Чем красочнее мир, тем труднее России

Сбылась мечта идеологов державности: многополярность планеты растет на глазах. И каждый ее успех оборачивается потерями для нашей страны.

Год с небольшим назад я написал о том, что многополярный мир, вопреки надеждам наших внешнеполитических мыслителей, от Примакова до Лаврова, России невыгоден.

В эпоху так называемой однополярности, когда американцы вели себя как вожди если и не всего человечества, то по меньшей мере его половины, прилично устроиться на планете было куда проще. Хотя бы по причине устойчивости правил игры. Соединенные Штаты старательно несли бремя супердержавности, понимали, что за нее надо платить, и ради мирового порядка уступали не только друзьям, но часто и конкурентам. Китайцам, например.

В нынешнем десятилетии все это стало рассыпаться. И с особенной быстротой — последние пару лет. Никогда еще на событийной карте мира не появлялось столько новых красок разом. Путинская Россия начала, не оглядываясь ни на кого, играть по собственным правилам одной из первых. Так был добыт Крым. Но сегодня держав-игроков, из которых каждая — сама себе голова, стало много.

Самое многозначительное, что одной из них сделалась трамповская Америка. Экономическая война с Китаем или, допустим, нефтяной бойкот Ирана — это мероприятия, осуществляемые ею безо всякого согласия друзей и партнеров. Наоборот, вопреки их причитаниям. Мысль о том, что теперь каждый за себя, овладевает умами на всех континентах, пусть и с разной скоростью.

Что это дает России?

Во-первых, добавочную порцию непредсказуемости. Нефтяная цена вдруг падает с $70 до $60 за баррель, хотя вроде бы должна была подскочить, ведь нефтеэкспорт Ирана почти перекрыт. Но давление Америки на Китай, ни с кем не согласованные масштабы которого потрясли мир, привело к глобальной хозяйственной оторопи. Эта драка без правил совсем не похожа на осторожные маневры трамповых предшественников однополярной эпохи. И державам-нефтеторговцам, включая нашу, остается только наблюдать за этим со стороны, неся убытки и мечтая, что в каком-нибудь из следующих раундов нефтяная цена таким же внезапным порядком полезет вверх.

Но, помимо вынужденных убытков, наш режим несет и добровольные. Ввиду ссоры с Америкой и в ожидании ее санкций в прошлом году долларовые государственные резервы в огромных масштабах переводились в юани. При всем уважении к этой денежной единице, сознательное снижение ее курса является одним из главных инструментов в торговой войне Пекина с Вашингтоном. Весной прошлого года, в разгар обмена российских долларов на юани, доллар стоил меньше 6,3 юаня, а сейчас он дороже, чем 6,9. То есть великая валютная операция сократила эту часть российских резервов почти на одну десятую.

При этом Пекин, разумеется, не станет награждать Москву за то, что она добровольно и с убытком для себя увеличила свою от него зависимость. Это в однополярном мире младший партнер сверхдержавы мог ожидать от нее какой-то премии за поддержку. В мире многополярном царит realpolitik — если кто-то сыграл неудачно и им можно помыкать, то уж будьте уверены, им обязательно будут помыкать.

Под этим же углом надо смотреть и на предполагаемые поставки российских зенитно-ракетных комплексов С-400 Турции и Ирану.

Анкара играет с Москвой и Вашингтоном как кошка с двумя мышками: какие бы в итоге системы, российские или американские, она ни выбрала, это будет произведено на предельно выгодных для нее материальных и политических условиях.

Мир многополярен, Турция больше не вассал Америки, но и вассалом России эта полная сил страна уж точно не станет, сколько бы у нас об этом ни кудахтал телевизор.

Что же до Ирана, то было бы неплохо, если бы переданные через Bloomberg опровержения насчет зенитно-ракетной сделки с ним оказались правдой. Плата за военное сотрудничество с Тегераном очень высока и никакой предварительной оценке не поддается. Это значило бы просто закрыть собой тамошний режим, причем без малейшей надежды на деньги и даже на благодарность. Исламская республика по сути своей неспособна быть ничьим сателлитом и играть в чью-либо игру, кроме собственной.

Российским сателлитом отчасти является режим Мадуро. Но дружба с ним — не только выбрасывание денег на ветер. Это еще и прогрессирующее расхождение со странами поважнее Венесуэлы — с Бразилией, с Колумбией, с Аргентиной. У каждой из них свои растущие возможности, и вести себя около их границ так, будто действие происходит в старом добром однополярном мире, значит забыть, что мечты Евгения Максимовича Примакова сбылись и каждая крупная страна теперь сама себе полюс, а следовательно способна на неожиданные шаги.

Самое мудрое было бы последовать китайскому афоризму про то, что дальней водой не потушить близкого пожара, перестать дразнить целый коллектив немаленьких государств и, наконец, предоставить мадуровский режим самому себе. Слухи об этом транслирует The Wall Street Journal, и даже Трамп воспроизвел их у себя в Twitter. Но официальный Кремль тут же все опроверг. И теперь никто не знает, стоят ли за этим соображения конспирации или готовность продолжать безвыигрышную авантюру.

Можно, конечно, сказать, что раз уж нынче все против всех, то выросшая военная сила России — как раз и есть универсальный аргумент, соответствующий духу нашего многополярного времени.

Но полезно знать мировой расклад. В 2018-м, по подсчетам SIPRI, самой известной экспертной службы в этой сфере, российские военные траты ($61 млрд) были шестыми в мире и составили 3,4% мировых ($1,8 трлн). Допускаю, что SIPRI чего-то недоучел и фактические расходы достигли $70—80 млрд (4% мировых). В этом случае наша страна не шестая, а третья.

Однако даже если и так, российские траты все равно безнадежно отстают от американских ($649 млрд) и китайских ($250 млрд). Только за прошлый год мировые военные расходы выросли на полсотни миллиардов долларов. Больше половины этого прироста пришлись на США, больше четверти — на Китай. Наращивать свой военный потенциал в таких масштабах Россия не может в принципе — не те размеры экономики.

Знание этого располагало бы к поискам более скромной роли на планете, чем была у СССР, даже и при сохранении глобального американоцентризма в духе 90-х и нулевых. А уж в сегодняшнем многокрасочном и многополюсном мире — тем более. Пытаться удержать какие-то зацепки на всех континентах — значит не понимать, что сильных и дерзких игроков в мире все больше, и вероятность наступить на ноги кому-то из них, а то и сразу нескольким, все время растет.

Азартная игра в великодержавность в сегодняшней мировой атмосфере, во-первых, несуразно рискованна и убыточна, а во-вторых, все явственнее злит рядовых людей. Тем сильнее впечатляет наркотическое пристрастие к ней высшего начальства.