О РИСУНКАХ, КАРТИНКАХ И ИЗОБРАЖЕНИЯХ

На модерации Отложенный

Почему наша власть старается уничтожать любые граффити, то есть настенные рисунки, даже вполне невинные – словно они каким-то образом грозят самому ее существованию? Сначала я предполагал у чиновников комплекс Герострата или синдром вахтера, возведенный в куб административным тщеславием. Но потом возникла мысль, что причина здесь несколько глубже...


Все дело в том, что безопасность буржуазии и капитализма в целом зиждется на всесилии денег, на их всемогуществе. И где деньги – главное, там обладатели крупных капиталов могут чувствовать себя в полной безопасности. Основа их могущества – наша жадность. Ведь в таком случае они могут себе позволить купить что угодно и кого угодно.

Но не все на свете покупается и продается. И в этом – главная угроза нашему нынешнему политическому строю.


Именно поэтому любая бескорыстная деятельность, которую нельзя украсть или продать, вызывает у российского чиновничества ужас и панику. И желание немедленно ее искоренить. Для них это – как нож к горлу.

Потому что если сегодня бескорыстные творцы даром украшают наши серые будни забавными картинками – завтра от них можно ждать чего угодно. Создания какого-нибудь нового «вольного союза каменщиков» вроде масонской ложи, напортившей много крови мировым правителям и возникшей из невинного сперва сборища любителей архитектурных новшеств.
Или некой непродажной, в отличие от КПРФ или ЛДПР, партии, подобной джинну из бутылки – чего на фоне нынешней продажности всего и вся ждет не дождется наш все более озлобленный народ…

Скорей всего, конечно, из любителей настенной росписи ничего такого не вырастет – хотя чем черт не шутит! Вон декабристы сперва просто пили сообща популярный среди знати их времен пунш – а допились до того, что дерзко вышли на Сенатскую площадь. И ключевое слово тут – не пунш, а сообща. «Революция роз» в Грузии 2003 года, приведшая к свержению Шеварднадзе, началась с того, что несколько оппозиционеров пришли возложить в знак протеста цветы к зданию парламента. А затем, поддержанные толпой, захватили весь парламент…

И вся эта неприязнь нашей власти к любым свободным проявлениям обязана, очевидно, тому, что «чует кошка, чье мясо съела». Чует, что начнись какое-то свободное брожение в обобранных и подавленных ей массах – из любой искры может возгореться пламя. Поэтому затаптывает любые искры – даже не протеста, а любой неподконтрольной ей свободы: «как бы чего из этого не вышло». Ставит мертвый заслон всякой вольной жизни, с которой вошла логикой своих пенсионных и тому подобных шагов в непримиримый конфликт.

Но кончится такой зажим плохо в любом случае: или власть сможет пережать аорту самой жизни на подвластной ей земле – или «на обломках самовластья» возникнут граффити уже с повешенными душителями человеческих свобод.

Юрий Комаров