НА ПОРОГЕ ГОНКИ ВООРУЖЕНИЙ

Главным, если не единственным достижением недавних переговоров Дональда Трампа и Владимира Путина в Осаке было решение о возобновлении контактов дипломатов двух стран по контролю над ядерными вооружениями. Надо сказать, что такие переговоры следовало бы начать еще много месяцев назад. Ситуация в области контроля над ядерным оружием близка к катастрофической. Россия и США объявили о приостановке своего участия в Договоре о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД). При этом нет никаких сомнений, что Вашингтон, обвиняющий Москву в нарушении договора, выйдет из него в начале августа. В 2021 году истекает срок действия самого важного российско-американского соглашения – заключенного в 2011-м Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (Договора СНВ). У самого Трампа, равно как и у его ближайших сотрудников, наличествует уверенность: СНВ, как и другие международные соглашения, заключенные Бараком Обамой, не выгодны США. Получалось, что в 2021 году мир откатится на 70 лет, окажется в ситуации первых десятилетий прошлой холодной войны, в ситуации бесконтрольной, ничем не сдерживаемой гонки ядерных вооружений.

Поэтому решение начать переговоры выглядело долгожданным проблеском разума на весьма мрачном фоне. Но, увы, надежд на то, что открывающиеся 17 июля в Женеве консультации между заместителем министра иностранных дел России Сергеем Рябковым и заместителем госсекретаря США Джоном Салливаном приведут к чему-то путному, немного. Агентство «Рейтер» со ссылкой на неназванных высокопоставленных американских чиновников сообщило: Вашингтон намерен обсуждать некий новый всеобъемлющий договор, который охватит все виды ядерных вооружений. И, главное, участником этого соглашения должен стать Китай. Целью же нынешних переговоров в Женеве должно быть, по словам американских чиновников, «достижение большей ясности относительно позиции России о перспективах подключения Китая» к переговорам.

Представляется, что требование об участии КНР в «новом поколении» договоров о разоружении предназначено для того, чтобы скрыть сугубо обструкционистскую позицию американской администрации. Сегодня Китай не считает нужным сообщать даже о размерах своего ядерного потенциала, ограничиваясь заявлениями, что он гораздо меньше, чем у России и США. Любое возможное подключение Пекина к переговорам о ядерном разоружении там обуславливают предварительным широкомасштабным сокращении американского и российского ядерного арсеналов. Перспектив подключения Китая к будущим переговорам, таким образом, нет ровно никаких. Что до российской позиции относительно подключения КНР к переговорам, то в МИДе пожимают плечами: хочет Вашингтон китайского участия, пусть сам и уговаривает неуступчивый Пекин.

К тому же для Кремля принципиально важно то, что соглашения и переговоры по ядерному оружию подчеркивают уникальное место России в системе международных отношений. Наша страна – единственная, которая может уничтожить самое могущественное государство на планете (а заодно и саму планету), и США, ведя переговоры с Россией, подписывая с ней договоры, обречены эту уникальную роль подтверждать. Способствовать подключению КНР к этим переговорам – значит, в кремлевской логике, играть на понижение российского статуса.

При этом американские представители вполне откровенно говорят, что о продлении действующего договора СНВ вести переговоры не собираются. Это приговор действующей системе ядерного контроля. При этом, хоть Москва официально и заявляет о необходимости переговоров, во властных кругах сильна та же обскурантистская точка зрения. Около года назад руководитель департамента по нераспространению и контролю над вооружениями МИДа Владимир Ермаков прилюдно заявил, что не видит шансов для заключения новых соглашений в сфере разоружения. При этом российское внешнеполитическое ведомство выдвигало сугубо вздорные обвинения в том, что США не убедили, мол, российскую сторону в том, что они соблюдают СНВ. И это при том, что у Москвы было право проведения четырех десятков инспекций в год!

Да и глава российского государства сделал в последние годы главной фишкой своих публичных выступлений рассказы о российском чудо-оружии: всех этих гиперзвуковых ракетах и планирующих боевых блоках, ядерных подводных дронах и гиперболоидах. У Путина, который не упускает случая сообщить, что Россия на несколько шагов опережает все прочие страны в создании оружия, уже довольно скоро появится шанс проверить, насколько победные доклады Минобороны и капитанов ОПК соответствуют действительности. Судя по недавнему заявлению Юрия Борисова, вице-премьера, курирующего «оборонку», российский ОПК, выполняющий гособоронзаказ на 99%, почему-то обременен долгом в два триллиона рублей. При этом на выплату процентов по кредитам расходуется вся запланированная прибыль, что не позволяет предприятиям развиваться. Борисов предлагает для оздоровления списать 60–700 миллиардов. Фактически государству придется дважды оплатить ту же самую военную технику. Таким образом, российская система военного производства демонстрирует крайнюю затратность и неэффективность в ситуации, когда настоящая гонка вооружений еще не началась по-настоящему. Что же будет с экономикой страны, когда России придется соревноваться с США не только в качестве (допустим, что рассказы Путина соответствуют действительности), но и в количестве сверхсложных и сверхдорогостоящих систем вооружений. Ведь договоров, ограничивающих это количество, уже не будет. Три десятка лет назад такая гонка уже разрушила страну под названием СССР…