Либерализация? Пока не похоже

Ивана Голунова освободили. А коалиция его защитников недолговечна и вряд ли сможет стать мотором перемен.

Естественная радость от того, что ни в чем не повинный человек не будет посажен на двадцать лет и отделается лишь избиениями, запугиваниями и краткосрочным домашним арестом, переходит у части наших интеллектуалов в ожидание некой эры милосердия и либеральных перемен, которые система, почувствовав на себе силу общественности, теперь волей-неволей должна осуществить.

Мне будет приятно ошибиться, но, по-моему, предпосылок к этому мало. По крайней мере, по состоянию на сегодня.

Говорят о последней капле произвола, после которой общественное терпение вроде бы лопнуло раз и навсегда.

Но легко видеть, что это терпение вполне сохраняет свою силу на других участках. Только что навальнист Леонид Волков, отбывший административный арест за неправильную организацию протестов против пенсионной реформы в сентябре 2018-го, тут же получил следующие 15 суток за те же самые протесты, прошедшие в тот же день, но в другом городе. И говорят, что это лишь начало сериала — ведь акция захватила тогда много городов. Ничто не мешает выписывать Волкову за нее все новые и новые аресты.

По абсурдности это вряд ли слабее, чем попытка обвинить журналиста-расследователя в том, что он по совместительству наркодилер. Однако масштабы и энергия, с которой заступаются за Волкова, совсем другие.

Одна из причин очевидна. Волкову не грозит огромный срок. Но коалиция в его защиту слаба не только поэтому.

В «деле» Голунова соединились две редкие вещи.

Во-первых, с самого начала часть высшего начальства, и особенно в президентской администрации, не видела смысла поощрять расправу. Во-вторых, и тоже с самого начала, круг протестующих вовсе не ограничился людьми из оппозиционно-либерального слоя. Это был профессиональный протест буквально всех журналистов, в том числе редакций, только что запросто увольнявших коллег по сигналу владельцев. И одновременно — возмущение множества публичных фигур лоялистского толка.

Исключениями стали телеагитаторы и персонал псевдожурналистских учреждений. Эти вели себя как всегда. Часть из них, уловив сигналы сверху, позднее сменила фронт. Но это как раз никакой роли в событиях уже не сыграло. А вот возражения людей, обычно аккуратных и послушных, значение имели.

Та часть нашего интеллектуального сообщества, которая привыкла не просто бездействовать, а еще и подводить под свое бездействие высокоморальную базу, радостно перечисляет более или менее одиозные фамилии заступников, дабы убедить других, а еще больше самих себя, в фальшивости протеста.

Казалось бы, если условная Тина Канделаки говорит, что дважды два четыре, не стоит кричать: «Нет, пять!» Возможно, многие лоялистские заступники Голунова действительно хотят улучшить свой имидж. Но не менее вероятно, что они просто хотят защитить от произвола самих себя.

Ведь Иван Голунов — не оппозиционер. Его расследования бьют по особо криминализованным звеньям госмашины, в том числе и охранительной, однако вовсе не дают этой машине в целом повода считать его врагом, в каковые она записывает любого политического активиста, который ей не подчиняется.

Голунов — не политактивист. Заступничество за него — не «политика», и поэтому было вполне приемлемо для лоялистов. Притом его имя, как и журналистские заслуги, достаточно известны, что усиливает мобилизующий эффект. И расправу над ним самочинно устроили хоть и важные, но не самые главные люди.

Высочайшее утверждение их самоуправства не выглядит заранее гарантированным. А его масштабы, при бездарной к тому же организации, поражают дикостью исполнения и жестокостью намерений.

Схожая по старту атака на Александра Шварева, журналиста-расследователя «Росбалта», сопровождалась во время обыска рассуждениями сотрудников МВД — мол, обнаружение наркотиков в его квартире их не удивило бы. Не исключено, они сейчас благословляют судьбу за то, что эти соображения так и остались мыслями вслух.

А планировщики расправы с Иваном Голуновым не побоялись пойти до конца. Не обратили внимания и на то, что их акция даже по календарным причинам неизбежно становилась общенациональным событием, заслонив собой финал ПМЭФа и окончательно испортив это малоудачное, приевшееся публике, но весомое для вождя мероприятие.

Именно единовременное соединение стольких обстоятельств и породило такую широкую коалицию недовольных. Притом поддержанную сверху, что в данном случае принципиально важно.

Возможно ли ее сохранение после освобождения Голунова?

Нет, невозможно. Эта коалиция исчезнет, лишь только речь зайдет о том, что начальство с ужасом называет «политикой» и «борьбой за власть», т. е. о любых публичных требованиях выправить курс или отменить решения, принятые не по беспределу, как с Голуновым, а как бы в рамках официальных полномочий. Как это было, к примеру, с собором в екатеринбургском сквере. Такое не может вызвать в верхах ни малейшего сочувствия. Со всеми вытекающими последствиями для рядовых интересантов и немедленным отпадением большинства лоялистов. Свежих примеров полно.

В истории с упомянутым сквером начальство хоть и слегка отступило перед разозленными массами, но все равно пытается оставить вопрос о месте для собора открытым, а дела против участников «беспорядков» возбуждаются бесперебойно.

Какие-то административные маневры вокруг мусорного полигона в Шиесе, может быть, и происходят, но удары по активистам с каждой неделей только усиливаются.

В Петербурге разогнали согласованное первомайское шествие оппозиции, а безоговорочно мирные его организаторы были побиты и попали под арест. Степень покладистости и открытости к переменам северностоличной номенклатуры можно было оценить во время визита в местное законодательное собрание городского омбудсмена, который пришел пожаловаться на произошедшее. Если это была не обструкция, то я не знаю, что такое обструкция.

В смысле отношений с общественностью нынешний год складывается неудачно для властей. Но хотя неприятности с народом пару раз заставили их кое в чем сдать назад, однако ничуть не настроили на конструктивный лад. После каждой микроуступки они осыпают беспорядочными ударами тех, кто их вынудил ее сделать. Чтобы не вообразили, будто отступление — это пролог к диалогу.

Станет ли таким прологом освобождение Ивана Голунова? Для диалога нужны стороны. Есть ли общая повестка у победоносной коалиции защитников пострадавшего? Есть. Убедить охранителей, что госмашина не всегда закроет собой их приватный бизнес, и что вообще пора приличнее вести себя с людьми, которые не поднимают руку на режим. Во всем остальном эти люди расходятся.

Если такая программа хоть частично исполнится, что далеко не гарантированно, это станет каким-никаким, но шагом вперед. А дальше? Дальше сегодняшняя коалиция исчезнет, оставив после себя воспоминания, которые со временем пригодятся.