Как Версальский договор подготовил Вторую мировую войну

Сто лет назад, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский мирный договор, подводивший черту под Первой мировой войной. Считается, что именно он посадил ростки того, что затем выросло в германский фашизм и привело ко Второй мировой. Но так ли это на самом деле? И главное – какую роль в этих событиях сыграли мессианские убеждения американских политиков?

Сын неистового пастора, президент США Вудро Вильсон приехал в Париж не вести переговоры, а проповедовать язычникам-европейцам. В некоторых случаях ему это успешно удавалось. Некоторые европейские политики второго ряда обращались с экземплярами «14 пунктов» (изначальная платформа переустройства мира по Вильсону) как с иконами или драгоценностями: хранили в специальных бархатно-золотых ящичках или постоянно носили с собой, не к месту цитируя. Зафиксированы случаи, когда итальянские солдаты в Пьемонте становились на колени перед портретом президента США и молились на все те же «14 пунктов», будучи католиками.

Есть мнение, что в последующих событиях вообще преобладал в основном религиозный мотив наказания Германии. В массовом сознании Франции события выглядели однозначно: тевтоны вторглись в Бельгию, разрушили ее до основания, затем проделали то же самое в Северной Франции, убили миллионы людей и должны за это понести наказание. Но среди элит, в том числе и французской, настроения были более прагматичными, хотя и такими же злыми.

Достаточно вспомнить, что «самым кровожадным из всех кровожадных французов» считался Жорж Клемансо – сын активиста-гугенота, радикал, антиклерикал, доктор медицины и убежденный противник католицизма. Никакими религиозными понятиями или догмами он не руководствовался, когда до последнего давил на союзников по коалиции в так называемом Совете четырех (руководство главных держав-победительниц) с целью окончательно положить Германию на лопатки. При этом Клемансо терпеть не мог американцев, все американское и конкретно Вудро Вильсона, которого полагал фанатиком и мечтателем. 

Франция находилась на грани банкротства. Министр финансов в правительстве Клемансо Луи-Люсьен Клотц стремился перевести все денежные потоки из Германии на Францию. По его логике, поскольку именно Франция понесла основные затраты и больше всех пострадала в результате германской агрессии, ей должна принадлежать большая часть контрибуций и репараций. По этой же причине правительство Клемансо резко протестовало против заключения Берлином Брест-Литовского договора с большевиками и Бухарестского с румынами.

Дело в том, что большевистское правительство успело начать выплачивать немцам дань золотом и нефтью, а Париж полагал, что все это должно было автоматически достаться ему. Немцы же отбивались тем, что соглашения с большевиками и румынами – отдельные и вас, то есть Западного фронта, не касаются. В конце концов Клемансо добился включения в итоговый договор пунктов об аннулировании Брестского и Бухарестского мирных соглашений. Кроме того, оккупация Украины и Прибалтики была использована французами для пропаганды: вот видите – это реальное доказательство агрессивности немецкого народа. Даже формально капитулировав, они продолжают захватывать чужие земли.

В Англии война и все, что с ней связано, были крайне непопулярны. Особую неприязнь вызывала призывная армия, которая никогда не была в привычках британцев. Потакая общественным настроениям, британский премьер Ллойд-Джордж заново отменил призыв, но столкнулся с классическим для Лондона вопросом: как уравнять шансы, если сухопутные войска Великобритании самые малочисленные в Европе, да еще и разбросаны по всей мировой империи. Именно по этой причине Ллойд-Джордж настоял на ограничении германской армии знаменитыми 100 тысячами человек и запрете на наличие авиации и флота. Он также безуспешно пытался склонить разоружиться до разумного предела те новые и не очень государства, получившие по результатам войны неожиданно крупные военные потенциалы: например, Грецию и Чехословакию. Не вышло.

Вудро Вильсон привез в Париж толпу американских «экспертов по европейским делам», спешно набранную по университетам и колледжам, чем заложил традицию преувеличенного отношения в США к академическим ученым-международникам. Теперь они считаются элитой из элит. Представления Вильсона о ситуации в мире показательны даже для современного восприятия. Он искренне полагал, что если США откажут в поддержке европейским правительствам, то они немедленно падут, ибо Европа обанкротилась в прямом смысле слова, а ее правительства – морально. Вильсон не знал о существовании тайных соглашений стран Антанты между собой (ему их просто не показывали из снобистских соображений) и очень удивлялся, почему население Мексики не одобрило американского вторжения в Доминикану.

Но самое главное в философии Вудро Вильсона, которую он с педантичностью протестантского пастора навязывал европейцам, сводилось к тому, что «избранные народом правительства» якобы не склонны воевать друг с другом. Давайте сделаем все, как у нас в Америке, и наступит мир и безопасность. В Библии, на которую постоянно ссылался Вильсон, такого нет. Все что угодно есть, но про «избранные народом правительства» точно нет. Вильсон называл этот принцип «американским», но одновременно расценивал его «общечеловеческий» и искренне полагал, что говорит от имени всего человечества. Именно с этого момента и пошла уверенность американской элиты в том, что их жизненные принципы универсальны, а сами они несут человечеству мир и процветание. Это все придумал Вудро Вильсон в 1919 году.

При этом и он лично, и вообще вся американская делегация вели себя в Париже нагло и развязно, постоянно вступая в мелкие и крупные скандалы и с французами, и с американцами.

 

Например, французы хотели организовать для Вильсона и его делегации поездку по местам сражений, но американский президент отказался в крайне грубой форме, расценив это как элемент давления на него. «Даже если вся Франция была бы в воронках от снарядов, это не изменит моего мнения о принципах мироустройства», – сказал он, что вызвало всплеск негодования во Франции на грани ненависти и физической расправы. Северная – историческая – часть Франции была стерта с лица земли, погибли миллионы людей, а тут приехал невесть кто и говорит недопустимое.

Американская делегация очень жалела бедняжек немцев. Позиция Вудро Вильсона заключалась в том, что их надо накормить и одеть из чисто гуманитарных соображений. В Германии и правда начинался голод. Американские корабли с хлебом уже шли в сторону Гамбурга, когда «кровожадные французы» резко выступили против. Дело в том, что «евангельская позиция» Вильсона подкреплялась понятным требованием к Берлину заплатить за этот спасительный хлеб остатками золотого запаса Германии. Французов такое не устраивало, поскольку они сами нацелились на это золото как едва ли не единственный гарантированный источник контрибуции.

К этому моменту Вильсон уже освоился в Версале и восседал за столом Наполеона Бонапарта.

В результате долгих споров золото было в неравных долях поделено, и американские корабли с хлебом пришли в Гамбург. Разозленные французы к тому времени оставались едва ли не единственной страной, державшей на территории Германии крупные оккупационные силы. Даже в Берлине уже понимали, что именно Франция стоит за наиболее жесткую расправу над Германией, англичане колеблются, а американская делегация витает в таинственных мессианских облаках.

Финансовый вопрос портил всю картину. До Лондона быстро дошло, что Париж практически перетянул на себя все репарации и контрибуции. С этим надо было что-то делать. Элегантный выход нашел глава ЮАР Ян Смэтс, близкий друг Черчилля и впоследствии один из организаторов Лиги Наций и ООН. Он предложил возложить на Германию бессрочную выплату пенсий британским инвалидам, вдовам и прочие подобного рода компенсации (например, женам солдат полагалась выплата за «расставание»). Подсчитать эту цифру было просто невозможно физически, поскольку она была как бы растянута во времени. При этом весь гнев немцев был направлен на Париж, который «мстительно желает уничтожить Германию».

Окончательная сумма репараций была подсчитана только к 1921 году и составила примерно 132 миллиарда золотых марок, то есть 6,5 миллиарда фунтов стерлингов или 32 миллиарда долларов. Много, но некритично. Клемансо любил повторять, что «немцев 70 миллионов, а французов только 40 миллионов», тевтоны выдержат. В Париже не хватало угля, молока, хлеба. Исторические области Франции, включая Артуа и Брабант, лежали в руинах. От Бельгии не оставалось даже руин (привет современным туристам: 80% достопримечательностей Бельгии – послевоенные новоделы). Немцы были в чем-то правы, когда говорили о мстительности Клемансо. И они это заслужили.

Юридически все это было оформлено в нескольких знаменитых статьях Версальского договора, которые по прошествии времени и принято считать «унижением Германии», породившим фашизм и приведшим ко Второй мировой войне. Особенно поддерживают эту точку зрения в самой Германии, поскольку это частично снимает вину с немцев как с народа за Гитлера и всю дальнейшую историю. Их, таких нежных, оскорбили, унизили в Версале, да еще и заставили платить контрибуцию.

Статья 231 (War Guilt Clause) возлагает всю ответственность за развязывание войны и за ущерб, причиненный ею, на Германию и ее народ. Статья 227 обвиняет в том же самом лично императора Вильгельма II.

Статья 231 ограничивает ущерб, причиненный союзникам, поскольку ресурсы Германии по возмещению этого ущерба не казались бесконечными.

Эту статью лично придумал и сформулировал младший член американской делегации, молодой адвокат Джон Форстер Даллес, будущий основатель ЦРУ.

 

Она должна была компенсировать 231-ю статью, которую американцы изначально вообще отказывались вводить, но французы и англичане единым фронтом потребовали юридического закрепления вины Германии и ее союзников.

Статьей 116 Германия признавала независимость всех территорий, ранее входивших в Российскую империю, а статьей 117 Берлин обязывали заключить с лимитрофами мирные договоры.

В территориальном плане больше всего выиграла вновь образованная Польша. Франция и Бельгия получили относительно небольшие земли, но важные как в экономическом, так и в моральном плане. В Центральной и Восточной Европе началась чересполосица, поскольку ни Вильсон, ни толпа его советников не могли четко сформулировать, что они имеют в виду под «нацией», которая имеет «право на самоопределение». Вильсон вообще не понимал сложностей исторической Европы, как и сейчас американцы предпочитают историю с географией не учить и в «местные обстоятельства» не вникать. Отсутствие собственной истории порождало нежелание понимать европейцев.

Но удивительно в этом то, что Версальский договор не предусматривал никаких систем контроля над Германией. Ее территория не была оккупирована, за исключением французских плацдармов на Рейне. Не было механизмов контроля за «стотысячной армией» и военными разработками. Например, Вернер фон Браун как раз принялся развивать ракетную отрасль просто потому, что ни о каких ракетах в Версальском договоре ничего не говорилось. И Гитлер просто отменил все ограничения, которые накладывал Версальский договор, и ничего ему никто противопоставить не смог. Такого механизма просто не существовало. Да, Германия переживала в 1920-х годах не самые лучшие времена своей истории, экономическое бремя репараций и контрибуций было очень велико, но никто из стран-победительниц даже не пытался следить за тем, что происходит в будущем Третьем рейхе. В итоге нацистам даже не надо было сильно напрягаться, чтобы разорвать условия Версальского мира как пустую бумагу.

При этом надо помнить, что американцы вступили в войну, когда она уже заканчивалась, а англичане и французы несколько месяцев держали американские дивизии в глухом резерве, поскольку их надо было учить, с какой стороны винтовка стреляет, а что такое ствольная артиллерия, они вообще не знали. Неприязнь французов и англичан к американской жизненной позиции основывалась еще и на этом: вы воевали без году неделя, но приехали сюда к нам навязывать какие-то свои ценности, да еще и ведете себя как слон в посудной лавке, поскольку считаете себя мессиями. И все это только на основании того, что вы давали нам кредиты, то есть на нас же и зарабатывали. А ведь есть вещи поважнее денег.

Идея, что только и исключительно статьи Версальского договора привели к приходу к власти нацистов в Германии и, как результат, ко Второй мировой войне, как минимум удобное для немцев преувеличение.

 

Нацистские идеи существовали в Германии задолго до Первой мировой. Причем в структурированном и философски безупречном виде (достаточно вспомнить Хаусхофера и его кружок, и таких кружков было много). Да, социальная напряженность и разруха способствовали той скорости, с которой нацизм и гитлеризм набирали популярность. Но не было бы Гитлера – был бы кто-нибудь еще, таких одержимых там было много. Тут дело не в «кабале Версаля», а в самой системе мышления, которая доминировала на германских землях еще со времен Бисмарка.

Версальский договор был несовершенен и создавался как компромисс интересов стран-победительниц, да еще и под давлением полубезумного будущего нобелевского лауреата Вудро Вильсона, страдавшего от приступов депрессии и непонятных болезней. Но главной бедой его была, как это ни удивительно, именно мягкость.

Никто не хотел оккупировать этнически немецкие земли, боясь организованного сопротивления, хотя в Рейнской области французы никакого сопротивления не встретили. Никто не хотел возиться с контролем над вооружениями или вмешиваться в бурную внутреннюю жизнь Берлина и Гамбурга. А ведь все это надо было сделать в первую очередь, а не делить золотой запас и аннексировать колонии. Только так можно было избежать попытки реванша. И не плакать потом о «бедняжках немцах», которых несправедливо унизили.