Скажи мне, кто твой френд...

Мама, у которой кончилось терпение, «отфрендила» дочь-подростка Vkontakte. Девочка продержалась неделю, потом по электронной почте (с общего домашнего компьютера!) попросила прощения и снова была включена в ленту маминых друзей.

Школьник — любитель модной игрушки йо-йо договорился встретиться с товарищем по форуму «йо-йоистов», чтобы обменяться важными для тех, кто понимает, комплектующими. Когда он убежал, родители прочли в незакрытой странице форума сообщение от этого самого «товарища по оружию»: «Давай встретимся в пять, я ещё должен успеть забрать дочку из детского сада».

Неподготовленного человека мир сетевого общения может ошеломить. Он предоставляет своим обитателям колоссальную свободу, равенство, а часто и братство, но взамен отнимает многое из того, на что люди привыкли опираться, предъявляя себя окружающим: статус, внешность, возраст, привычную социальную роль. Что же в их отсутствие остаётся — карнавальная маска или подлинная человеческая суть?

Интернет — необыкновенное устройство. Если присмотреться, он ничего не добавляет к номенклатуре цивилизационных функций, которыми располагает то или иное общество. Он просто оптимизирует те функции, которые уже есть. В обществах, соединённых сетью отличных дорог, по которым путешествует хорошо организованная почта — бумажная, в конвертах, — интернет становится этой сетью дорог и этой же самой почтой, просто очень быстрыми. В обществах, где процветает командная работа и у всех есть навыки самоорганизации, интернет становится «лабораторией», «офисом» или «цехом», где люди работают вместе, игнорируя разделяющее их физическое расстояние. В обществах, где, по ряду причин, интеллектуальная жизнь — порождение мыслей и обкатка доктрин, «создание смыслов», говоря языком философов, — происходит по кухням в разговорах друзей, сеть становится кухней, а блоги и форумы — неотъемлемой частью интеллектуального ландшафта.

На кого расставлена сеть?

История знает примеры настороженного отношения к цивилизационным новинкам. фараон в «Федре» Платона полагал, что по вине «свежеизобретённой» письменности человек утратит способность запоминать.изобретение книгопечатания превращало копирование текстов из сакрального служения в своего рода профанацию на потребу лени и низменным желаниям (появилась литература для развлечения); телевидение, в свою очередь, породило дискуссии о том, «умрёт ли книга», а сегодня всемирная Сеть, в полном соответствии с поговоркой «любите своих внуков, они отомстят вашим детям», мстит телевидению и газетам, вытесняя их практически со всех позиций. Между тем оплаканная и похороненная книга с успехом «нанесла ответный удар» посредством электронных «читалок»: библиотеки — правда, сетевые, а не районные — сделались востребованы, как давно уже не были. В 1998 году Умберто Эко в лекции «От Интернета к Гутенбергу» предположил, что «наши общества в скором времени расщепятся (или уже расщепились) на два класса: те, кто смотрит только ТВ, то есть получает готовые образы и готовые суждения о мире, без права критического отбора получаемой информации, — и те, кто смотрит на экран компьютера, кто способен отбирать и обрабатывать информацию». Тогда слова писателя звучали преднамеренным заострением, гиперболой, но прошло тринадцать лет, и тем, кто сегодня получает практически всю необходимую информацию из своих «лент друзей», это высказывание больше не кажется преувеличением.

Любое сообщество виновато уж тем, что оно сообщество и располагает своими, отдельными языком, мифологией, этикетом, ритуалами и ценностями. Интернет-сообщество не исключение. Претензии несетевой цивилизации к неуклонно набирающей обороты всемирной Сети носят объяснимый психологический характер: «чтоб зло пресечь, собрать все книги бы да сжечь» произносилось, без сомнения, примерно с тою же интонацией, с которой сегодня внесетевому населению объясняют, что от пользования интернетом у человека вырастают рога и хвост. Хрестоматийное «Что говорит! И говорит, как пишет!» может принять на свой счёт любой блогер.

Интернет-зависимость, разумеется — и к сожалению, — существует, но подтвердить её поголовное распространение даже среди массива людей, выходящих в Сеть ежедневно, у экспериментальных психологов пока не получилось. Показательно, что понятие интернет-зависимости впервые было введено не врачами, а журналистами и подхвачено позднее юристами: когда в 1989 году один из наиболее одиозных хакеров в мире американец Кевин Митник был арестован за компьютерные преступления, его адвокаты применили новаторский метод защиты. Им удалось «доказать», что пристрастие подзащитного к хакерству в Сети носило характер психической зависимости; таким образом, он освобождался от уголовной ответственности за свои поступки. Метод сработал: Митник был признан судом интернет-зависимым и, вместо длительного срока и немалого штрафа, отделался условным заключением и предписанием пройти курс лечения. (Врачи, однако, оказались не так успешны, как адвокаты: «лечение» не помешало Митнику с прежним энтузиазмом взяться за старое.) В данный момент, несмотря на явные характерологические отличия того, что описывается как интернет-зависимость, от других видов зависимостей — игорной, алкогольной или наркотической, — в Соединённых Штатах активно обсуждается включение «интернет-зависимости» в реестр диагнозов ВОЗ — Всемирной организации здравоохранения, что сделает возможной оплату её «лечения» из медицинской страховки и обеспечит не столько психиатрам, сколько психотерапевтам новый, весьма привлекательный уровень платёжеспособного спроса. Поэтому, без сомнения, об интернет-зависимости как диагнозе мир ещё услышит неоднократно: рынок есть рынок, медицинский бизнес — такой же бизнес, как все остальные, да и хакеров со временем меньше не становится.

Между тем учёные в профессиональных публикациях отмечают, мягко говоря, размытость и некоторую произвольность описаний этого недуга, который осторожно предпочитают характеризовать как «феномен, получивший название интернет-зависимости» (А. Е. Войскунский). Специалисты включают «удовольствие от общения» (communication pleasure) в список естественных потребностей человека, и в этом плане сетевое общение от несетевого ничем не отличается... кроме одного.

Сетевое общение анонимно.

Однако те, кто ставит знак равенства между анонимностью и свободой нашкодить и убежать, несколько спешат. Практика показывает, что дело обстоит иначе.

Эффект «тёмной комнаты»

В 1973 году американские психологи Кеннет и Мэри Джерген и Уильям Бартон поставили эксперимент, без описания которого сегодня не обходится ни один разговор о психологии социальных сетей. Исследователи стремились понять, как влияет анонимность на характер группового общения. Экспериментальной группе из восьми незнакомых друг с другом человек разного пола предстояло провести час в абсолютно тёмной комнате, занимаясь чем угодно — никаких правил поведения, ограничений и предписаний. По истечении этого часа участники поодиночке покинут помещение и больше с остальными никогда не пересекутся. Контрольная группа получила те же вводные установки, но проводила условленный час в комнате при свете.

Человек — существо социальное, поэтому контрольная группа незнакомцев благополучно скоротала свой час за поверхностным разговором. А вот в экспериментальной группе возникло настроение эмоциональной близости, доверительности и нежности. Говорили в ней меньше, но больше — «о самом главном», 50% участников обнимали сидящих рядом. Большинство участников получили удовольствие от общения и были готовы снова участвовать в подобном эксперименте.

Анонимность и свобода располагают собеседников к доверительности и разговорам «о главном»; возможно, этим объясняются неоднократно отмеченный высокий уровень эмоциональной вовлечённости в сетевые отношения, их особый статус в сознании пользователя и особая искренность сетевых «дневников».

Друзья остаются друзьями?

Людям оседлым хранить старые дружбы просто. Живёшь там, где родился, одной жизнью и одними заботами с теми, с кем вместе бегал в школу и на юношеские вечеринки, знаешь о своём окружении всё и не сомневаешься, что о тебе тоже знают всё. Так можно без проблем продружить всю жизнь. Но в мобильном мире с его нехваткой времени поддерживать отношения, которые завязались в школе и студенчестве, гораздо сложнее. Перемены, переезды, между вчерашними друзьями пролегают колоссальные расстояния, различный жизненный опыт разъединяет, нехватка времени не позволяет соединиться снова. Чувство «ну вот, встретились, о чём теперь говорить?» и «кто все эти люди?» испытывал в своей жизни, наверное, каждый. Всё чаще оказывается, что идеалистическая картинка «друзья детства (или юности) — это на всю жизнь» не выдерживает проверки реальностью, и стаж знакомства сам по себе не панацея. Чтобы отношения существовали, нужны общение, осведомлённость друг о друге, темы для разговора.

В 1997—1999 годах, чтобы не растерять связей со своими товарищами по университету, американский программист Брэд Фицпатрик создал платформу, которая позволяла ему вести в интернете своего рода бортжурнал, за которым могли бы следить — и который могли комментировать — его приятели. Собственно говоря, вся компания могла информировать друзей о своих делах посредством собственных «бортжурналов» и получать обратную связь — в виде комментариев по существу или просто нескольких слов, означавших «я здесь и слышу тебя».

Так родилась социальная сеть LiveJournal, известная в России как «Живой журнал» (ЖЖ).

Не самая крупная сеть — её не сравнишь с такими гигантами, как Facebook (первоначально задуманный как всемирная адресная книга) и их русско-язычные аналоги Vkontakte и Одноклассники (рассчитаны на короткие тексты и позволяют обмениваться музыкой и картинками, потому особо популярны среди школьников и студентов), — и далеко не самая популярная. Эпистолярный жанр, искусство переписки — это всё-таки навык, не относящийся к числу жизненно необходимых. А именно он царствует в «Живом журнале», причём благодаря мультимедийной среде любую мысль можно подкрепить ссылкой на источники, а настроение выразить с помощью любого из арсенала мультимедийных средств, тем более что и фотография, и создание аудио- и видеороликов давно перестали быть уделом профессионалов.

Но всё-таки в первую очередь в «Живом журнале» (и быть может, этим объясняется его исключительная популярность именно в России), в отличие от многих других сетей, царствует его величество слово.

Непереводимая игра слов

Термину «блог» не повезло с русскоязычными толкованиями. Трудно представить себе блогера, который, хотя бы мысленно, называл свои регулярно пополняющиеся записи «дневником» в том смысле, который вкладывала в это слово барышня, изливавшая дневнику девичьи секреты. Слово blog, как известно, происходит от web-log, где web — это собственно сеть, а log — скорее, бортжурнал, регистрационная книга, в которую регулярно заносится всё, что стоит внимания пишущего — и его адресата.

Личный дневник по-английски называется совсем другим словом — diary и не имеет к блогам никакого отношения. Эта лингвистическая путаница лежит в основе распространённого заблуждения о блогерстве как душевном стриптизе: «вынесении напоказ сокровенных чувств и мыслей». В конкретной блог-публикации (посте, говоря языком соцсетей) не больше душевного самообнажения, чем в аналитической журналистской статье или репортаже, а если это дневниковая запись о повседневных делах, она редко содержит то, чем нельзя было бы поделиться с коллегой по работе за чашкой кофе.

Словарный перевод популярного ЖЖ-термина friend — «друг» — даёт повод для пылких споров о разнице между Настоящими Друзьями (которых, согласно мифологическому канону Настоящей Дружбы, должно быть немного, но таких, чтобы с каждым можно было “пойти в разведку” или как минимум на рыбалку) — и их многажды заклеймёнными виртуальными суррогатами, френдами.

Английское friend означает приятеля, симпатичного знакомого, не уточняя глубины или поверхностности этого знакомства. В практике «Живого журнала» френд — это автор, чьи записи блогер включил в свою френд-ленту (ленту друзей) для регулярного чтения. Поскольку «Живой журнал» существует, чтобы читать записи друг друга, список таких «друзей» может исчисляться сотнями; его лимитирует только время, которым человек располагает для чтения своей ленты. Разумеется, Настоящий Друг, в отличие от френда, готов отдать за тебя жизнь, но это не совсем то, что нужно обычному человеку каждый день. Гораздо чаще, чем в отданной жизни, человек, как существо социальное, нуждается в обмене новостями и эмоциями по их поводу, в заинтересованном внимании, выражении пусть поверхностного, но искреннего участия, поддержке или в житейском совете — проявлениях приязни гораздо менее эпических по масштабу, но всё более дефицитных в условиях современной жизни и городской разобщённости. Поэтому, поддерживая отношения с Настоящими Друзьями насколько позволяют время, место и образ жизни, в остальных случаях блогер прекрасно обходится френдами.

Граница между теми и другими не является непроницаемой: хотя и сетевые дружбы, и сетевой флирт гораздо более распространены, чем их продолжения в реальной жизни, но всё же продолжения иногда случаются, а в случае «сетевых романов» даже заканчиваются крепкими браками. Несмотря на неизбежную «карнавальность» и упрощённость того «образа себя», который блогер транслирует в своём журнале с помощью псевдонима (ника), идентифицирующей картинки (аватара) и собственно текстов, в том числе дневниковых, не раскрыть в дневнике свою личность и взгляд на мир ещё никому из пишущих не удавалось; таким образом, люди узнают друг о друге довольно много прежде, чем решают посмотреть друг на друга живьём (развиртуализоваться).

Искусство думать вслух

Социальные сети-гиганты, вроде Facebook или Odnoklassniki, отвечают на естественное человеческое желание стать видимым, сообщить миру, «что живёт, мол, такой Добчинский». «Живой журнал» в этом отношении стоит немного особняком. В него людей приводит не просто желание сказать «вот я» или переброситься ссылками на интересную информацию, но и мнения, наблюдения и жизненные позиции, которые хочется выразить вслух. Вся структура «Живого журнала» обслуживает страсть — и способность — своей аудитории к чтению и письму, искусство формулировать чувства и мысли, аргументировать позиции и поверять их полемикой с оппонентами. Не случайно именно здесь есть пользователи, которые сообщают в графе «личная информация»: «Я ничего не пишу, я зарегистрировался, чтобы читать других». Материала для чтения и дискуссий ЖЖ предоставляет много, в самых разных формах.

Френд-лента — посты авторов, которых пользователь хочет читать регулярно (они и называются френдами). Аналог ежедневной газеты, только интерактивной; ленту, как правило, читают в свободную минуту, часто за чашкой кофе, тут же откликаясь на прочитанное комментариями: поздравляют френдов с их радостями, сочувствуют в печали, советуют, когда есть что подсказать, или просто делятся мыслями по поводу прочитанного. Таким образом, чтение ленты — это досуг, который совмещает в себе перерыв на кофе, разговор и чтение свежей прессы. Пользователь формирует ленту из тех блогеров, которые так или иначе ему близки и интересны по взглядам (найти и выбрать их не так просто, как может показаться), поэтому и новости, о которых они рассказывают, приводя ссылки на источники, окажутся именно теми, которые актуальны для данного конкретного человека. Поскольку «Живой журнал» — это платформа, объединившая в основном тех, кто умеет или по крайней мере стремится не только читать, но и писать, процент интересно пишущих людей, в том числе специалистов в самых разных областях, там достаточно высок, и собрать себе индивидуальное СМИ по собственному вкусу не составляет труда.

Зафрендить и отфрендить — включить блогера в свою френд-ленту или соответственно вынести из неё. Несмотря на трезвое понимание того обстоятельства, что за этим не стоит никакой серьёзной реальности, «зафренд» всегда приятен для того, кого «зафрендили», а «отфренд» в той же степени болезнен. Разновидность «отфренда» — «френдоцид», вынесение из списка друзей тех, кто оказался там очень давно и случайно и с кем сетевой контакт давно потерян. По этикету френдоциду сопутствует объявление: «если я кого-то отфрендил по ошибке, прошу постучаться, и я вас тут же верну».

Лытдыбр (сокращённо — дыбр) — бытовая дневниковая запись в жанре «что было сегодня». Происхождение слова делается понятно, если напечатать «дневник», забыв переключить клавиатуру с латиницы на кириллицу. По мнению многих, лытдыбры — самое интересное чтение, роднящее «Живой журнал» с документальным сериалом о реальных людях.

Коммент — сокращение от «комментарий», реплика, которой читатель «Живого журнала» может откликнуться на любой пост (кроме тех, где, из специальных соображений, автор отключил возможность комментирования), а также на комментарий к любому из своих комментариев. Комментарии часто складываются в дискуссии двух и более людей, порой не менее содержательные, чем сам исходный пост, поэтому о «Живом журнале» говорят, что он объединяет в себе форум и блог-платформу. Опытный пользователь, комментируя, обильно уснащает свои слова смайликами — символами улыбки, потому что в отсутствие тембра и интонации многое из сказанного на письме производит впечатление безапелляционности и даже грубости, «смайлик» означает, что такой цели не ставилось. Однозначный этикет в области комментирования ещё не сложился, но заметно, что часть блогеров считает для себя обязательным ответить каждому автору комментария хотя бы по разу.

Тролль — отчасти от английского to trawl, тралить сетями — неуравновешенный пользователь, вступающий в разговор для решения своих психологических проблем с помощью бессмысленной вербальной агрессии. Тролли прочёсывают сеть в поисках тех, кто обратит на них внимание и вступит с ними в диалог, поэтому золотое правило блогера — «не кормить тролля», что означает «не реагировать». Если тролль пришёл непосредственно в ваш блог, его записи можно (и следует по этикету) стереть, а самого можно «забанить» — отлучить от возможности оставлять записи на вашей площадке на веки вечные. Собственно говоря, забанить можно любого, но этикет предписывает не делать этого без необходимости. В отличие от тролля, оппонентом может стать любой из собеседников. Человеку, который не готов выслушивать мнения, отличные от его собственного, в «Живом журнале» будет не очень комфортно.

«Моя уютная жежешечка» — фразеологическое клише, довольно точно выражающее отношение обитателя «Живого журнала» к своему блогу. Первоначально довольно ядовитый, по мере развития ЖЖ этот оборот речи всё чаще звучит гордо.

Развиртуал — встреча «в реале» блогеров, знающих друг друга только по «Живому журналу». Может носить личный характер или служить какой-то практической цели, будь то обмен навыками рукоделья, благотворительное мероприятие или политическая акция. Мнения относительно развиртуалов в социальных сетях бытуют разные, вплоть до полярных: «удачных развиртуалов не бывает» до «все развиртуалы добавляют сетевому приятельству новую краску», и характеризуют скорее установки самого блогера, чем закономерности развиртуализации.

Сообщество — это коллективный блог на определённую тему, на который можно подписаться и отслеживать все посты, которые в нём появляются, или записаться в него и получить право добавлять собственные посты. Когда ЖЖ-пользователь хочет получить информацию или консультацию по конкретному вопросу или сориентироваться в новой для себя области, он находит соответствующее сообщество и задаёт в нём свой вопрос. Отвечают охотно и довольно качественно; не все ответы равнозначны по ценности, но толк обязательно будет. Друг к другу участники большинства сообществ обращаются «уважаемые сообщники». Самые популярные русскоязычные ЖЖ-сообщества, согласно рейтингу, — практические: cheaptrip (дешёвое путешествие), где делятся опытом организации бюджетных поездок; otdam_darom, помогающее избавиться от ненужных вещей и заодно осчастливить ими тех, кому они нужны; master_klass — обо всём, что можно сделать своими руками, от мыла и свечей до валяной игрушки и декупажа; и блог президента Медведева.

Чтобы люди были вместе

Больше, чем дневники, меньше, чем книга... о чём же всё-таки «Живой журнал»?

«Обо всём сразу» — не ответ, но любая попытка дать ему какую-то более или менее общую характеристику заставляет вспомнить старинную притчу о том, как трёх слепых подвели к слону и спросили, на что похоже это животное. Слон оказался «огромной колонной», «высоким сводом» и «чем-то длинным и гибким», в зависимости от того, с какой стороны каждый из отвечавших к нему приближался. Этот слон и есть лучшая метафора «Живого журнала»: инновационного, лоскутного, нишевого СМИ, состоящего из множества больших и малых, отдельных и пересекающихся сообществ, которое живёт исключительно энтузиазмом, потенциалом и фантазией самих его пользователей.

Объединяет ЖЖ не направленность содержания и не стиль — всё это слишком сильно варьирует от сообщества к сообществу и от блогера к блогеру, а его полная человекозависимость. Тим О’Рейли, создатель понятия Веб 2.0 — системы, которая совершенствуется по мере того, как всё больше людей начинают ею пользоваться, сказал о своём детище: «Веб 2.0 существует, чтобы люди были вместе». Пожалуй, это единственное определение, которое без натяжек и оговорок можно отнести к так называемым «дневникам он-лайн».