Маршак - поэт, сионист, белогвардеец и переводчик Мао Цзедуна

Детский поэт и переводчик Самуил Яковлевич Маршак прожил очень долгую жизнь. Достаточно сказать, что первые шаги в литературе ему помог сделать великий русский критик Владимир Стасов (автор термина "Могучая кучка" и создатель движения художников-передвижников), а последним литературным секретарем Маршака был известный тележурналист Владимир Познер. Но эта жизнь была не только длинной, но и очень насыщенной.

Вот вам пять интересных фактов из жизни прославленного детского поэта.

Факт первый. Фамилия "Маршак" - это не слово, а аббревиатура. Что-то вроде КПСС или ЗАГС. На иврите это сокращение от фразы «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер». Все Маршаки, живущие на Земле - потомки учеников этого известного раввина и талмудиста.

Факт второй. В молодости Самуил Яковлевич Маршак был убежденным сионистом. Его дебют в литературе - вышедший в 1907 году сборник стихов с характерным названием "Сиониды", целиком посвященный воспеванию проекта возвращения евреев на гору Сион. Одно из стихотворений («Над открытой могилой») было написано на смерть «отца сионизма» Теодора Герцля. Четыре года спустя вместе с группой еврейской молодежи совершил большое турне по Ближнему Востоку, результатом которого стал цикл стихотворений, объединенных общим названием «Палестина». По воспоминаниям, в 1952 году Маршак как ребенок радовался тому, что друг его юности и соратник по сионистской организации «Поалей Цион» Ицхак Бен-Цви (он же - Ицхок Шимшелевич) стал вторым президентом Израиля.

Факт третий. В 1918 году во время Гражданской войны Маршак бежал на юг, к белым, на Кубань. В Екатеринодаре (нынешний Краснодар) работал в газете «Утро Юга», где под фриковским псевдонимом «Доктор Фрикен» публиковал клеймящие большевиков стихи и фельетоны. Такие, например:

ДВА КОМИССАРА 
Жили-были два «наркома», 
Кто не слышал их имен? 
Звали первого Ерема, 
А второго — Соломон. 

Оба правили сурово, 
Не боясь жестоких мер. 
У того и у другого 
Был в кармане револьвер. 

Красовались в их петлице 
Бутоньерки из гвоздик, 
И возил их по столице 
Колоссальный броневик. 

Угрожая, негодуя, 
Оба в пламенных речах 
На московского буржуя 
Наводили жуть и страх. 

Каждый в юности недаром 
Был наукам обучен. 
Был Ерема семинаром, 
И экстерном Соломон… 

К этим грозным властелинам 
Все явились на поклон. 
Брат Ерема был блондином 
И брюнетом — Соломон. 

Как-то раз в знакомом доме 
У зеленого стола 
О Московском Совнаркоме 
Речь печальная зашла. 

Ленин действует идейно. 
Он — фанатик, маниак. 
Но уж Троцкого-Бронштейна 
Оправдать нельзя никак. 

По каким же был причинам 
Сей вердикт произнесен? 
Брат Ерема был блондином, 
Но брюнетом — Соломон… 

А в другом знакомом доме 
Разговор зашел о том, 
Сколько нынче в Совнаркоме 
Соломонов и Ерем. 

И сказал чиновник в форме, 
Что Израиля сыны 
В трехпроцентной старой норме 
В Совнаркоме быть должны. 

С. Маршак и М. Горький, на даче которого в Ялте Маршак жил в 1904—1906 годах

Факт четвертый: Уже на склоне лет Маршак принял живейшее участие в шумном поэтическом сраче вокруг стихотворения Евгения Евтушенко "Бабий яр".

Не удивляйтесь термину – в те времена случались не только поэтические дискуссии, но и вполне себе поэтические срачи, не хуже тех, что сегодня идут в соцсетях – вот только участвовали в них не безвестные юзеры, а знаменитейшие поэты. 

Но мегасрач вокруг «Бабьего Яра» был, наверное, самым масштабным. После выхода "Бабьего яра" очень резкое ответное стихотворение в адрес Евтушенко написал Александр Марков: "Какой ты настоящий русский, когда забыл про свой народ, душа, что брючки, стала узкой, пустой, как лестничный пролет...". После этого последовали несчитанные уже поэтические ответы Маркову – в том числе и от Симонова и Маршака. Вот что написал корифей детской литературы:

Был в царское время известный герой
По имени Марков, по кличке "Второй".
Он в Думе скандалил, в газетах писал,
Всю жизнь от евреев Россию спасал.
Народ стал хозяином русской земли.
От Марковых прежних Россию спасли.
Но вот выступает сегодня в газете
Еще один Марков — теперь уже третий.
Не мог он сдержаться: поэт-нееврей
Погибших евреев жалеет, пигмей!
И Марков поэта долбает "ответом" — 
Обернутым в стих хулиганским кастетом.
В нем ярость клокочет, душа говорит!
Он так распалился, аж шапка горит.
Нет, это не вдруг: знать, жива подворотня — 
Слинявшая в серую черная сотня.
Хотела бы вновь недобитая гнусь
Спасти от евреев Пречистую Русь.
И Маркову-третьему Марков-Второй
Кричит из могилы: "Спасибо, герой!" 

Самуил Маршак и Алексей Толстой. 1935 год. Фото: РИА Новости

Факт пятый: В 50-х годах Маршак принял участие еще в одном масштабном поэтическом проекте, но не неформальном сраче, а вполне официальном. В 1956 году было принято решение о переводе на русский язык 18 стихотворений Мао Цзедуна (который, по отзывам китайцев, действительно был очень талантливым поэтом). Под этот проект была собрана бригада лучших советских поэтов и переводчиков, в которую вошли С. Маршак, А. Сурков и Н. Асеев, переводившие с подстрочников. Вот стихотворение Великого Кормчего "Чанша" в переводе великого детского поэта.

В день осенний, холодный 
Я стою над рекой многоводной, 
Над текущим на север Сянцзяном. 
Вижу горы и рощи в наряде багряном, 
Изумрудные воды прозрачной реки, 
По которой рыбачьи снуют челноки. 

Вижу: сокол взмывает стрелой к небосводу, 
Рыба в мелкой воде промелькнула, как тень. 
Все живое стремится сейчас на свободу 
В этот ясный, подернутый инеем день. 

Увидав многоцветный простор пред собою, 
Что теряется где-то во мгле, 
Задаешься вопросом: кто правит судьбою 
Всех живых на бескрайной земле? 

Мне припомнились дни отдаленной весны, 
Те друзья, с кем учился я в школе. 
Все мы были в то время бодры и сильны 
И мечтали о будущей воле. 
По-студенчески, с жаром мы споры вели 
О вселенной, о судьбах родимой земли 
И стихами во время досуга 
Вдохновляли на подвиг друг друга. 
В откровенных беседах своих молодежь 
Не щадила тогдашних надменных вельмож. 

Наши лодки неслись всем ветрам вопреки, 
Но в пути задержали нас волны реки... 

Писатель Самуил Маршак, художник Петр Кончаловский и актер Соломон Михоэлс. 1940 год. Фото: РИА Новости

Вскоре после выхода сборника Хрущев вдрызг разругался с Мао, стихи Председателя больше не переводили, и эти 18 стихотворений так и остались единственным изданным на русском поэтическим наследием китайского лидера.