Урод, не помнящий родства

В феврале был 150-ти летний юбилей отмены крепостного права. Подумал я - надо ли помнить своё родство? Я помню, и считаю это важным. Почему? Не знаю, но поступаю в жизни как мои предки. А кто они?

Мои предки носили разные имена и фамилии. Да и были они разными людьми. Мой пра-пра-прадед был Василий Стулов. Был он старостой в крепостной деревне, в Богородицком уезде или ныне – в Ногинском районе Московской области.  Во время лихолетья 1812 года он возглавил крестьянское ополчение и стал героем Отечественной войны, был отмечен Императором России. Имя его запечатлено на историческом памятнике Бородинской панорамы.

Мой пра-прадед был тоже старостой, и в 1861 году его отрядило село к барину – просить оставить их в крепости и не давать им вольную! Слезами умывались и гонцы и барин, но вольную крестьянам пришлось дать.

Мой прадед работал десятником на фабрике у Морозова.

Мой дед, в 18 лет, работал мастером на фабрике у Морозова. Как говорили коммунисты: Собака мастер. Его жена, моя бабушка, была взята Морозовыми из детского приюта для ухаживания за состарившейся «нянькой» Морозовых. И звали мою бабушку, молодую девушку – нянькой. А когда к ней посватался приказчик Морозовых и она отказала ему, Савва Морозов выгнал её из дома и сказал, что не даст ей приданого.

Надо отметить, что Морозовы были староверами. Имели свои церкви и староверские кладбища. К рабочим относились хорошо – не верьте коммунякам. Дед мой к 18-ти годам выстроил себе двухэтажный дом. А в церкви Морозова два раза в год разыгрывали лотерею для невест. И моя бабушка вытянула у дьяка билетик, а в билетике стоял «нолик», или «зырок» - по английски – зеро. Это означало дулю с маком. Заплакала она, и пошла из церкви. А в это время подкатила к церкви карета, вышел из неё Савва Морозов и увидел мою бабушку.

Спросил у неё: Чего ты нянька плачешь? Ну, она и показала ему билет. Он обнял её, завёл в церковь и сказал дьяку: Ну ка, найди нам пятерочку! Тот нашел билетик с пятерочкой и вручил моей бабушке. Вот и отоварилась она в Морозовских магазинах на эту «пятерочку». А пятерочка означала пять тысяч рублей! А коровка стоила пять рублей!

Купила бабушка мебель на весь дом, ложки вилки и постельное бельё. В общем – обставила на это приданое весь дом, и зажили они с дедом всласть. Нарожали детей – аж семерых, двоих приемных от умерших родственников приняли. И всё бы хорошо, но Савва застрелился (или застрелили), и грянула Революция, или, как говорил Ленин – переворот.

Рабочие на экспроприированной фабрике почему-то любили собаку-мастера, то бишь, моего деда. Они затребовали в директоры фабрики именно его. Но коммуняки выставили всего лишь одно маленькое условие: директор должен вступить в ихнюю коммунячью партию. Дед мой был набожный, и … отказался быть коммунякой. За это его с позором изгнали с фабрики вовсе. Дед купил лошадей и занялся со старшими сыновьями извозом. Через пол-года комунячьего управления фабрика – встала. Пришли гонцы к деду и сказали: Васильевич, фиг с ней с партией, иди директором без вступления в коммунисты. А он возьми, да и пошли их нах!

И имел мой дед привычку, после рабочего дня ехать домой из кабака стоя на дрожках, кричать: Все коммунисты на столбах висеть будете! А бабка моя кричала: Ляксандра, чтож ты делаешь? Ведь посодють!
А он в ответ: Всех не пересажают. Вот такой был у меня дед. И не посадили!

Отец мой прошел три войны: Финскую, Отечественную и Японскую. Демобилизовался из Пекина. Орденоносец и т.д.

А я – не удался! Комсомольский билет сжег, в КПСС вступил и демонстративно вышел, от ордена Ленина – отказался. Короче, - урод не помнящий родства.