Об одном двуязычном каламбуре

"Их штербе", - умирая, сказал Чехов.

Почему по-немецки? Горький не верил в это и утверждал, что было сказано - "ишь, стерва!" - слова, обращенные к Книппер. Буревестник революции острил неудачно.

Никогда Антон Палыч не мог окорбить женщину, тем более, которую любил.
Горький - мог.
А посему судил по себе.

В Баденвейлере Чехова лечили немецкий врач Шверер и его ассистент Винтер.
В ночь на 15 июля 1904 года они были рядом с ним.
По традиции русского и немецкого врачебного этикета, видя, что коллега умирает и надежды на спасение нет, врач должен поднести ему шампанского.
Проверив пульс у больного, Шверер попросил подать бутылку.
Чехов, сам врач, сразу все понял: это был приговор.
Он приподнялся на постели и произнес: "Ich sterbe" - (я умираю).


После этого выпил бокал до дна, улыбнулся и сказал жене: "Давно я не пил шампанского".
Затем тихо лег на левый бок и вскоре умолк навсегда.

Ольга Леонардовна в Ялту к Чехову наведывалась нечасто, все время поглощал любимый МХАТ - репетиции, спектакли.
-Тебе, верно, странно думать, что где-то далеко есть у тебя мифическая жена, правда? - писала она Чехову. - Как это смешно. Целую и обнимаю тебя много раз, мой мифический муж*.
В разлуке они написали друг другу более 800 писем, привыкли к этой переписке, полюбили ее. Даже после его смерти Ольга продолжала писать ему:
"Мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма…"
Она пережила мужа на 55 лет.