенники и жулики, трусливо скрывающие свои истинные намерения.


Итак.

Вот уже тянутся составы на север и  на восток, где работы  - непочатый край!

Главное, все довольны, все смеются!   

Начальство смеется – неограниченные трудовые ресурсы, а  ответственности за них никакой. Сдохнут, туда и дорога. Новых подвезут.

Органы смеются – работать легко и приятно. Бери любого и делай с ним, что хочешь!

Добровольные помощники органов тоже смеются – им благодарность и кое-что от уже построенного.

Товарищ Сталин, и он усмехается – как здорово всё устроил! Всех обеспечил работой,  а заодно  и уверенностью в завтрашнем дне.

И самое главное – всё есть и никто никому ничего не должен.

Это вы теперь нам должны пожизненно!



Что тут важно понять?


Ни будь  идеологии марксизма-ленинизма, ни будь  общеобязательной под страхом уголовного наказания веры в светлое коммунистическое завтра – никогда б такого не произошло!

Никогда и ни при каких обстоятельствах!

Ну, и без невероятной ненависти, безразличия, презрения и отвращения к народу, к которому формально принадлежишь, такое тоже было бы невозможно.


Государство – преступник, государство – насильник, государство – убийца, - вот что означает гулажное рабство на практике.


Гулажный труд это  максимум человеконенавистничества из всех возможных форм эксплуатации.

Не стоит заблуждаться, что с переселением Сталина в мир иной гулажный труд полностью исчез.

Отдельные его элементы существуют до сегодняшнего дня, хотя это и не носит массового характера, как при Сталине.

Пресловутый обвинительный уклон судебной системы есть не что иное, как прямое отражение объективных потребностей современного «российского ГУЛАГа». А значит, и этого российского государства со всем его начальством.

Людей продолжают  осуждать не для того, чтобы исправлять, а для того, чтобы эксплуатировать.

Вот где «собачка порылась».