Судебные акты не должны быть актами гражданского мужества. Нормальное правовое государство возникнет лишь тогда, когда честная работа не потребует от судьи, прокурора или следователя особого героизма. Достаточно будет одной добросовестности.
Начальство видит насквозь
"Успех работы того или иного судьи, отношение к нему зависит порой не столько от его собственного усердия, сколько от председателя суда и куратора Мосгорсуда, Только от них, как правило, зависит, в каком "соусе" они преподнесут того или иного судью высшему начальству, которое после этого начинает иметь "свое" мнение о судье. Это не секрет. Это жизнь" Если думаете, что это про нашу с вами жизнь, то глубоко ошибаетесь. Такие строчки написал в своем дневнике народный судья Александр Щагин еще 8 октября 1969 года. С тех пор, как говорится, многое изменилось.
Имя этого замечательного человека вряд ли о чем-нибудь говорит широкой публике. Зато одна его бывшая подчиненная известна многим. Несколько лет секретарем судебного заседания у Александра Щагина работала Ольга Егорова, ныне - председатель Мосгорсуда.
Добрые сердца против мягких законов
"Когда читаешь лекции на заводах, фабриках, в магазинах, ателье и пр. о предупреждении преступлений, то от большинства граждан слышишь, что наше законодательство слишком гуманное, мягкое. Когда же дело доходит до применения этого "мягкого" закона, то у граждан возникает чувство жалости к сидящим на скамье подсудимых лицам. Сегодня на выездной сессии аплодировали адвокату". Написано 6 марта 1968 года. Интересно, если бы я вставил эту цитату без даты в статью, скажем, о новых поправках в Уголовный кодекс, кстати, одобренных на этой неделе Советом Федерации или в какой-нибудь материал про реформу тюремной системы... Кто-нибудь заметил бы подвох?
Фронтовика записали в бомжи
Но лично меня больше зацепило дело гражданина Тимофеева (фамилию судья Щагин изменил), рассмотренное в июле 1967 года. Офицер-фронтовик, кавалер боевых наград, художник по образованию, обвинялся в бродяжничестве и нарушении паспортных правил. На войну Тимофеев попал еще в 1941 году - в рядах ополчения. "Участвует в битве за Москву. Затем попадает в кадровые войска, - пишет Александр Щагин. - участвует в битве на Курской дуге и заканчивает свой боевой путь в Берлине".
Войну Тимофеев закончил в звании капитана. После Победы вернулся домой, но его квартира была занята каким-то генералом. "Сделав несколько безуспешных попыток прописаться в Москве, он вынужден был уехать на Украину, но и там ему не удалось прописаться, т.к. в паспорте не было отметки о выписке из Москвы". В итоге отставной капитан стал мотаться по стране в поисках пристанища. Местами ему удавалось временно приписаться и устроиться на работу. Но как только срок прописки истекал, человека увольняли.
В одну из зим герою стало совсем невмоготу без крыши. Тогда он зашел в магазин, снял с вешалки пальто, и направился к выходу. Его задержали и осудили на три года за кражу государственного имущества. В 1966 году отставной капитан вышел из колонии и попытался вернуться в Москву, благо, что там жила уже взрослая дочь (с женой Тимофеев развелся еще до войны). Прописаться ему не разрешили, и отец остался жить у дочки нелегалом.
Однако вскоре бдительная милиция вычислила и арестовала офицера-"бомжа".
В тюремные камеры принимали и без московской прописки.
Героическое решение с обвинительным приговором
"Выслушал я этого человека и не верю: неужели у нас может произойти с человеком, да еще участником войны, такое? - написал судья Щагин в своем дневнике. - Неужели его никто нигде не мог и не захотел понять и помочь ему, отнеслись по-казенному бездушно и сухо". Суд оправдал Тимофеева по статье "бродяжничество", но осудил за нарушение паспортных правил. Все правильно, с точки зрения советских законов преступление было налицо: в паспорте Тимофеева не стояло нужного штампа. Более того, оправдать по второй статье - "бродяжничество" - уже было достаточно мужественным поступком Щагина. Но он пошел дальше, и вынес Тимофееву мягкое наказание, без лишения свободы. Фронтовика освободили прямо в зале суда.
Очень хочется сказать: любой из нас на месте судьи Щагина поступил бы также. Разве данное решение не кажется разумным и справедливым? Кстати, разумное не всегда справедливо. В положении Александра Щагина разумнее было бы... отправить Тимофеева в тюрьму. И не было бы хлопот. Но судья решил поступить по-человечески, чем нажил себе неприятности.
"Через два дня... меня вызвал председатель суда. Когда я вошел к нему в кабинет, там уже сидели: представитель Московского городского суда и прокурор района. И началось! Председатель суда начал первым: "Почему Вы освободили из-под стражи Тимофеева? Почему ни с кем не посоветовались?..." К этому присоединился и член Московского городского суда... Я просто сидел и думал: "В чем же я не прав, если поступил в соответствии с законом?" А все объяснялось очень просто: оказывается сложилась судебная практика, при которой по ст. 198 и 209 УК РСФСР назначается мера наказания только в виде лишения свободы, а я эту практику нарушил".
Видимо, в кабинетах больших начальников рассуждения про закон, человечность и справедливость звучат, порой, наивно и неубедительно. Поэтому у Александра Щагина, как и любого другого, не было шансов кого-то переубедить в такой обстановке. Возможно, все дело в особой, тягучей атмосфере подобных кабинетов. В ней правильные слова будто уменьшаются, теряют вес. "Но ведь люди не дрова, которые надо резать по одной мерке, - писал Александр Щагин. - За две недели я пережил больше, чем можно иногда пережить за два года. Отношения ко мне после дела Тимофеева стали более официальными, сухими. Были случаи, когда на мое приветствие не поступал ответ". В конечном счете приговор Тимофееву оставили в силе. Однако начальство еще долго сердилось на судью Щагина за вольнодумство.
Крепкие нервы справедливости
Честному человеку приходилось иметь железное сердце и прочные нервы. Слава Богу, это было больше 40 лет назад. Времени прошло достаточно, и пора бы обществу извлечь уроки. Надо меняться. Судья, а также следователь и прокурор не должны совершать подвиг на рабочем месте ради рутинной справедливости. Сегодня причина критики судебной системы не в конкретных делах. В конце концов, эти конкретные дела мало кто читал. Просто многие не верят, что в ином резонансном деле судья сможет без риска вынести какой-то другой приговор, кроме обвинительного. По этой логике, даже если вина не будет доказана, судье потребуется отвага, чтобы оставаться справедливым судьей. А была бы вера в независимость людей в мантиях, больше бы стало доверия.
Как правило, человек слаб, даже (как ни печально) порой - человек в мантии или мундире. Герои встречаются, но не так часто, как бы хотелось. Поэтому надо не создавать перед должностными лицами барьеры, а разгребать их, дабы они без напряжения могли оставаться честными на протяжении всей карьеры. Как создать такие условия - вопрос пока риторический.
Комментарии