Экология и вертикаль власти

Татьяна Федяева: Сегодня у нас в студии Лев Александрович Федоров – президент союза «За химическую безопасность», доктор химических наук. Добрый день.

Лев Федоров: Здравствуйте.

Татьяна Федяева: Лев Александрович, в последнее время у нас на первый план выходят вопросы политические, экономические, социальные, а проблемы экологии и химической отступают на второй план. Это только мои ощущения или соответствует действительности?

Лев Федоров: Это норма жизни. Это постоянно действующая ситуация, когда экология никому не нужна. Я имею в виду начальство. Нам-то всем нужна чистая вода.

Татьяна Федяева: Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья. Давай те о них и поговорим.

 Лев Федоров: Ещё и о начальстве. Чтобы оно не мешало нам чистить воздух.

Татьяна Федяева: Тогда поговорим о взаимоотношении власти и экологов.

Лев Федоров: Новый начальник, которого нам предложили в начале этого тысячелетия, начал с того, что построил вертикаль. А вертикаль совершенно не предусматривает никакой экологии.

Татьяна Федяева: Не очень понятно.

Лев Федоров: Приведу пример:  в октябре 1941 года начальник, который тогда был во главе вертикали, сбежал из Москвы. Бросил Москву. Сказал: «Сдаём Москву немцам». Через три дня вернулся, передумав сдавать Москву немцам, сказав, что мы будем её защищать. Всё хорошо за исключением пустячка. Убегая, он сказал, что надо заминировать все подвалы, чтоб встретить немцев взрывами всех домов, а когда вернулся - забыл сказать, что надо разминировать.

Татьяна Федяева: А приказ начальника - закон для подчинённых!?

Лев Федоров: Проходя сейчас мимо гостиницы «Москва»…  А сколько было поломано «копий» по поводу её сноса и нового возведения. Сто процентов, что спорщики были  не правы. Почему?  Потому что, когда её снесли, то обнаружили тот самый заряд тротила в подвале, который Сталин забыл сказать вынуть.

Татьяна Федяева: И что могло действительно случиться?

Лев Федоров: Взорваться могло!

Татьяна Федяева: А как? Лежало себе, лежало….

Лев Федоров: Не знаю. Могли быть учения или пожар… Могли закурить. Взрывчатка лежала, потому что была вертикаль. Которая ее забыла. Так вертикаль у нас осталась. В этом вся беда. Вот он пришёл к  власти - деньги потекли. Будем пользоваться нефтью, газом.  На ресурсах будем жить. Ну, повезло мужику. И он отменил экологию.

Татьяна Федяева: Ну что значит отменил? Законы-то остались?

Лев Федоров: Было экологическое ведомство при  Ельцине, а вначале этого тысячелетия оно появилось Министерство природных ресурсов. При советской власти оно называлось Министерство геологии. Сейчас Министерство природных ресурсов находится в Министерстве геологии, там, правда, написано, что они будут немного заниматься природой, чуть-чуть экологией.

Татьяна Федяева: То есть у человека, который берёт ресурсы, ещё есть задача заниматься экологией? Так или нет? Что первично при этом, а что вторично?

Лев Федоров: Первично - ресурсы, а экология была всегда на заднем плане. В министерстве природных ресурсов слово «экология» вернули пару лет назад, но мозги остались теми же!

Татьяна Федяева: Мозги у начальства остаются теми же. Но у нас?! Мы же понимаем, что пить лучше чистую воду, дышать чистым воздухом?

Лев Федоров: Вы хотите  сказать, что мы, экологи, должны драться?

Татьяна Федяева: Ну, не знаю. Может быть  озвучивать проблемы? Что мы с вами сегодня и делаем.

Лев Федоров: От того, что мы с вами говорим, ничего не меняется. Изменится, если я заставлю начальство сделать какой-нибудь  нужный поступок. Для этого я должен начальству написать. В декабре 1998 года мы, - группа общественных организаций, написали письмо. И что вы думаете? В начале 1999 года мне звонят из администрации президента и говорят: «Глава администрации президента хотел бы с вами поговорить»

Татьяна Федяева: Всё нормально. Всё хорошо. Мне нравится.

Лев Федоров: Это 1999 год. Я с ним тогда поговорил, но его сняли в марте и по этому всё, о чём мы договорились, не имеет смысла обсуждать.  Пришло новое тысячелетие, а с ним и новые начальники. И они приняли закон, по которому письмо, которое в это здание приходит, тут же отправляется куда-нибудь на исполнение. Вы, например, жалуетесь на руководство Рязанской области, что они построили химический завод. Он воняет, люди болеют, увеличилось количество онкозаболеваний. Мы пишем начальству в Кремль.  Жалуемся. А Кремль тут же отправляет это в Рязанскую область на исполнение тем людям, которые разрешили построить этот завод. Мы сделали раз, сделали два. Что значит – писать нельзя? Бесполезно? Тогда мы разыграли спектакль. Мы решили отправлять по 10 писем в день. 300 писем за месяц.

Татьяна Федяева: Мы - это кто?

Лев Федоров: Те,  кому не нравился этот химзавод. И когда 300 писем пришло в администрацию президента, они поняли: что-то тут не так и дали команду разобраться, в конце-то концов. Но нельзя, же эти спектакли играть! Мы граждане страны! Но мы, не то чтобы не знали, как поступать. Мы по- всякому поступали. Но не в этом дело. Помните историю с «Химкинским» лесом? Это же очевидная вещь была! Не надо было этот старый лес  рубить. Можно было его обойти. Там было много вариантов.

Татьяна Федяева: Это людям показали их место.

Лев Федоров: Нет. Там было хуже. Хорошее  местечко! Супруга одного градоначальника взяла это место для других целей. И поэтому местечко уже было невозможно обойти. Пришлось через лес. А дорога же опять упирается в Москву. А в Москве ничего не готово к этому.

Татьяна Федяева: Опять? Опять власть?

Лев Федоров: Но начальник остановил.  Ну, попрыгали - поэкспериментировали. И сейчас они не знают, что будет. И он не знает, что будет. Всё дело в том, что начальники для себя не решили: экология это хорошо или плохо.

Татьяна Федяева: Лев Александрович если у нас все же пошел такой разговор, значит вы всё- таки верите, что сделать что-то возможно?

Лев Федоров: Если бы я не верил, то я бы не занимался экологией!

Татьяна Федяева: Какие у нас рычаги есть, кроме писем? Давайте сделаем некое обозрение - как мы с точки зрения экологии готовы к следующему десятилетию?

Лев Федоров: Да никак мы не готовы. У нас от Советской власти осталось около трёх миллионов человек, живущих в санитарно-защитных зонах. Это значит, что они живут под вонючими трубами промышленных предприятий. Это значит, что они отравляются напрямую. Которые живут в километре, они отравляются медленнее, а эти напрямую отравляются

Татьяна Федяева: Самые вопиющие примеры приведите.

Лев Федоров: У нас есть два знаменитых форбсовских миллиардера: Мордашов в Череповце и Лисин в Липецке. Это два послевоенных металлургических предприятия. Вот там люди живут прямо под трубами. Когда Советская власть кончилась, то люди оказались не под властью предприятия, а под властью городского начальства. Значит, что? Городской начальник их должен отселить? Или Лисин с Мордашовым?

Татьяна Федяева: Мне кажется, по логике, что если вы миллиардеры, если вы стали владельцами этих предприятий, если вы получаете огромные деньги, пожалуйста, потратьтесь немножко - постройте людям жильё. Пусть люди переедут, и вы спокойно будете получать свои миллионы.

Лев Федоров: Я предлагаю другой вариант. Не нужно отселять людей. А может лучше поставить на трубу очистные сооружения?

Татьяна Федяева: Почему не ставят?

Лев Федоров: Я этот вопрос задал на собрании химиков несколько лет назад. За пару месяцев до кризиса. Так вот они говорят, что «честные», настоящие очистные сооружения - это 40% от цены предприятия.

Татьяна Федяева: А они к этому не готовы…

Лев Федоров: Нет. Такие деньги можно потратить по-другому.

Татьяна Федяева: Яхту купить, футбольную команду?

Лев Федоров: Я тут задумался. Ну, почему начальники наши не думают:  что такое это из труб, из автомобилей идет? Это - отрава!  Это хроническое отравление людей идёт. Мы в России живём меньше 60 лет, а японцы больше 80. Начальство, наверное,  хочет, но не может, увеличить средний возраст нашего российского человека. А потом читаю газету и выясняю, что у нас пенсионный фонд на мели и у него нечем платить. Зачем начальству увеличивать мой срок жизни, если пенсионный фонд на мели! У него не хватает гигантского количества  денег! К сожалению, в нашей конституции экология находится не на 31 месте, а на 42. Поэтому устраивать 31-ого или 29-ого числа пикеты мы - экологи не можем. Ну, нет 42-ого числа в месяце. Поэтому кроме писем – ничего не придумаешь.

И вот недавно я решил написать письмо новому главе вертикали. Я написал, что в 1918 году, в двух столицах мира были созданы два военно-химических полигона – в городе Вашингтоне, и в городе Москве. И что вдруг, вначале этого тысячелетия, на территории южнокорейского посольства в нашей столице нашли иприт. А это как раз на месте того полигона, который давно закрыли и забыли. Когда я это услышал, изумился, потому что я нашёл в Москве иприт в 1998 году – за 5 лет до этого. Сообщил! Но никто не обратил внимание. А тут армия набежала, всё раскопала, увезла. И всё – все довольны. Армия будет разбираться дальше. Это та страна.

У нас военно-химический полигон был закрыт в 1962 году. Это лесопарк Кузьминки. Не путайте с парком культуры и отдыха «Кузьминки» и усадьбой «Кузьминки». Там закопана бездна химического оружия. Я нашёл архивные доказательства. Короче говоря, моё письмо, в отличие от 1999 года, уже никто не читал. Как только оно вошло в дверь администрации президента, на нём написали резолюцию и отправили в прокуратуру. А я в письме потребовал привлечь к ответственности главу города Москвы, который допускает хранение химического оружие на территории вверенного ему города, нарушая тем самым 42-ую статью Конституции «Обеспечение безопасности жизни людей».

Моё письмо вошло в дверь администрации президента и тут же вынырнуло с надписью «в прокуратуру». Генеральная прокуратура посмотрела на это письмо и тут же выбросила его, отправив в московскую прокуратуру. Московская прокуратура также немедленно выбросила - отправила в Кузьминскую прокуратуру. Кузьминская прокурорша звонит мне и говорит: «Ладно, приходите, поговорим. Документов у вас, конечно, нет, но ладно – приходите». Я ей привёз пачку документов. Она побледнела, потому что, когда есть документы – это уже совсем другой разговор. Что вы думаете?! Как только я ушёл, она в тот же вечер скинула это письмо в Люблинскую прокуратуру. А те, в свою очередь, отправили в администрацию города Москвы, самой мелкой сошке – на рассмотрение. Те рассматривали год, и недавно я даже получил от них письмо, в котором было написано, что чего-то, где-то, когда-то ДА, но там же живут ежи, сурки и хомячки, растёт можжевельник. А раз они там живут – спи спокойно, дорогой товарищ.

Татьяна Федяева: А что может произойти? Как эколог скажите.

Лев Федоров: Я начал лазить по документам. Москва делала вид, что она не знает про такую неприятность, как бывший военно-химический полигон, прямой обязанностью которого было закапывать химическое оружие. Земля всё стерпит. Когда образовался Юго-Восточный округ, то заказал исследование. Геологи искали всё, включая мышьяк. Там немного мышьяка, в другом месте немного. А на территории Кузьминского лесопарка – месторождение мышьяка! Они тут же спрятали документ. И даже когда я попросил у главы московской экологии этот отчет, он сказал, что где-то его потерял. Это первое. Далее. Иду я по этому лесопарку Кузьминки. Бабушка собирает грибы. Говорю: «Куда понесёшь?». «На рынок» - отвечает она. Так вот, тот мышьяк, месторождение которого находится в Кузьминском лесопарке, потихоньку грибы из себя вытаскивает и щедро дарит людям.

Татьяна Федяева: Простите, а что будет, если съесть эти грибы?

Лев Федоров: Речь идёт не об остром отравлении, а о хроническом. Почему японцы живут 80 лет, а мы 60?! Т.е. речь идёт о сокращении срока жизни людей за счет хронического отравления.

Татьяна Федяева: Такой полигон не один, как понимаю?

Лев Федоров: Нет. У нас головной склад химоружия был на Очаковском шоссе дом 1. Богородский вал – там был головной институт химического оружия. Попробуйте туда зайти и покопать. Я вам найду документ, где написано, что там закопано то-то и то-то.

Татьяна Федяева: Это Москва. А что же тогда творится во всей России?

Лев Федоров: Раз вы спросили про москвичей. Так вот, под этим полигоном течет семь ручьев. Текут они по горизонтали. В документах написано: «…на дне озера было налито столько-то тонн иприта». Не в бочках, а просто налито. Вот это налитое по ручейкам растаскивается по Москве.

Татьяна Федяева: И куда дальше?

Лев Федоров: Там МКАД сразу, а за ним Белая Дача. А там выращивают то, что поступает в магазины. Ну и так далее. Но дело не в этом. Дело в том, что всё это должно быть: а) признано; б) исследовано; в) устранено! Новому московскому градоначальнику есть о чем подумать. И я вам скажу, что через три дня, как он пришёл к власти, мне позвонила какая-то прокурорша и спросила: «А что, у нас закопано химоружие?». Я говорю: «Да. И мне казалось, что вся прокуратура, вся вертикаль знает». Оказалось, что она из природоохранной прокуратуры. Письмо мимо них прошло. Я ей по телефону прочитал лекцию. Во-первых, о содержании своего письма, во-вторых, о работе кузьминского военно-химического полигона. И даже сказал, что неплохо, чтобы кузьминский полигон перестал быть опасностью для москвичей, территория была бы реабилитирована, чтобы можно было москвичам гулять. Сейчас он обнесён железным забором.

Татьяна Федяева: Как найти эти бочки?

Лев Федоров: Недавно второй канал ТВ решил проверить: правду ли говорит Лев Александрович Федоров. Я им помахал рукой на той поляне, где закопаны 150 бочек, показал на озеро и сказал: «В этом озере находятся две тысячи проржавевших химических артиллерийских снарядов и налит на дно иприт, хотите - купайтесь». Как проверить?! С помощью миноискателя. Тут же нашли его, меня отправили, а сами сели на лодку и с миноискателем начали плавать. Так вот миноискатель у них визжал без передышки. Не замолкал ни на секунду. Всё это лесное озеро забито  железом.

Татьяна Федяева: Пролез человек через дырку в заборе, собрал грибочков. Он не знает, что там иприт. Сел отдохнуть, развёл костер, искупался. Что будет?

Лев Федоров: Это дополнительное хроническое отравление. Вы добавляете к грязному воздуху Москвы, которым дышите, ещё и грязную воду.

Татьяна Федяева: Является ли нарушением закона, если начальство знает, но не предпринимает никаких мер?

Лев Федоров: Именно это я и написал хозяину Кремля: «Привлеките, пожалуйста, к ответственности руководителя города Москвы, за то, что он зная об опасности военно-химического полигона для здоровья москвичей, не предпринимает никаких мер». И меня послали.

Татьяна Федяева: Понятно: начальники меняются, иприт остаётся.

Лев Федоров: Я с самого начала говорил, что у нас такая вертикаль. Кроме Москвы, по моим подсчетам, существует более трехсот мест в стране, где закопано химическое оружие.

Татьяна Федяева: Это не считая автомобильных выхлопов, не считая заводов?

Лев Федоров: Нет. Выхлопы и заводы – это обязанность нашей экологической службы. А про закопанное химоружие, как будто, никто, кроме нас, не знает. Делают вид, что «нас здесь не стояло».

Татьяна Федяева: Это напоминает поведение трехлетнего ребёнка, который закрывает глаза и говорит: «Меня нет!».

Лев Федоров: Они заняты «очень важным» делом. Недавно начальник из Кремля сказал, что случаев коррупции у нас очень-очень много и 30% из них - это только милиция. Ещё 30% - государственный аппарат. А потом ещё какие-то случаи. Так что они не лежат, они все заняты «очень важным» делом.

Татьяна Федяева: Это они. А народ?

Лев Федоров: Демократия, вообще говоря, – горизонтальное устройство, а вовсе не вертикальное. Вернётся демократия, и мы будем все вместе защищать нашу природу. Потому что нам здесь жить. Начальники приходят и уходят, а нам – народу - здесь жить. В Москве 8 или 10 ядерных реакторов. Кто их снабжает? Завод полиметаллов, который находится на Каширском шоссе. Он снабжал все наши реакторы многие годы. И если вы сильно потрясёте эмчеэсовцев, то они вам, может быть, скажут: «да, действительно, там очень грязно». Настолько грязно, что за несколько лет не вывезти ту радиоактивную грязь, что там есть. Но дело в том, что Москва отделила этот завод от Москвы-реки. Раньше он всё сбрасывал в Москву-реку и закапывал на берегу. Город Москва построил там шоссе, соответственно, территория у завода сузилась, и вся радиоактивная грязь в Москве-реке лежит на дне. Уже ничья, не заводская! И начальство городское спит спокойно. А если взять любую радиоактивную карту Москвы, то вся она будет в пятнах. Очень много радиоактивной грязи в Москве.

Татьяна Федяева: Ну что, уезжать из Москвы? Или что нужно делать?

Лев Федоров: Не надо уезжать. Пусть начальство работает.

Татьяна Федяева: Но есть выражение такое «Пока толстый сохнет - худой сдохнет»

Лев Федоров: Докладываю: было такое слово - Отечество. Павел I для всех своих приближенных сделал словарик. Пожалуйста, в дальнейшем слово Отечество не употребляйте, а употребляй те слово Государство. Слово Гражданин не употребляйте, а употребляйте слово Житель. Так вот, нам пора кончать с этим делом. Это наше Отечество!

Татьяна Федяева: И мы не Жители, а Граждане!

Лев Федоров: А та банда, которая называет себя Государством - это обыкновенная бюрократия. Ну не повезло нам с бюрократией. Я понимаю.

Татьяна Федяева: Ну, давайте будем говорить, что не все. Встречаются среди них нормальные люди. Не будем пессимистами!

Лев Федоров: Короче говоря, это наше Отечество. Нам здесь жить. И не собирайте 200 подписей, а напишите 200 писем! Уверяю вас - это лучше действует.

Татьяна Федяева: Хороший совет.

Лев Федоров: Вы знаете, наверное, что всем подземельем Москвы, а оно гигантское, управляет С.Шойгу?! То, что всё это московское подземное хозяйство секретно - глупость! Почему? Потому что наши начальники паразитировали на том, что если будет атомная война, мы всю Москву спрячем под землю. Ничего они не спрячут. Уже давно в Америке, да и у нас, созданы бомбы, которые прорываются сквозь всё. И соответственно строить подземелье уже не нужно. Его лучше открыть для обследования и результатами пользоваться. И тогда мы будем знать и все ручьи, и чего нам Курчатовский институт наливает, и куда это течёт. Открываться надо!

Татьяна Федяева: Например, люди хотят люди узнать: можно ли пить воду из того или иного источника…

Лев Федоров: Надо сделать анализ этой воды вот и всё. Простой совет.

Татьяна Федяева: А по экологической милиции что скажете?

Лев Федоров: Если московскому градоначальнику не нужно что-то, то никакая экологическая милиция ничего не сделает.

Татьяна Федяева: Но вы же сказали, что начались какие-то подвижки. Что вам позвонили…

Лев Федоров: Да, позвонили. И что? Прошёл месяц - и тишина.

Татьяна Федяева: Отметили, что беседа состоялась?!

Лев Федоров: Я даже ей дал совет. Если вам скажут, что делать с раскопанным химоружием. Вопрос-то сейчас в этом. Мы его вытащим, а дальше то что? А у нас  есть семь объектов по уничтожению химоружия. Они ведь закончат его уничтожать по теории в 2012, а по практике в 2015. И потом эти семь хороших объектов будут бездействовать. Соберите всё это дерьмо со всей страны и уничтожайте там! Кстати, и у людей работа будет.

Татьяна Федяева: Хорошая рекомендация! Пожелаем принять им правильное решение. Лев Александрович, спасибо вам за то, что вы к нам пришли в студию.

Лев Федоров: Всегда рад. До свидания.