""Слезоточивый газ" (он же - "плачь Ярославны"). Так нам ВРАЛИ и ВРУТ!

“Слезоточивый газ (он же – “плачь Ярославны”) был и остаётся важнейшим, базовым приёмом фальсификации истории начала войны. В чём его сила? В правде. Сущность этого приёма заключается в том, чтобы говорить правду, одну только правду про недостатки (нехватки, недоделки, сложности, проблемы), с которыми столкнулась летом 41-го Красная Армия. Одна только Красная Армия. Про то, что точно такие же (если не большие и худшие) проблемы были у противника, можно не говорить. И всё. Действует безотказно.

 “….Местность. В полосе наступления корпуса – 5 серьёзных водных преград: р. Радоставка, р. Острувка, р. Жечка, р. Лошувка, и р. Соколувка. Все реки имеют болотистые берега и представляют собой трудно доступные рубежи для действия танков. Вся местность в полосе наступления лесисто-болотистая, командные высоты на стороне противника. Вывод: местность не способствует наступлению…..”

  Как можно не согласиться с таким выводом? Прочитав такое, не всякий и догадается задать вопрос: “А по какой местности наступал с темпом в 30-50 км в день противник?” Как действовавшие на Западной Украине дивизии 1-й танковой группы вермахта смогли преодолеть эти могучие, не обозначенные ни на одной географической карте лесные ручьи (Радоставку, Острувку, Жечку, Лошувку и Соколувку), а заодно и Западный Буг, Стырь, Горынь, Случь и, наконец, полноводный Днепр? Откуда в заболоченном лесу появились “командные высоты” и почему они оказались в руках противника, который появился в этом лесу всего лишь за несколько дней (или даже часов) до событий, описанных в процитированном выше докладе командира 15-го мехкорпуса?

  Нет и не было ни одной книги, в которой бы советские историки с горестным всхлипом не сообщали читателям об отсутствии боевого опыта, нехватке командных и технических кадров, страшной спешке при создании танковых дивизий и механизированных корпусов Красной Армии. Вам обязательно расскажут, что 76,453% командиров механизированных соединений находились в своей должности менее одного года, а некоторые командиры танковых дивизий (о, ужас!) командовали до этого кавалерийскими частями.

  По умолчанию предполагается, что у немцев всё было в лучшем виде. Ну а про “накопленный вермахтом двухлетний опыт современной войны” сказано в любой книжке. Гипнотическое воздействие бесконечного повторения мантры о “двухлетнем опыте” оказалось столь велико, что и сейчас ещё многие не могут посчитать на пальцах: четыре недели войны в Польше + пять недель войны на Западном фронте + две недели на Балканах ……Неужели же в сумме получится два года?

  Проблемы с укомплектованием армии личным (прежде всего - командным) составом в Советском Союзе были.

Кто бы спорил. Летом 1939 г. в составе Красной Армии числилось 100 стрелковых дивизий и 18 кавалерийских дивизий, 36 танковых бригад. Два года спустя, накануне войны было уже сформировано 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковая и 31 моторизованная дивизии. Всего 303 дивизии. Более чем двукратное увеличение числа соединений (и значительное повышение уровня их моторизации!) создавало серьёзные проблемы с укомплектованием. Для их решения в Советском Союзе была заблаговременно введена всеобщая воинская повинность, благодаря которой в стране накапливался многомиллионный контингент прошедших трёхлетнюю срочную службу резервистов. Да, всё это непросто и недёшево, но эти проблемы и близко нельзя сравнить с проблемами вермахта.

  Германия, демилитаризованная по условиям Версальского мирного договора, подошла к 1935 г. с 10 пехотными дивизиями. Танки на полевых учениях обозначались картонными макетами. Летом 1939 г. в составе вермахта была уже 51 дивизия (в том числе 5 танковых и 4 моторизованные), к весне 1940 г. в вермахте было сформировано 156 дивизий, к июню 1941 года – 208. Головокружительный рост численности вынуждал ставить “под ружьё” совершенно необученных призывников. Немцы и рады были бы формировать свои танковые и моторизованные дивизии на базе кадровых кавалерийских дивизий (оперативные принципы боевого применения подвижных соединений были весьма схожими), да только в старом рейхсвере такого количества кавалерийских частей и офицеров не было и в помине. Танковые дивизии вермахта формировались на базе пехотных соединений; командный состав не более чем на 50% удалось укомплектовать кадровыми офицерами. Впрочем, для вермахта и 50% было высоким показателем, учитывая, что в пехотных дивизиях, сформированных во второй половине 1940 г. и позднее, кадровые офицеры составляли не более 35% командного состава.

  Германия начала войну, имея 5 танковых дивизий, к весне 1940 г. их число выросло до 10, в конце 1940 г. было сформировано ещё 10 танковых дивизий. Сколько “лет ” командовали этим дивизиями их командиры? Какой “ боевой опыт” мог быть у танковых дивизий, сформированных после завершения кампании на Западном фронте? 

 Из 17 танковых дивизий, развёрнутых в июне 41-го у границ СССР, некое подобие “двухлетнего опыта войны” (т.е. участие в польской и французской кампаниях) было только у трёх дивизий (1-й тд, 3-й тд, 4-й тд). Семь танковых дивизий (12-я тд, 13-я тд, 16-я тд, 17-я тд, 18-я тд, 19-я тд, 20-я тд) не имели даже опыта двухнедельной войны на Балканах, и 22 июня стало для них первым днём боевых действий в качестве танкового соединения. Почему же на этом фоне опыт боевых действий, приобретенный советскими танкистами на Халхин-Голе и в Финляндии (т.е. в войне с противником, проявившим фанатическое упорство в бою), должен быть оценен как ничтожная мелочь? ( Марк Солонин “Мозгоимение! Фальшивая история Великой войны”, Москва, 2008 год, стр.126 -128).