Особенности военных действий «по-русски»

Как воюют русские и как – американцы

Особенности военных действий «по-русски» традиционно отличаются от войны, привычной для американцев. Но теперь даже американские военные аналитики признают, что в ряде случаев русская «модель войны» грозит США поражением...

 Как воюют русские и как – американцы

Особенности военных действий «по-русски» традиционно отличаются от войны, привычной для американцев. Налицо различие и в балансе: «сильная сторона» России зачастую является слабостью НАТО – и наоборот. Но теперь даже американские военные аналитики признают, что в ряде случаев русская «модель войны» грозит США, привыкшим опираться только на авиацию, локальным поражением.

Русская тактика 

Во-первых, русские четко отдают себе отчет в том, что на войне людей убивают и нет никакого практического смысла тормозить при проведении наступательных операций из-за каждого подбитого танка. Колебания в конечном итоге приводят к поражению и, как следствие, к еще большим потерям. Во-вторых, поддержке и усилению подлежат те части и те направления, которые достигают успеха, а неудачник остается наедине с собой.

На практике это выглядит примерно так. У вас есть четыре батальона. Три наступают, один – в резерве. При этом левофланговый батальон успешно прорывает оборону противника, центральный – достигает локального успеха, а правофланговый тормозит и несет потери. Вопрос: на какой фланг вы бросите резерв в качестве усиления? Офицеры НАТО правильного ответа не давали: надо было забыть о центральном и левофланговом батальонах, бросив резерв на помощь успешно прорывающемуся правофланговому. Желательно также собрать всю артиллерию на помощь левому флангу. Кроме того, российская доктрина всегда строилась на «эшелонах». И все вновь прибывающие части, помимо уже имеющегося батальона резерва, также бросились бы на помощь успешному флангу. Так его прорыв усиливался бы постоянно, чем увеличивалась бы и скорость и мощь наступления. Германский генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин в своих воспоминаниях запоздало утверждал, что, например, советские плацдармы при форсировании крупных рек (Днепра, Вислы) надо было уничтожать в зародыше, потому что потом на них начинало прибывать массированное подкрепление. Солдаты переправлялись на лодках, плотах, вплавь. Подкрепление успешно прибывало независимо ни от чего. Так успешный прорыв закреплялся раз и навсегда, и уже через день делать было нечего. Только убегать.

В-третьих, российская сторона придает огромное значение массированной поддержке наступления артиллерией. Отсюда и такое развитие систем залпового огня. Удивительно, но в армиях НАТО до сих пор нет достойных аналогов российских РСЗО, сравнимых хотя бы с «Градом», а ведь российская инженерная мысль в этом направлении дошла уже до «Торнадо», после применения которого земля дымится несколько дней, а обломки техники раскидывает на пространстве в несколько футбольных полей.

Еще одним неожиданным следствием осознания «особенностей российской национальной войны» стало понимание, что в обозримом будущем русские не предполагают воевать в условиях воздушного превосходства. Нынешняя Сирия в этом смысле исключение, но мы в принципе говорим о больших войнах, а не о локальных операциях, более привычных для войск США и НАТО. У них всё иначе.

С оглядкой на небо 

Основной ошибкой атлантических доктрин была и остается надменность. Лишь в последний год начались судорожные и излишне политизированные попытки пересмотреть вопиющие психологические перекосы, но в целом проблема никуда не делась. Едва ли не вся американская тактическая система сухопутных войск и морской пехоты (несмотря на громкое название и доблестную историю, современный Корпус морской пехоты – такая же пехота, как все остальные) построена на том, что при малейшем сопротивлении противника надо залечь, вызвать авиацию и немного подождать, пока дорогу не обработают напалмом. Во всех войнах с участием американских войск со времен высадки в Нормандии они работали в обстановке исключительного воздушного превосходства.

И ничего другого просто не знают, не видели никогда и, видимо, не представляют даже на теоретическом уровне.

Возможно, этим отчасти объясняются тотальные неудачи всех иностранных армий, которые тренировались по американским лекалам или под руководством американских инструкторов. Американские «пятизвездочные» условия ведения пехотного боя, когда за каждой ротой присматривает эскадрилья F-16, а еще лучше крейсер класса «Тикондерога», не применимы в армии иракской, грузинской, афганской или, прости, Господи, украинской. Чему учат американские и английские инструкторы своих братьев меньших в Вазиани и Яворове? Грамотно использовать современные средства связи и оказывать первую помощь. То есть вовремя вызвать авиацию и минимизировать потери. Наступать при таких «вводных» невозможно, а ни у одной из перечисленных армий в принципе нет авиации, способной играть роль вечной няньки для кустарно обученных пехотному бою сухопутных войск.

Грузины в августе 2008 года пытались играть в игру «дочки-матери на деньги», выпустив в первый же день на поддержку пехоты всю свою краснознаменную авиацию. Чем это закончилось – все мы знаем. Анализ той войны служит живой иллюстрацией всему сказанному выше. Две российские колонны насквозь проскочили грузинские части, развивая наступление на том участке, который оказался наиболее слабым (село Тбет), не отвлекаясь на другие. В результате грузинская армия просто развалилась, ограничившись одной (по сути – случайной) засадой у Никози. Да, в этой истории было много тактических погрешностей, но за восемь лет они были полностью устранены, тем более это и был едва ли не первый опыт активных наступательных операций с крайне жестким графиком продвижения вперед. Чеченские кампании не в счет. В первой в основном демонстрировался массовый героизм личного состава при тактической некомпетентности старшего командного уровня, а вторая проходила в совсем других политических условиях. 

Другой пример – война в Донбассе, которая привела к утрате Украиной своих военно-воздушных сил в рекордно короткие сроки, быстрее только израильские коммандос авиацию Уганды в аэропорту Энтеббе уничтожили. При этом никто украинские тыловые аэродромы не бомбил, как те же израильтяне арабов в Шестидневной войне. Самолеты просто сбивали. Тем более украинские вертолеты, к примеру, и вовсе вели себя так, словно их снимают в голливудском боевике – летали низко, фотогенично, сопровождая колонны, парадным строем шедшие по автотрассам. Отдельная песня – посылки огромных военно-транспортных самолетов прямо в пекло, например, в луганский аэропорт летом 2014 года, когда Ил-76 был сбит вместе с подкреплением десантников обычной ручной ракетой.

Отсутствие воздушного превосходства перед странами НАТО и США в свое время привело к перекосам в военно-промышленном комплексе и НИОКР России. Если в период Великой Отечественной войны можно было, как в Сталинграде, по выражению генерала Чуйкова, «обниматься» с противником, сокращая расстояние до рукопашной, только чтобы избежать немецких воздушных налетов, то теперь игра совсем иная. Сперва в СССР, а затем и в России исключительными темпами стала развиваться ПВО, ставшая на данный момент лучшей в мире, превосходя все образцы США и НАТО в целом. Это – естественные перекосы военных доктрин. Например, в ответ на беспрецедентное накапливание Советским Союзом танков и прочей бронетехники в Штатах ускоренными темпами развивалось противотанковое вооружение.

Ко всему прочему сейчас войска НАТО и США уже не уверены в своем исключительном воздушном превосходстве, поскольку военные качества и возможности новых образцов российской авиации все еще остаются для них загадкой. Операция в Сирии оставила больше вопросов, чем ответов, и фронтовое столкновение равнозначных по качеству и характеристикам ВВС может привести к непредсказуемым результатам. Тем более что на европейском ТВД Россия в непосредственной зоне соприкосновения обладает и количественным, и качественным преимуществом, если учитывать все наши системы ПВО. А НАТО пока что способно только на незначительное увеличение своего присутствия непосредственно вблизи российских границ, что во многом связано с опасениями и нежеланием провоцировать ответное усиление российского контингента в регионе.