Светка

Эпиграф

Мы все любили понемногу.

Кого-нибудь, да как-нибудь.

Себя, взаимно, слава богу.

Другие нас, и в этом суть.

 

Согласитесь, ведь здорово, когда тебя любят. Потому что этим можно пользоваться. Да что я вам говорю, вы все здесь люди опытные, сами кого угодно научите. Только если ту любовь не беречь, а лишь рвать с неё цветки, то она очень быстро засохнет. Потому что она живая.

У каждого мужчины была женщина, которая «сделала его мужчиной». В самом деле, от этого мужчинами не становятся, от этого можно тока триппер намотать на винт. Хорошо хоть, что сейчас его разматывать легко. Лично я ту женщину практически даже не помню. Много вина, грохот музыки на кухне, продымлённая сигаретами комната и какое-то жуткое стечение обстоятельств, благодаря которому мы оказались с ней в одной постели. И как-то прошло всё буднично словно не в первый раз. Потом мне захотелось ещё вина, я ушёл на кухню. А когда вернулся, то моё место было уже занято.

Но были и другие женщины, которые меня любили, любили искренне и просто так. Потому что тогда не любили за хорошую зарплату или богатых родителей, тогда все были условно равны. 

И любили просто так, по простоте душевной.

Меня тогда любила Светка. Мы с ней познакомились в пригородном поезде, который вёз меня из родной деревни в Питер. Она сидела у окошка, как и я, только напротив. Я долго смотрел на неё молча, потом подошёл спросил:

- Хотите покурить? Под перестук колёс?

- Хочу. Но у меня сигарет нет.

- Я угощаю. Мне не жалко яду для такой красивой девушки.

Она не была какой-то особой красавицей, она была обыкновенной. Но разве кашу маслом испортишь? Так мы и проехали в тамбуре до самого Варшавского вокзала. Расстались в метро, но договорились встретиться. Она тоже была лимитой и жила в общаге на Плеханова, прямо за Казанским собором.

Во время второй встречи она предложила мне остаться ночевать. Для этого надо было выйти через вахту и войти в окно на общей кухне. Нам кабанам это разве препятствие? И я уже целый месяц по выходным ночевал у неё. Я видел, что нравлюсь ей, нравлюсь до самой глубины её души. Вот тока до глубин своего тела она меня не допускала. И однажды я сказал.

- Знаешь, Света, я с тобой только нервы порчу и здоровье подрываю. Ты, наверное, очень любишь издеваться над наивными деревенскими юношами?

В ту же ночь Светка сдалась. И с ней стало неинтересно. Пропала интрига, не стало в девушке никакой тайны. Я стал ходить к ней реже, а потом и вовсе перестал.

Но иногда случается так, что ты остаёшься один. И тогда начинаешь вспоминать старые связи. Как-то хмурым и очень дождливым осенним вечером я вспомнил про Светку. Потому что остальные двери закрылись.

Был субботний вечер, и Светка была дома. Приняла меня без особого тепла, но и не выгнала. Как-нибудь всё уладиться, подумал я тогда. Мы поболтали, попили чаю. Я выяснил, что у неё никого нет, и успокоился. В одиннадцать она сказала мне:

- Всё, тебе пора.

- Я понял. Выхожу через вахту и вхожу в окно. Иди, открывай.

- Ты не понял. Тебе совсем пора. Не приходи больше.

А в глазах её стояли слёзы.

 

Потом у меня была другая Светка, Рыжая, к которой можно было ввалиться в любое время суток. Она всегда откроет и лишь спросит.

- Замёрз? Чаю будешь?

Но об этом в другой раз.

 

Кстати, всё, что здесь написано, к жизни автора не имеет ни какого отношения, потому что автор бабораб и матёрый подкаблучник. Всё выдумано под воздействием мерзкой погоды в Гадюкино. И пятницы, которая обязательно будет.